А ещё я дико соскучился по Саньке… И, хотя любимых сейчас две, разделить я их не могу. То, что началось, как интрижка, переросло в что-то невероятно огромное для меня. Иногда я хотел сорваться к ней в будущее, просто чтобы увидеть любимую и забрать её с собой. Или их, да пофиг. Но четверых Саш я не переживу. Да и никто не оценит. В конце концов, мне просто нельзя в будущее, чтобы куски Облака не заподозрили чего нехорошего. Меньше перемещений — меньше шансов спалиться, а заодно и уничтожить все реальности. Завод же зря предупреждать не будет.

Но вот, наконец, и лаборатория. Лифт услужливо выплюнул меня из своего нутра. Она претерпела огромные изменения со вчерашнего дня. Её опять расширили, появилась куча нового оборудования, а много старого и уже привычного — исчезло. Глаза четвёрки учёных горели энтузиазмом.

— Александр, ты вовремя! — Лорели-младшая подскочила ко мне и клюнула губами в щёку. — У нас хорошие новости! Кажется, теперь мы точно нашли причину. Сегодня всё должно получиться! Раздевайся, да и не дрожи ты так. За час управимся.

— Ага, вы каждый раз такое мне говорите! — ну вот слабо мне верилось, что больше не буду помирать. — Но я жертвую собой ради науки, а вы совсем не цените.

Все заулыбались в ответ на мою немудрёную шутку. Тем временем мне помогли разоблачиться и укладывали в саркофаг. После десятой смерти его, с моей подачи, только так и называли. Ещё изредка гробом. Я начал погружаться в гель. С чавком и шипением закрылась крышка. А потом пришла боль. Но в этот раз она не прекращалась, и меня не выбрасывало в седьмое измерение. Боль лавинообразно нарастала, и я уже молился сам себе, Облаку, учёным, желая сдохнуть.

Как вдруг всё прошло. На меня накатило неземное блаженство. Каждая моя клеточка трепетала от счастья, понимая, что боль кончилась. С чпоком крышка открылась, и на мою тушку уставились четыре пары сильно удивлённых глаз. Похоже, сами учёные не верили, что мне суждено выжить в этот раз. Пауза затягивалась, и тогда я попытался отлепиться от геля. Меня подхватили руками, достали из капсулы и обняли всей толпой, выкрикивая какие-то несвязные слова и междометия. Единственное слово, которое я разобрал — «получилось». Все были вымазаны в геле, но никто не обращал внимания. Эта вакханалия продолжалась долго, минут пять точно. Первым опомнился Антел-старший:

— Так, хватит! Отпустите бедного бога, ему надо ополоснуться. Да и нам не помешает теперь.

Мы всей толпой отправились в душевые. Поскольку их было всего две, Антелам пришлось подождать. Вскоре, вымытые и довольные, мы собрались в лаборатории. Меня усадили в кресло, напичканное электроникой, и начались какие-то обследования. По мере продвижения мордахи учёных менялись, и улыбки сползали с их лиц.

— Что-то не так? — мне очень не понравилась смена их настроения.

— Всё не так, — Антел-младший, который, кстати, начал заниматься своим телом и уже догонял себя-старшего по кондициям, тяжело вздохнул. — Ты остался восьмимерным. Но мы же были уверены в успехе! И теперь не понимаем, что пошло не так, — он удручённо покачал головой.

— Но, друзья, то, что я не сдох — уже прорыв! И огромный, — про дикую боль, которую мне пришлось перенести, сейчас рассказывать не буду. — Одну проблему вы устранили, найдёте и причину другой. Я в вас верю, по-настоящему. В любом случае, кроме моих ненаглядных учёных такое никто не сделает. Так что отставить пораженческие настроения и бегом арбайтен!

— Куда бежать? — выражение лица самой младшей из учёных отражало полное непонимание. Впрочем, как и остальных.

— Ну, это выражение из моего мира, вроде из какого-то языка заимствование. Означает, что нужно вкалывать, не покладая рук.

Да, хоть в этом мире и говорили по-русски, регулярно возникали такие вот словесные затыки. Так что объяснение непонятных слов вошло в привычку у обеих сторон. Из их языка максимальное удивление у меня вызвала фраза «полный васхид». Это оказался не синоним полного звиздеца, как можно было подумать человеку из моего мира. Нет, выражение было прямой противоположностью и происходило от слова «восхищение». Да, вот такие выверты языка бывают в параллельных вселенных.

Тем временем учёные, внутренне согласившиеся с моим посылом о необходимости «арбайтен», начали что-то горячо обсуждать. Я не вслушивался, всё равно понимаю одно слово из десяти. Сидел в своём кресле и просто отдыхал. Но «доотдыхался» я быстро. Меня попросили опять залезть в «гроб».

Знали бы вы, с какой неохотой туда ложился! Надо было рассказать ребятам о том, что я чувствовал, хотя не сейчас. Пережил один раз, переживу и второй. Крышка чавкнула, закрываясь. Я приготовился к болезненным ощущениям, но буквально спустя минуту она открылась.

— Что случилось? Почему ваша машинерия не сработала?

— Всё сработало штатно, — ответил мне Антел-младший. — Но, по первичным данным, у нас опять облом. Иди в душ, и будем изучать результат.

Я в полном недоумении уставился на учёных.

— Но мне не было больно! Да минута — слишком мало. Вы уверены, что всё работает?

— Эксперимент длился целых четыре часа. Взгляни за окно, там темно, — на этот раз мне ответил Антел-старший. — Зато теперь мы абсолютно точно знаем причины твоей гибели и причины болезненных ощущений. Кстати, ты очень зря не делишься с нами такой информацией. Впредь будь откровеннее. Это же и в твоих интересах.

Да уж. Застыдил по полной. Ну и ладно.

— Друзья! — меня почему-то переполняли эмоции. Хотя понятно, почему: я уже почти смирился с нереальной, невыносимой болью каждого эксперимента, и тут выясняется, что её больше не будет! — У вас сегодня целых два прорыва в исследованиях. И оба меня дико радуют. Во-первых, я больше не умираю, а, во-вторых, я не подыхаю от боли. Вы круты. Давайте меня срочно на стул, обследуете, и приглашаю вас в ресторан!

Все заулыбались. Было дело, я им рассказал про деньги в нашем мире, про понятие «проставиться». Они долго не понимали, но смог объяснить, поведав про основы экономики, про капиталистическое рабство, когда ты работаешь не ради удовольствия, а чтобы выжить. И про то, как с трудом заработанные бумажки используешь, чтобы угробить здоровье себе и дорогим людям. Сказать, что они были удивлены — значит промолчать. Они были в настоящем шоке. Мне кажется, ребята до конца мне так и не поверили. Но выражение «приглашаю в ресторан» прижилось.

Обследование не заняло много времени. Как я и подозревал, сдвига в направлении именно девятимерности не было. Ну и ладно. Будет. Главное, чтобы мои дорогие учёные верили в себя. Ну, уж тут я им мозг прополоскаю, замотивирую в хлам.

Закончили мы в хорошем ресторане. От себя я добавил море блюд узбекской кухни. Она больше всего зашла моим эйнштейнам. Кстати, многие рестораны уже готовили вовсю неизвестные им блюда по рецептам самых разных кухонь моего мира. Были бы тут деньги, я уже стал миллиардером. Но ребята требовали блюда строго от «шеф-повара Александра». А мне и не тяжело. Уверен, после такого отдыха друзья набросятся на задачу с большим энтузиазмом. Закончив ужин, разбрелись по своим местам проживания, чтобы завтра продолжить эксперименты с новыми силами.

Оставалось каких-то полгода до момента времени, из которого я забрал пару учёных. Прошли напряжённые пять лет испытаний, экспериментов и исследований. Но нужного результата до сих пор не было. Хах! А я изначально хотел переместиться всего на два года! Радовало то, что болезненных моментов больше почти не случалось. Лица учёных всё реже озаряли улыбки, они постоянно были хмурыми и выглядели невыспавшимися.

Сегодня они закончили монтаж ещё одной установки, для создания которой привлекли меня, поскольку в ней находились пара многомерных деталей. И мне пришлось их создавать, благо в этом помог Завод. Он оказался ничего таким парнем, когда не связан со мной договором, а также ничего не хочет от меня.

К обеду всё было смонтировано, протестировано и налажено.