Немецкое правительство не могло одобрить подобной агитации. В январе 1935 года Мартин Нимёллер самым странным образом выяснил, что его телефон прослушивают. Он входил в небольшую группу религиозных деятелей, которым Адольф Гитлер предложил высказать свои мнения Рейхсканцелярии.
В начале совещания Герман Геринг прочел расшифровку одного из личных телефонных разговоров Нимёллера. Чтобы запугать пастора еще сильнее, тем же вечером в его церковь ворвались восемь гестаповцев. Они искали доказательства незаконной деятельности, но так ничего и не нашли[107]. Нимёллер был весьма своеобразным критиком нацизма. В 1933 году он проголосовал за Гитлера, и в целом антисемитизм ему не претил (в одной проповеди он открыто обвинил евреев в распятии Христа)[108]. Для Нимёллера камнем преткновения было вмешательство нацистов в политику Лютеранской церкви, а вовсе не жестокое обращение с евреями.
Досталось и резкому Карлу Барту. В ноябре 1934 года его уволили из Университета Бонна за отказ принять обязательную клятву верности Гитлеру и начинать занятия с церемониального нацистского приветствия. На дисциплинарных слушаниях Барт зачитал выдержку из «Апологии» Платона и заявил, что профессору богословия не подобает «начинать комментарии к Нагорной проповеди со слов “Хайль Гитлер”»[109]. По его мнению, это святотатство. Барт был столь убедителен в своих речах, что если вначале его хотели временно отстранить от работы, то в итоге решили уволить. Впрочем, ему сразу же предложили факультет в Университете Базеля, и он благополучно вернулся в родную Швейцарию.
О злоключениях Барта Бонхёффер прочел в London Times. «Не могу поверить, что это правда, – писал он брату, Карлу-Фридриху, – но если это так, то, похоже, я должен вернуться домой, чтобы в университетах был хоть кто-то, кто может сказать нечто подобное». Время для возвращения было выбрано случайно, хотя и довольно удачно. Отправляясь в Лондон, Бонхёффер взял академический отпуск и прекратил преподавать в Берлинском университете, и ничто не мешало ему из этого отпуска выйти. Кроме того, новая Исповедующая церковь решила действовать вне поля притяжения нацистской Национальной протестантской церкви. Они создали две небольшие независимые семинарии и собирались открыть еще три. Бонхёффер согласился возглавить одну такую семинарию. Проведя в Лондоне всего полтора года, он сложил с себя пасторские обязанности. К середине апреля 1935 года Бонхёффер вновь ступил на немецкую землю.
Семинария Бонхёффера носила имя Бранденбургская семинария проповедников Исповедующей церкви Старопрусского союза, или просто Семинария проповедников. В пяти ее отделениях занимались около сотни священников. Бонхёффер курировал двадцать три из них. Он спешил превратить свою семинарию в настоящее учебное заведение. На побережье Балтийского моря он арендовал несколько лачуг (пастор и его семинаристы часто гуляли среди дюн, одетые в строгие костюмы с галстуками), но в июне нашел кое-что получше – заброшенную школу близ Финкенвальде, в 240 километрах от побережья, на реке Одер.
До Берлина можно было доехать за три часа, и Бонхёффер каждую неделю садился в свой кабриолет «Ауди» и катил в столицу, чтобы прочесть лекцию в Берлинском университете. Там он узнавал последние политические сплетни от родных и друзей. Вдобавок всегда можно было рассчитывать на информацию от Ганса фон Донаньи – о чистке Рема (по его словам, убили 207 человек, а не 77, как утверждал Гитлер) или о новых расовых законах.
Финкенвальде целиком зависел от пожертвований и поставок. В письме Карлу-Фридриху Бонхёффер писал, что не жалеет о принятом решении: «Я твердо верю, что стою на верном пути – впервые в жизни». Ему посчастливилось найти двух верных помощников. Рут фон Кляйст-Ретцов была вдовой. Ей принадлежало огромное поместье в соседнем городке Кляйн-Кроссин. Истинная христианка и убежденная противница нацистов, она побывала на нескольких службах в Финкенвальде и сразу же стала верной поклонницей и меценатом Бонхёффера[110]. Она пожертвовала семинарии мебель и ковры, а пастору предоставила кабинет в своем поместье, где он мог спокойно писать и размышлять. Они так сблизились, что Кляйст-Ретцов попросила пастора Бонхёффера крестить нескольких своих внуков.
Богослова Эберхарда Бетге уволили из лютеранской семинарии в Виттенберге за недопустимую близость к Исповедующей церкви. И тогда он перебрался в Финкенвальде. Бонхёффер играл на рояле, но внешне напоминал виолончель. Высокий, худощавый Бетге играл на флейте – и именно на нее был похож[111]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
