Увидев округлившиеся глаза Витерия, Элина спохватилась. Она оглянулась, подсознательно ища поддержки у спутников. Лоркан стоял с таким же ошеломлённым видом. Рэйшен, правда, и ухом не повёл, негромко заметив:

— Нормальное предложение. Поддерживаю.

"Если Витерий не прикажет повесить меня сейчас, то всё, больше удобного случая у него не будет", — пронеслось в голове у Элины. Витерий быстро пришёл в себя:

— Знаешь ли, речь шла не о том, хочу ли я взять вторую жену. Ладно, оставим это. Что скажешь насчёт дома?

Резкая смена темы Элину порадовала. "Фух, пронесло", — решила она.

— Дом отличный, твои люди потрудились на славу, и я очень благодарна тебе, адар, — тон Элины стал деликатным и почтительным.

Витерий поднялся и прошёлся взад-вперёд. Места в кабинете было немного, так что получилось только два шага туда и обратно.

— Хорошо. Завтра можешь въезжать со всей своей командой. Об оплате позаботится мой казначей.

— Адар, — вставила Элина, — мы говорили о форме и лошадях…

Король остановился и недовольно уставился на Элину.

— У тебя конь есть, в платной конюшне стоит… Если остальным понадобятся, возьмёшь в королевской конюшне. И ты ещё недовольна?!

— Довольна, — поспешно сказала Элина, — но мне нужна бумага… С королевской подписью и печатью, о том, что я имею право взять лошадей или карету.

— И карету?!

— Ну, мало ли что может понадобиться, — уклончиво молвила женщина, — перевозить что-то или кого-то… Тайно.

— Труп, — брякнул Рэйшен, — или ларец с серебром.

Витерий шутку не оценил, поэтому Элине пришлось его долго уламывать и упрашивать, договариваясь об униформе, о полномочиях и жалованье. Лоркан устал стоять и слушать. Раньше об этом всегда заботился генерал Римардо, и Лоркану казалось, что эти вопросы решаются сами собой. А тут столько препирательств! Ощущение, будто торгуешься на рынке!

Наконец король изволил отпустить их. Точнее, Элина намеревалась зайти к секретарям и писцам, чтобы получить грамоту о своих полномочиях, а потом пообещала (или пригрозила) вернуться в королевский кабинет, чтобы адар подписал бумагу.

Лоркан хотел скрыться в "своей" комнате, но пришлось ему вести Элину в секретарскую службу. Рэйшен, конечно, присоединился. Прибытие дроу произвело такое впечатление на писцов, что те не сразу сообразили, что от них хотят. Один бедолага даже чернильницу опрокинул. Элина не преминула воспользоваться этой кутерьмой.

— Ты! — ткнула она пальцем в более-менее вменяемого человека. — Бери лист, нет, не этот, а поплотнее. Так, хорошо, пиши…

Лоркан и Рэйшен пропустили мимо ушей большую часть того, что диктовала Элина, выхватив из её речи только:

— Оказывать подателю сего всемерное содействие, ибо действует он от имени и по велению короля Витерия…

Писец было запнулся, понимая, что за такую формулировку его не похвалят, но Рэйшен навис над ним, словно тёмная глыба:

— Пиши-пиши, не отвлекайся!

Из этой канцелярии Элина вышла очень довольная, крепко сжимая в руке грамоту, на которой ещё не высохли чернила.

— Вот это, — потрясла она бумагой, — дороже любых денег! Только бы он подписал!

Лоркан заподозрил, что в тексте какой-то подвох, и пожалел, что не прислушивался, пока Элина диктовала писцу. А ведь мог бы потом доложить королю и восстановить своё доброе имя в его глазах!

— Подождёте меня за дверью кабинета, — сказала Элина, — чтоб не мешали.

Рэйшен насупился:

— Ты что, целоваться с ним собираешься, чтоб он подписал эту бумажонку?

Глава 49

Долго, очень долго Элина беседовала с королём. О чём — она не соизволила рассказать никому. Разговор вёлся негромко, потому что много народу ждало под дверями, а есть переживания, которыми монархам совсем не хочется делиться.

Целоваться с королём Элине не пришлось, но Рэйшен так и не смог убедиться в этом своими собственными глазами. Хотя, конечно, Лоркан то и дело дёргал дроу за рукав, чтобы тот не подслушивал так откровенно. А королевская стража не менее откровенно похохатывала. Сложно подслушивать в таких условиях.

Витерий бумаги Элине подписал и печать поставил. Лоркан искренне недоумевал, зачем король дал столько полномочий какой-то непонятной бабёнке, но королю, известное дело, виднее. А уж сама Элина сияла, словно новенькая серебряная монета. Бумаги она бережно спрятала в небольшой мешочек наподобие ладанки.

Рэйшен при виде Элины тоже заулыбался и спросил:

— Ну что, теперь на кухню и отдыхать?

Элина с удивлением воззрилась на него:

— Какая кухня? Какое отдыхать? К портным, и немедленно! Я им сейчас покажу кузькину мать!

— Что за Кузька? Причём тут его мать? — потихоньку спросил у Рэйшена Лоркан, пока они возвращались к портным.

— Понятия не имею, поверь.

— Поверь и ты мне, — ехидно прибавил Лоркан, — она тебе ночью точно не даст.

Рэйшен помрачнел. Раньше его мало трогали грубые солдатские шутки, но теперь, когда это касалось Элины, они стали ему неприятны, словно пачкали саму Элину и что-то светлое и доброе, что она будила у него внутри.

Вся служба королевского гардероба, завидев Элинины бумаги, вынуждена была плясать вокруг неё и её спутников, снимая мерки.

— С дара Лоркана все мерки уже сняты раньше, — заикнулся кто-то.

— Не причитай, а работай, — приказала Элина. — Ткань будет другая, форма должна сидеть хорошо. Через денёк-другой я ещё приду, с других людей мерки снимете, как раз наша форма уже готова будет…

Из-за этой суматохи Элина и её товарищи отправились отдыхать, когда уже совсем стемнело. Проходя мимо одного из узких окон, Элина ненадолго остановилась и вгляделась в светлую ночь, знаменующую собой начало лета. Это, конечно, была не летняя ночь в тихом селе, но вокруг замка был разбит сад, в котором благоухали цветущие кусты и пышные клумбы. Кто-то прогуливался под звёздами.

Элина вздохнула. Лицо её омрачилось. Вот уже год, то есть оборот, как она здесь, а благоденствием даже и не пахнет. Вокруг сплошные неприятности, то ограбить норовят, то убить… Как это отразится на её детях там, дома? Может, все неприятности нарушают контракт с Невидимыми Господами? И проверить никак нельзя, по крайней мере, сейчас…

Казалось, будто Элина не замечала, как Рэйшен с Лорканом внимательно следят за выражением её лица.

— Не даст, — выразительно прошептал Лоркан одними губами, увиливая в сторону от дровского тычка.

Перед тем, как скрыться в своей комнате, Элина приятно улыбнулась Лоркану:

— Кстати, Лоркан, твои бандиты изрядно подчистили моё жильё. Я хочу сказать, что, когда король потребовал предъявить всё, что вы там нашли, вы не предъявили ларец с моими притираньями.

— Это не интересовало короля, — пробормотал Лоркан, предчувствуя подвох.

— Зато это интересует меня! Где ларец? Купить такие притиранья было не так-то просто!

— Может, мои ребята растащили их? — неуверенно предположил Лоркан.

— Ага, что-то продали, что-то подарили своим жёнам и любовницам. Включая сам ларец, недешёвый, между прочим!

— И что теперь? — Лоркан выглядел уныло, он уже понял, к чему клонит Элина.

— Теперь ты должен вернуть всё как было. Это же будет справедливо, верно? Скажешь своим бандитам, пусть завтра вернут.

— А если что-то продали? Или использовали?

— Вернут деньгами. Стоимость и ты, и я знаем. Соврать не получится.

— А чего времени так мало даёшь? Уже ночь на дворе, когда я их искать буду…

— Твои трудности, — с удовольствием проговорила Элина, глядя, как вытягивается лицо Лоркана. — Просто завтра мы покидаем замок и переселяемся в новый дом.

Рэйшен плеснул холодной водой себе в лицо и пригладил волосы. Элина — невозможная, ужасная женщина! И Лоркан, сволочь, наверное, прав, в эту ночь нечего даже думать о плотских утехах. Рэйшен хлебнул воды из пригоршни, чтобы остыть. Помогало плохо.

Элина, войдя в комнату, со странной улыбкой подошла к окну и уселась на широкий подоконник. В руках она держала тот самый мешочек, в который упрятала королевские бумаги. Слабый отсвет падал на её лицо, и Рэйшен впервые осознал, что сейчас она не думает о самом Рэйшене, она где-то далеко, и никто не может последовать туда за ней…