Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Глава 5

Время текло медленно, словно воды тихой, спокойной реки, беззаботно позволив минутам сливаться в часы, складывая их в дни.

Где-то там, за лесной стеной проходили сонные, прощальные деньки поздней осени, которая торопливо срывала с деревьев послед-ние обрывки листвы. По ночам, пробуя силы, грядущие морозы, вры-ваясь на хвосте ветров, сжимали в немых объятьях землю, заставляя каменеть в страхе пред тем, что ждет впереди.

Но здесь, в колдовской деревне, все также царило беспечное лето, украшая свое платье новыми цветами, вплетая в золотые косы огненные ленты — лучи доброго теплого солнышка, которое, каза-лось, никогда не устанет делиться своим теплом и нежной заботой.

Несмотря на то, что Старший еще не вернулся, его присутствие чувствовалось повсюду: в спокойствии, наполнившем души, в надежде, что в будущем дне будет достаточно тепла, в откровении и понима-нии. И даже робкие, тихие разговоры, в которых то и дело прорыва-лись на волю тяжкие горькие мысли, казались отрешенными, похожими на зеркальное отражение чего-то далекого.

Было утро. Дубрава возилась в саду, стараясь получше устро-ить под окнами низкие кусты дикой розы, когда появился взволно-ванный Влас.

— Где дети? — еще издали, на бегу, крикнул он.

— Не знаю, — выпрямившись, колдунья поправила на голове косын-ку, ее глаза оставались спокойными. — Пошли куда-то. С утра по рань-ше прибежал Видимир, Полеся упросила отпустить ее и, едва получив согласие, исчезла. Кажется, они говорили, что пойдут вместе с другими деревенскими ребятишками на луг. Какая разница? — она мах-нула рукой. — Я так рада, что девочка, наконец, нашла друзей, что она не чувствует себя одинокой…

— Ладно, — прервал ее колдун, голос которого звучал встревожено. Постепенно его волнение передалось женщине:

— Что случилось? Опасность? Рядом священники?

— Нет, но… Эх, — он мотнул головой, словно прогоняя нахлынув-шее на разум наваждение, а потом вдруг схватил Дубраву за руку: — Идем!

— Подожди! Куда ты меня тащишь! Я не могу оставить дочурку од-ну, особенно если…

— Ей не грозит ничего, — он не ослаблял крепко сжатых пальцев, не замечая, что причинял женщине боль. — Поверь: сейчас в мире для нее нет более безопасного места… Идем, ты должна знать…

— Хорошо, хорошо, только успокойся, — сняв платок, освобождая вмиг растрепавшиеся на ветру локоны, она послушно двинулась вслед за колдуном.

Ива и Аламир, бледные, с всклокоченными волосами и воспален-ными, как-то болезненно поблескивавшими глазами сидели на ступеньках крыльца. Рядом с ними стояла жена Ясеня, Мерцана — высокая женщина с длинными черными косами.

Колдунья не решилась ничего спросить у них, лишь посмотре-ла… Но к чему слова, когда взгляд красноречивее любых речей, особенно если в нем страх, невысказанной, тяжелой ношей лежащий на серд-це, боль и ожидание самого худшего?

— Ночью прошел Совет, — вздохнув, промолвила Мерцана.

Это известие, которое, казалось, не несли в себе почти ничего, заставило колдунью вздрогнуть.

Последние несколько дней в деревне только и говорили о нем — Совете, на котором будет решена судьба народа и выбран путь: куда идти — к покаянию или войне. Никто не верил, что кровавая бойня лучше пусть худого, но все-таки мира. Все были уверены, что Стар-шие просто не могут после стольких веков вымаливания прощения одним словом перечеркнуть все усилия. И, все же, к покаянию, от-казу от силы и веры, тоже были не готовы.

— Уже? — в душе Дубрава надеялась, что этот столь неотвратимо надвигавшийся кошмар удастся как-то отсрочить, что все случится потом, не так скоро.

— Да, — продолжал Влас. — Произошел раскол. Яросвет решил пойти дорогой войны, остальные выступили за покаяние, — он смотрел ей прямо в глаза, удерживая, не давая убежать от правды, спрятаться в миражах грез…

Покаяние. Они понимали, что это конец всего, что было преж-де… Возможно, останется надежда, кто знает, может быть все сов-сем не так страшно и плохо, как представлялось… Но как же не хо-телось уходить из деревни, где было все — наконец-то, свое, не чужое! А дети? Что будет с еще нерожденными? Они останутся безы-мянными? О боги! У них же не будет души, у них не будет даже бо-гов, ибо и от них придется отказаться! Не будет Старшего, объединя-ющего народ в единую семью, не будет храма, обрядов, без посвяще-ния никто не сможет вступить во взрослую жизнь, для умирающих не откроются врата вечности…

— И Черногор? Он тоже согласился с этим решением? — спросила Дубрава. Она готова была ухватиться за соломинку.

— Его не было на Совете, — чуть слышно промолвила Мерцана.

— Но как, почему?! Где же он?

— Говорят, — Аламир отвел глаза в сторону, стараясь не встре-чаться взглядом с колдуньей. — Говорят, он отправился к храму Звездного пути, чтобы узнать у богов, какая из дорог дает надеж-ду… Дубрава, всякое могло случиться, и может статься…

— Я и слушать не хочу! Нет! — она резко вскинула голову, ее глаза пылали пламенем и мужчина, пожав плечами, умолк.

— Ясень собирает всех у замка, — тихо промолвила Мерцана.

— Хорошо, — сквозь стиснутые зубы процедила Дубрава. — Я приду. Но если заговорят о том, чтобы покинуть деревню, не дожидаясь возвращения Старшего, я не подчинюсь, даже если таковой будет во-ля большинства!

— Мы все не хотим уходить, — Влас опустил руку ей на плечо, успо-каивая, — но должны быть готовы к этому.

— Перед тем, как отправиться в путь, Черногор говорил обо всем этом с Ясененем, — продолжала Мерцана, — но запретил ему расс-казывать нам до тех пор, пока не придет время. Вот тот и мол-чал… Но теперь муж считает, что час настал.

— Ты знаешь, что он скажет? — бросилась к ней Дубрава.

— Нет, — качнула та головой.

— Давайте останемся! — взмолилась женщина. — Кто считал, сколько в мире колдунов? Нет, я не хочу воевать, но почему мы не можем просто жить так, как жили раньше?…

— Тебе незачем уговаривать нас, — молвил Аламир. — Если у тебя есть выбор, то у нас с Ивой его просто нет: нам придется остаться в любом случае… — он приобнял жену: — Ива не колдунья, она вероотс-тупница, совершившая смертный грех. Ее не спасет никакое покаяние… Черногор бы понял нас…

28
{"b":"86947","o":1}