— Ты не знаешь мира, каким он стал сейчас, — вздохнув, качнул головой гость. — Многие бы избежали ужасной участи, если бы были недоверчивы и осторожны… — Но, все же, вслед за Власом, продол-жавшим исполнять роль проводника, он двинулся в сторону замка. За ним пошли остальные. — Да, вижу, вам придется еще многому нау-читься. И вот еще, — он нахмурился. — Мне не совсем ясно, почему Старший столь долго держал вас в неведенье. Конечно, сам он не мог оставить деревню в такое время лишь ради того, чтобы узнать, что творится в мире. Но ничто не мешало ему послать разведчиков, не дожидаясь, пока пройдет целый месяц.

— Он вернулся лишь минувшей ночью, — молвил в ответ Ала-мир. — А без него мы боялись что-либо предпринимать. Собственно, даже Влас покинул наши земли скорее влекомый собственной волей, чем чьим-то решением.

— Однако… — начал старик, но умолк, заметив, как встрепенулся идущий с ним рядом юноша, внимательно следивший за разговором взрослых. — Что, Бор? Не прячь глаза, отмалчиваясь. Отвечай, когда тебя спрашивают.

— Ну… Яросвет говорил нам, что за несколько дней до Совета он просил Черногора узнать у богов, какой путь должен избрать колдовской народ. Лишь ему одному открыто будущее, а наш Старший полагал, что правда избавит Совет от принятия ошибочного решения, от раскола…

— Вот значит как, — старики переглянулись и женщина тихо спро-сила: — Так что же, сынок, что поведали Старшему боги? Какое буду-щее дает надежду?

— Черногор не торопится рассказать нам об этом.

— Неужели правда столь ужасна? — охнула старая женщина.

— Успокойся, старуха, — поморщился ее муж. — Это ведь Старший. Он не станет ни пугать, ни обнадеживать, не видя ни в том, ни в другом никакого смысла.

За разговором они незаметно приблизились к замку.

У врат на большом плоском камне сидел, словно ожидая их, Ясень. Он выглядел спокойным, уверенным, лишь слегка усталым, и только в глазах жило если не беспокойство, то, во всяком случае, озабоченность. Когда странники приблизились, он поднялся им навс-тречу, приветствуя, кивнув Власу, улыбнулся и тихо произнес:

— Я рад, что ты вернулся, друг. Хвала богам за то, что защити-ли тебя от бед изменяющегося мира.

— Воистину, — молвил тот. Бросив быстрый взгляд на своих спутни-ков, он продолжал: — И пусть славятся боги, приведшие мне на встречу этих людей, наделенных колдовским даром и лишенных его. Без них мне не удалось бы выполнить поручение, которое я взял на себя.

— Проходи, Черногор ждет тебя. А вы, — он повернулся к замершим у врат гостям, — ступайте за мной. Я отведу вас в ближний зал, где вы сможете немного отдохнуть с дороги.

Через высокие врата он ввел гостей в колдовской замок.

С благоговейным трепетом любовались те прекрасным творением чуда — высокими, легкими, как облака, сводами, тонкими переливавшимися всеми цветами радуги стенами, словно сплетенными из сол-нечных лучей белыми кружевами лестниц. На полах, покрытых изумрудными пушистыми коврами, возвышались высокие стройные вазы, уб-ранные цветами, наполнявшими все вокруг чудесным ароматом.

Глаза гостей горели восторгом, сердца трепетали в гру-ди… Кинув на своих спутников быстрый взгляд, Ясень качнул голо-вой. Ему были понятны чувства, охватившие лишенных дара, которые никогда не видели настоящего колдовского замка. Долгие годы свя-щенники внушали им страх перед всем волшебным, перед колдунами и их жилищами, представляемым черными мрачными пещерами, грязными подземельями, наполненными удушливым затхлым воздухом. И даже те, кто, скорее из жалости, чем понимания рисковал собственной жизнью, помогая колдунам, сохраняли в своем сердце страх, который словно впитали с молоком матери. Этот страх рисовал перед глазами ужасные картины ожиданий беды и ложных предчувствий. Разве могли люди поверить, что, вырвавшись из лап страшного мира, нес-шего в себе постоянную угрозу и, к тому же, рушившегося у них на глазах, они попадут в столь прекрасное место?

— Хорошо здесь у вас, — вздохнув, прошептал старый колдун. — Счастливые, а нам вот со старухой не довелось пожить рядом с та-ким чудом.

— Вот бы остаться здесь! — вздохнула его жена.

— Лучше не лелей ложных надежд. Еще че-го доброго уверуешь в них. Потом будет больно прощаться.

— Но разве мы не останемся… — чуть слышно пробормотал Бор, испуганно взглянув на хозяев.

— Нет, — ответил ему Ясень. — Нам придется покинуть это место.

— Старший уже сказал вам об этом? — вскинул голову старик

— Да, — колдун помрачнел. — Он говорил, что нужно дождаться возвращения разведчика, а потом уходить…

— И куда же…

Но Ясень не успел ответить: к ним спус-тился Влас. Увидев его, все замерли, ожидая, что он скажет.

Колдун бросил быстрый взгляд на гостей, а затем произнес:

— Старший готов выслушать вас. Только, — его взгляд остановил-ся на малышах. — Только кому-то придется остаться здесь, с детьми. Ясень мог бы попросить посидеть с ними свою жену, но, думаю, и ребятишкам, и вам будет спокойнее, если с ними будет одна из ма-терей.

— Они обе останутся, — поспешно проговорил лишенный дара. Он не мог скрыть своего удивления тем, что Старший колдунов собира-ется выслушать не только мужчин, но и женщин. Это не могло не оза-дачить его, привыкшего к тому, что жены лишены права слова. Да и к чему оно им, не способным принимать решение? Но по-том он вспомнил, что у колдовского народа свои законы и, словно извиняясь, поспешил добавить: — Но если Правитель желает…

— Нет, нет, — поспешил успокоить его Влас. — Старший вовсе не хочет нарушать ваших обычаев. Поступайте так, как считаете нужным.

Мужчины переглянулись и все тот же лишенный дара произнес:

— Тогда, если вы не возражаете, будет лучше, если наши жены останутся. Мы понимаем, что, если хотим жить в вашем мире, нам придется измениться, и, все же, не готовы сделать это столь быст-ро.

А затем мужчины зашагали к лестнице, стремясь поскорее уви-деть того, кто должен был стать их новым правителем.

Старик улыбнулся своей жене, словно говоря ей: "Вот видишь? Радуйся, что ты родилась колдуньей и тебе ничто не мешает самой решать свою судьбу, ибо перед богами и людьми мужчина и женщина равны." Та, кивнув, коснулась лбом его плеча, и они медленно пошли вслед за лишенными дара. И лишь юноша продолжал стоять на месте.