— Ага, — кивнула Катя. — Я рада, что их отчислили. Иначе я бы не смогла дальше учиться. Ладно, давай пить чай. Угощайся шоколадкой.

Кира вежливо отломила одну дольку и растянула шоколадку на всю кружку чая. Шоколад был довольно вкусным, не пластилиновое на зубах и не горькое и твёрдое, какой любили и покупали родители. Впрочем, дилеммы, взять ли второй кусочек, уже не стояло. Катя выглядела расстроенно.

— Ну вот, опять я всю шоколадку съела и почти не заметила. И ведь знаю, что от сладкого у меня прыщи по всему телу… а всё равно…

— У тебя прыщи от сладкого по всему телу? — переспросила Кира, не поверив своим ушам. — А ты продолжаешь есть то, от чего у тебя прыщи по всему телу?

У Кати и правда была нездоровая кожа на лице, местами переходящая в более глубокие угри. А если это ещё и везде…

— Ну… да, — смутилась Катя. — Жить не могу без шоколада.

— Звучит как «жить не могу без прыщей по всему телу», — хмыкнула Кира. — Помнишь, как сегодня Даше сказала? «Кто у тебя хозяин? Ты или твоё настроение? Почему ты позволяешь настроению управлять собой, а не сама управляешь настроением?» Мне кажется, что тут что-то похожее.

— Ну не знаю. Мне кажется, это другое. И тебе просто говорить, у тебя же нет… — Катя неопределённо махнула рукой.

— Кать, — усмехнулась Кира, вспомнив сегодняшний разговор с Домниным. — Да я всю свою жизнь в ограничениях по еде. У меня гастрит и холецистит, мне кучу всего нельзя по идее. Сладкое и мучное, газировки, жвачки, чипсы, всякие копчёности вкусные. Конфетки, шоколадки. Но я не считаю всё это чем-то, меня ограничивающим, ну знаешь, как когда тебе говорят «тебе это нельзя», а я буду таскать себе во вред. Пусть попаду в больницу, или по телу прыщи полезут, или буду блевать до посинения, но вот сейчас — съем. У нас дома были и конфеты, и выпечка постоянно: всем остальным-то тоже что-то вкусное хочется. Просто я не ела. Не хотела. Сама для себя решила, что моё здоровье мне важней. Я важней каких-то конфет или копчёной колбаски. Так что я люблю сушки. А ещё сухарики чуть солёные. Пью чай с сахаром. Но не задумываясь и не страдая выберу воду, а не газировку. Потому что так хочу, а не потому что мне нельзя. И могу поесть жареной картошки. Только захочется мне такого от силы раз в месяц. Я даже вспомнить не могу чего-то, чтобы мне прям хотелось, а мне это нельзя. И это не сила воли какая-то мифическая. Мне четыре года было, когда у меня первый приступ был от газировки. Я просто решила, что не хочу, чтобы так снова было и больше её не пила.

— Я тоже не хочу, чтобы у меня были прыщи, — протянула Катя. — Но теперь понятно, почему ты совсем не изменилась, как поступила.

— Не изменилась? — удивилась Кира.

— Ну… я, вообще-то, поправилась, и сильно, — ответила Катя. — Ты разве не помнишь? Сейчас фотку покажу с одиннадцатого класса.

— Прости, но я вашу группу не фотографировала, а до некоторого времени я никого не видела. Сейчас ношу линзы. И вижу. Но линзы я купила меньше месяца назад, — пояснила Кира, открывая фотографии. — Ого, тебя тут почти не узнать. Ты что, сороковой размер носила?

— Да, сороковой, — ответила Катя, — а сейчас и сорок четвёртый еле налезает, и щёки наросли. Лицо стало совсем круглым. И прыщи эти…

— Дома не давали тебе столько шоколадок есть? — хихикнула Кира.

— Ну и это тоже, а ещё я в танцевалку ходила, — ответила Катя. — У нас четыре дня в неделю по пять…

— Академических часов, — закончила Кира. — Да, я тоже в школу искусств ходила, только на класс ИЗО. Научиться танцевать мне очень хотелось, но у нас в городе только школа искусств и расписание уроков такое же. По выходным ничего подобного, а я только в выходные могла, ну и в среду.

В пятницу Кира с Катей встретились возле главного корпуса с Лёшкой, Марьян и Олишной и все вместе пошли к Алине, которая сообщила городским ребятам свой адрес.

— А сколько тебе лет исполняется? — после конкурсов, которые провели Олишна и Марьян, спросил Алину Макс.

— Шестнадцать, — улыбнулась Алина, и Кира чуть не открыла рот от неожиданности. Именинница выглядела гораздо старше. Может, это из-за тёмной помады и сильно накрашенных глаз или крупного телосложения.

— Я думал, тебе минимум двадцать пять, — озвучил её мысли Макс. — Разве в клуб могут ходить такие мелкие?

— Ну нам с Катей тоже ещё нет восемнадцати, — вмешалась Кира. — А мы студентки первого курса.

Максу было двадцать четыре, и он отобрал у Серёжи-Комсорга звание самого старого в семье, но на «папочку» не претендовал.

— Вы хотя бы на свой возраст выглядите, — усмехнулся Макс. — Девочки-ромашки.

— Давайте потанцуем, — предложила Алина. — Сейчас бумбокс принесу, — и вышла из комнаты.

— Эта толстуха что, собралась своими телесами трясти? — фыркнула Сардинка, обратившись к своей подружке — Галчонку. Девчонки неприятно захихикали.

Кире это совсем не понравилось: её мама тоже была далеко не тростиночка, но когда танцевала, то так крутила попой и делала это так шикарно, что у всех «худышек» рот приоткрывался. Теперь она очень надеялась, что Алина сможет их удивить.

И Алина не только не обманула, но даже превзошла все её ожидания: «стройняшки» вытаращились и чуть не уронили на пол челюсти. Потому что Алина… Просто шикарно танцевала. Что-то такое, что Кира видела только в клипах иностранных исполнителей, словно в теле вообще нет костей, Алина двигалась и плавно, и чётко, и очень круто.

После окончания демонстрации Кира не утерпела и буквально утащила Алину в коридор и припёрла к стенке:

— Что это вообще было? Где так учат танцевать? Я тоже так хочу научиться! — выпалила Кира.

— На «Фабрике Танца», — улыбнулась Алина. — Это был электрик-буги, но вообще я ещё больше пяти направлений всяких знаю. Если хочешь, дам тебе телефон. Можно позвонить в субботу.

— Ага, я поняла, — немного ослабила хватку Кира, опомнившись, что была готова вытрясти признание. — Давай. Я сразу телефон запишу, чтобы потом не забыть.

Алина продиктовала, и Кира записала городской номер в свою записную книжечку с адресами и телефонами.

Чтобы поговорить спокойно по телефону она решила съездить на выходные к тёте.

Созвонившись с руководителем, Кира узнала о расписании занятий. Как оказалось, чтобы вступить в танцевальный клуб и заниматься на «Фабрике танца», надо пройти трёхмесячный курс подготовки, где научат азам. Но наборы в последнюю группу прошли в конце февраля, а следующий набор будет только в сентябре.

— То есть я не могу начать ходить прямо сейчас? — расстроенно спросила Кира.

Ей ответили, что, в принципе, ходить она может, но оплата в любом случае за месяц и неизвестно, получится у неё нагнать группу или ей придётся позже пройти курсы повторно.

«Сейчас уже середина марта, приходите в начале апреля, у нас оплата за обучение в начале месяца. Занятия дважды в неделю по понедельникам и четвергам в ДК Ленина. Если хотите, приходите».

— Хорошо, спасибо, — повесила Кира трубку.

Она сказала Кате, что хотела бы научиться танцевать, но на самом деле это было нечто большее: практически мечта. Но плотный график и отсутствие в её городке какого-нибудь клуба танцев, кроме хореографического отделения школы искусств, сводили на нет все желания и мечты. Плюс сложности восприятия из-за плохого зрения. Так что Кира училась летом на дискотеках, а ещё пыталась повторять какие-то приглянувшиеся движения из музыкальных клипов иностранных исполнителей, записанных на видеокассеты. Некоторые движения показывала мама, но это всё был уровень «не стою на месте, когда играет музыка». Кире хотелось что-то серьёзное, реальную танцевальную базу. И, кажется, мечта была очень близко.

— Я снова загадала правильное желание? — спросила она Грима.

— Да.

Март наконец закончился, и в понедельник, второго апреля, Кира поехала в ДК Ленина на танцы, заранее расспросив Алину про дорогу и на каком транспорте можно туда добраться. Оказалось, что из центра города до ДК ходит несколько троллейбусов, а ехать семь остановок — около тридцати минут.