– Старше всех, два института закончил, а не скажешь.

– Что не скажешь?

– Я хочу сказать, что со всеми ведёт себя на равных.

– Да, это он умеет, – заметил Николай, – и с начальством на равных, и пашет, как все работяги: сачковать не станет, лопату из рук не бросит.

– По лесам, как обезьяна, лазает, – усмехнулся Василий, а потом, чтобы сказанное не было истолковано в обиду, исправился, – то есть шустро, высоты не боится.

– Занимайся спортом и ты так сможешь! А что ты хотел?

– Нет, Коля, – продолжал удивляться юноша, – вот смотри, дядя Валера младше его лет на десять, а может быть и больше, а его не заставишь подняться на эти леса, а дядя Сергей раньше нас там оказывается. А как его отчество?

– А зачем тебе его отчество?

– Да неудобно по имени только.

– Не вздумай, – ухмыльнулся Николай, – он это не любит.

– Почему? – удивлялся юноша. – Он ровесник моего деда, бригадир. Есть все основания, чтобы обращаться по имени и отчеству.

– Так-то оно так, Васька, – наставлял Николай юношу. – Хоть раз было, чтобы он меньше нас работу делал или выбирал лучший кусок в столовой? Слово «бригадир» он тоже не любит.

– Я не это имею в виду, – виновато замялся Василий, – он же старше нас?

– В нашем деле, Васька, все равны. Понимаешь? Не должно быть старших и младших, как и не должно быть бедных и богатых, – заметил Николай. – Серёга так говорит. И знаешь, я с ним согласен, так легче работать вместе, когда между друзьями всё поровну, всё честно. Ты же видишь, он зарплату тоже делит всем поровну.

– А почему? – продолжал удивляться юноша. – Я согласен получать меньше тебя, ведь квалификация у нас разная.

Николай хорошо понимал, о чём говорит юноша. Он и сам так думал раньше. Так привык работать. Так работают все. Так работают все, поэтому все и работают спустя рукава. Но однажды судьба свела его с человеком, который думает иначе и принял его философию. А теперь, встретив молодого Василия, сравнивал его с собой, но только много лет назад. Наверное, поэтому так и старался растолковать ему преимущества настоящего равноправия.

– Понимаешь, Васька, мы выполняем одну и ту же работу все вместе?

– Верно, – согласился юноша, – все вместе.

– А вот сейчас мы с тобой крышу кроем – вместе?

– Ну, – недоумевал парень.

– У тебя в руках молоток – и у меня молоток, у тебя гвозди – и у меня гвозди, я забью десяток гвоздей – и ты забьёшь десяток. Всё поровну? А почему зарплата должна быть разная? В этом, Вася, есть большой секрет. Понимаешь?

– Какой секрет?

– А секрет простой, – хитровато улыбнулся Николай. – Вот если бы я получал больше, чем ты, то ты бы и работал меньше, чем я. Согласен? А поскольку мы деньги делим поровну, так и спрос с нас тоже поровну. Логично? Поэтому никто из нас не сачкует, никто не уходит на больничный, никто с обеда не опаздывает. Поэтому я тебе доверяю, а ты мне доверяешь, и друг друга не подведём. Вот тебе и секрет!

– Коля, а почему он в общежитии жил, у него же была семья? – удивление юноши было вовсе неслучайным. Ведь и возраст, и социальное положение не давали повода.

– Вот, Васенька, никогда не женись на блондинках, – полушутя заметил Николай. – Они предают, а мы – мужики – этого не любим.

– Понятно! – с грустинкой заметил юноша. – Он в очередной раз всё оставил жене, а сам с койко-местом в общежитие.

– Почему «в очередной раз»? – удивился Николай.

– Ну он же и бизнес, и деньги, и машины, и всё остальное оставил Светлане, а до этого у него была другая жена?

– А ты откуда знаешь про Светлану?

– Моя мама училась со Светланой, а потом с подругами рассуждали.

Всё это время работа ни на минуту не прекращалась, оба они выполняли всё по необходимости, помогали друг другу, никто не командовал, разговор работе не мешал, перекуров тоже не было. Многому парень за это время научился. Ему доверяли самые ответственные участки, и он старался. А если случалось, что-то он сделал не так или даже испортил, сломал, на удивление, никто его не ругал, а шутили и учили. А теперь подошло время, и парень сожалел, что в его жизни предстоят перемены.

Размышления Василия прервал голос снизу.

– Эй, художники, спускайтесь!

Николай выглянул. Внизу стоял повар и требовал следовать за ним.

– Что надо? Сейчас заканчиваем!

– Начальник сказал. Срочно! – настаивал повар.

– Пошли, – скомандовал Николай Василию и положил молоток.

– Что там случилось? – побеспокоился Василий. Он знал, что дядя встревожен чем-то серьёзным, поэтому подспудно ожидал какой-то развязки.

– Не знаю. Говорит, начальник приказал срочно!

Они спустились, повар их дождался.

– Идите, соберите вещи и на обед в столовую, – почти приказным тоном скомандовал повар, – вы сегодня уезжаете!

– Я тоже? – обрадовался Василий.

– Начальник сказал, что все, – строго заметил повар.

Ковалёв меня дожидался на улице. По обыкновению, встретил рукопожатием, повернулся в полповорота, попытался сказать что-то умное и позвал меня за собой.

– Ладно, как говорится, по труду и честь, – сделав на ходу очередное умозаключение в стиле известного советского лозунга, пока я в своих размышлениях представлял формат нашего разговора, он скомандовал и направился в контору.

Свежеструганные доски на крыльце были так профессионально подогнаны, что швы между ними едва ли можно было заметить, и то при очень пристальном рассмотрении. Приятно всё-таки почувствовать удовлетворение результатами своего труда. Валерий Иванович открыл своим ключом замок входной двери, пригласил меня войти, а затем вошёл сам. Ещё несколько шагов. Открыл замок двери своего кабинета, вошёл сам и впустил меня, пригласил присесть и сел в своё начальственное кресло.

– Денег я дам сейчас немного, – начал он доверительным тоном, направив в мою сторону свой сверлящий взгляд, затем продолжал в полголоса, – как раз хватит на дорогу и на первое время. Да и незачем вам с большими суммами пробираться по тайге. Но вы выполнили работы добросовестно, мне понравилось, – пауза, – будь на то моя воля, я бы вас не отпустил.

Заметив в моём взгляде некоторое недоумение, поспешил закрепит свои слова действиями. Сделал полповорота в своём начальственном кресле, со скрежетом открыл железную дверцу сейфа и достал какие-то бумаги. Открыл амбарную книгу, сделал записи, взял чековую книжку, заполнив чек, поставил печать и подвинул ко мне.

– Вот, здесь приличная сумма. Получите, когда доберётесь до банка, – заключил он, не давая мне времени для переваривания услышанного. Затем раскрыл передо мной амбарную книгу, указав пальцем строчку, предложил расписаться. Аккуратно сложил все бумаги назад в сейф, достал оттуда пачки новеньких купюр, отсчитав некоторую часть, положил мне на стол. Затем встал и позвал меня за собой.

На ходу в уме посчитав сумму наличных и приплюсовав сумму на чеке, даже с учётом того, что неплохо мы потрудились, и вообще – мы хорошие парни, как ни старался подобрать аргументы в нашу пользу, всё никак не получалось найти оснований для столь повышенной зарплаты. И это не могло не настораживать. Но Ковалёв был готов к такой моей реакции и не позволял перехватить инициативу для разговора. Мы вышли из конторы, обогнув здание с левой стороны, направились к забору на заднем дворе. Там стояли два новеньких японских внедорожника. По ходу он объяснял мне, где и как надлежит запасаться едой, где и на каких условиях заправить машины топливом и запастись им, где и какие реки должны форсировать. Я пока ничего не понимал. Зачем запасаться едой, зачем топливо, но Валерий Иванович, не давая мне времени для размышлений, дружески положил руку мне на плечо и проводил в сторону машин.

– Вот этих двух красавцев хочу предложить вам за труды.

Я недоуменно любовался зрелищем. Два великолепных творения автомобильного искусства гордо стояли, как два чистокровных жеребца в одной упряжке. Они изрядно были обрызганы дорожной грязью, но это нисколько не портило их великолепие, а скорее подчёркивало проходимые возможности по нашим бездорожным направлениям. Пока я размышлял, Ковалёв продолжал свои мысли: