– Ага, – равнодушно буркнул Сергей, задумчиво вертя в руках прожженное полотенце.

– Ты не отвлекайся на ерунду, – быстро забрав у него из рук полотенце, проговорил Жека . – А ты сам-то в это веришь? – задумчиво спросил он. – Может, есть что-то, что ты упускаешь из виду, считая маловажным?

В это время раздался телефонный звонок. Это опять была Вика -2. Сергей, скривившись, как от зубной боли, ответил.

– Сержик, привет! Как ты там в одиночестве? Может, наконец встретимся? Могу заскочить, я тут рядом.

– Нет, Викуля, тем более я не один, – вяло пробормотал Замешаев.

– О как! И кто она?

– Это не она. Это мой старый друг. Он приехал на несколько дней.

На какое-то время в трубке повисла пауза. Затем раздался театрально-трагический голос Вики-2:

– Вот как! А я, дура, все понять никак не могла, в чем дело! Ведь чувствовала, что что-то не так! Сережа, но ты хотя бы мог мне все раньше по-человечески объяснить. Мы взрослые люди, и я бы смогла это принять. Надо быть просто более открытым с близкими тебе людьми!

«Суммарно около двадцати секунд посредственных оргазмов, но геморроя больше, чем на год! И как я умудрился в это вляпаться!» – мелькнуло в голове Замешаева.

– Вика! – твердо произнес он в трубку. – Как тебе еще объяснить, что между нами все давно кончено! Наши отношения были ошибкой.

– А вот это уже грубо и довольно жестоко, – ледяным тоном медленно проговорила Вика-2. – Талантливый архитектор-трудоголик, интеллигентный, обаятельный симпатяга, отличный семьянин… Ну-ну. Что ж, видимо, не только я должна знать, что скрывается за этим красивым фасадом. Пусть об этом узнают все. Помнишь те милые фотографии, где мы вместе?

– Смахивает на пошлый шантаж, – устало проговорил Сергей.

– Понимай как хочешь, но я думаю, что этот маленький штришок чуть дополнит описание твоей такой многогранной личности, – с язвительной усмешкой проговорила Вика-2 и отключилась.

Жека с любопытством взглянул на друга, но, тактично удержавшись от расспросов, негромко произнес:

– Может, все дело не в фотоаппарате, а в том, что на нем было запечатлено?

– А что там могло быть? Рабочие снимки объектов, гламурные картинки завершенных работ для портфолио, какие-то косяки подрядчиков, которые я фиксировал на случай разборок. Вот, собственно, и все.

– Жаль, что мы этого уже никогда не узнаем, – пробормотал Жека.

– Да узнать-то не проблема! У меня все это заархивировано и сохранено в облаке. Только толку-то! – раздраженно воскликнул Замешаев.

– Стоп! У тебя все сохранено? – воскликнул Жека.

– Ну да. Старая привычка все архивировать и сохранять, – устало произнес Сергей и тут же вскинулся: – Пожалуй, ты прав. Это стоит на всякий случай проверить.

Поскольку ноутбук остался в исчезнувшей сумке, друзья три часа мучительно пытались разглядеть на экране телефона десятки фотографий, сделанных за последние два года. Однако ничего достойного внимания или чего-то подозрительного так и не было найдено. Обычные изображения строительных объектов, куча отредактированных для портфолио фотографий домов и интерьеров. Вот два узбека толкают две тачки со строительными материалами, вот фотография неприятного мужичка в майке, зло глазеющего на дом Ведиборенко, вот фотография маркировки немецкого строительного клея, сделанная на строительном рынке. Под конец раздраженные и усталые, они разбрелись по комнатам.

Только укладываясь в кровать, Сергей ощутил, как болит у него все тело. От ушиба поясницы, полученного в паркинге, ныли почки. Вся правая половина лица, казалось, распухла и горела огнем. При повороте головы где-то в затылке разливалась свинцовая болезненная тяжесть, готовая перерасти в нудную тошноту, левое колено и плечо довольно противно ныли и при попытке повернуться на бок давали о себе знать острой болью. Кряхтя, он осторожно улегся в постель, проверил на прикроватной тумбе мобильный телефон и закрыл глаза. Но в тот же миг телефон ожил, разразившись тревожным настойчивым жужжанием. Проклиная все на свете и с трудом дотянувшись до него, Замешаев, не глядя на дисплей, нажал кнопку громкой связи. Это была жена.

– Замешаев, что все это значит? – закричала в трубку Вика. – Ты что, опять пошел вразнос? Я звоню папе, пусть он с тобой разбирается, если ты сам не можешь с этим справиться.

– Вика, что случилось? – стараясь говорить как можно спокойнее, спросил Сергей.

– Ты уже читал, что о тебе в Сети пишут? – яростно воскликнула жена.

– Нет, а что пишут? – недоуменно пробормотал Сергей.

– Какая-то сучка под ником Винстон уверяет, что долгое время была твоей любовницей и только сейчас ты ей признался, что ты гей и откровенно сожительствуешь с каким-то мужиком, пока я в отъезде!

Сергей зажмурился, но тут же чуть не вскрикнул от боли в лице.

– Вика, Женька Иванов приехал на несколько дней в Москву, и я ему предложил пожить у нас, пока тебя нет. Вот и все.

– Ну-ну! А фотография твоей наглой довольной рожи в постели с этой Винстон, разумеется, фотошоп, да?

– Вика, это все ерунда. Признаюсь, было когда-то, но все давно кончено, – боясь поморщиться, проговорил Замешаев.

– Хорошая попытка, но не прокатит! – опять воскликнула Вика. – Я хочу, чтобы к моему приезду тебя в доме не было и вообще чтобы ты навсегда исчез из моей жизни, мерзавец!

– А когда ты приедешь? – уже спокойно спросил Сергей.

От его равнодушно-спокойного тона Вика опешила.

– Я заранее тебя извещу, – холодно проговорила она и повесила трубку.

– Бывают же удачные дни! – пробормотал Замешаев, пытаясь опять осторожно устроиться в кровати. Неожиданно ему почему-то вспомнился мужик в грязной майке, злобно глазеющий на дом Ведиборенко.

«Да мало ли кто может с классовой ненавистью таращиться на дом местного толстосума! – подумал Замешаев, глядя в стену. – Все! Закрываю глаза и со всей силы начинаю спать!» – решил он, но тут же опять вернулся к мысли о мужике в майке. Проворочавшись в кровати еще полчаса в бесплодных размышлениях, он все-таки постепенно провалился в неспокойный, тревожный сон.

Утром за завтраком Сергей в общих чертах рассказал Жеке о звонке жены.

– Женщины! – вздохнув, меланхолично изрек тот. – Я думаю, Викуля немного попсихует, а потом остынет и простит своего грешного мужа.

– Возможно, – задумчиво пробормотал Сергей. – Но знаешь, Жека, я не уверен, что хочу этого.

Друг молча с удивлением уставился на него.

– Понимаешь, ты хоть и в курсе общей фабулы наших с Викой отношений, но кое-чего не знаешь.

– Я помню, что на первых двух курсах ты высунув язык бегал за Викой. Она и сейчас классно выглядит, а тогда вообще была просто невообразимая красотка. Потом ты вдруг к ней охладел, и она стала беззастенчиво бегать за тобой. А потом вы вроде оба к друг другу охладели и стали друзьями. Все верно? – задумчиво спросил Иванов.

– После института я пошел работать в архитектурное бюро «Резман и партнеры». Моим первым серьезным самостоятельным проектом был оздоровительный комплекс под Истрой. Я был наивным придурковатым идеалистом. Бюджет, как чаще всего бывает, изрядно раздербанили еще до начала строительства. Многие участники проекта прилично поднялись на той стройке, и оставалось лишь пустяшное дело – как-то на остатки средств построить комплекс. На меня начали давить, чтобы я пересогласовал проект на более экономный вариант. Я уперся как баран, гордо встал в позу и категорически заявил: нет – и все! Будем делать качественно и красиво! Многим участникам проекта это грозило очень серьезными последствиями, но я был тверд как кремень и упорно стоял на своем. Как на зло, в этот момент на объекте произошла авария. Погиб человек, и вдруг всем стало очевидным, что это шанс избавиться от вредного несговорчивого архитектора. Я был назначен виновником аварии, хотя даже не имел отношения к той злополучной балке. Не буду вдаваться в подробности, как это все было сляпано, но мне очень конкретно светило пять лет. Я был в жуткой панике. Неожиданно вспомнил, что у Викули отец работает в Следственном комитете. Я без особой надежды обратился к ней. Она свела меня с отцом. При встрече у нас произошел приблизительно следующий разговор: «Я тебе, Серега, ничего не обещаю, дело крайне хреновое. Попробую что-нибудь предпринять по своим каналам, но есть один нюанс. Мне, чтобы за тебя хлопотать, надо очень высоким людям объяснить твой статус. Если я скажу, что ты просто институтский товарищ моей дочери, – это одна история, а если я скажу, что ты ее официальный жених, и приглашу людей на вашу свадьбу – это уже совсем другое дело.