— Почему тяжело? — Не согласился с начальством. — Дружба в моем понятии очень легкая вещь. Взаимовыручка, верное плечо друга всегда под рукой, рядом. И поговорить, и пострадать за компанию. Тебе возможно нелегко после предательства, а у меня на свете никого нет. Только вы двое. Да если б не вы, то не знаю как жил. Одичал, с горя повесился. Существую в мире недолго и память странная, запутанная, но иногда понимаю одно. Люди должны иметь помимо родственников, верных друзей. Тогда счастье и жизнь будет полноценной, веселой. Или не хочешь со мной дружить, потому что другой? Из-за него? Из-за рудимента? Но я не причем, таким сотворили.
— Ну… — Замялась Светлана.
— Считаешь уродом, или действительно веришь в дурацкую поговорку? Друзей не трахают? Ну и что? Мы же не знаем с тобой, что предки имели ввиду под словом? Кстати, на мой взгляд, девы тоже странные существа.
— Почему? — Обиделась Светлана. — На себя погляди.
— Это и имел ввиду. — Торопливо согласился, пытаясь донести мысль до Светки. — На мущинский взгляд странные. Грудь большая. К чему? Зачем? Ресницы длинные, кожа гладкая… Понимаю, девы не виноваты, так создала природа, в отличие от сваренного в кастрюле. Но вопросы есть.
— Правильно сказал. Нас создала мать-природа, а она живое делает гармоничным и целесообразным. Мы само совершенство, а ты? Волосатый, бородатый и так далее… Ноги кривые и уши торчат.
— Мы переходим на частности и личности, уходя в сторону от разговора. Не об том хотел сказать. О дружбе. Или в дружбе имеет значение внешность?
— Нет конечно. — Согласилась Светлана. — В дружбе главное не длинные ноги и смазливая физиономия, а порядочность, терпение, отзывчивость, верность…
— Во-во, душевные качества. Внешность — не главное и небольшие физиологические отличия, не есть непреодолимые препятствия для дружбы. Правильно говорю?
— В общем и целом — да. — Немного подумав, согласилась Светлана. — Честно говоря, привыкла. Вы странные, но веселые.
— Согласен, не соскучишься. — Вздохнув, помешал веткой угли костра. — Жалко, что пасынок пропал, но мы его непременно найдем. Альтернативы нет. Если херболайщица украла, далеко не ускачет. Непременно вернется домой, лишь бы не разминутся по дороге.
— Никуда не денется. — Светлана замялась, но продолжила. — Слышь Вась, помнишь, когда вертелись на лежанке в научном эксперименте, не обиделся? Ну, когда руку чуть не сломала?
— За что Света? Какие обиды? В одном опыте участвовали. — Тоже смутился, но от других воспоминаний. — Можно откровенный вопрос? Я действительно очень вонючий? Странным запахом несет?
— Уже нет. Привыкла. Только колючий и того… волновал.
— Да, да, ты тоже волновала, но кругом столько народа и глядят внимательно, с интересом. Как будто в порнографическом фильме участвовал, или выступал подопытным кроликом на хирургическом столе.
— Где-где?
— Неважно. — Отмахнулся рукой. — Не обращай внимания. Случайные знания прут, для связки слов. Смысла не понимаю, но красиво. А когда обнимались, заметил странную вещь — очень удобно с девами переплетаться объятиями.
— Да? — Света польщено хмыкнула. — Тогда и я признаюсь. Временами неплохо, но шоркаться друг о друга больше не хочу. Тело чешется.
— Однозначно согласен. Видимо общие предки, не шоркались друг о друга, а скорее всего переплетались в крепких объятиях. Но вопрос — зачем? Вызывали взаимное чувство — любовь?
— Нет, нет. Не согласна. Нам же Флора Гербарьевна объясняла, что любовь, скорее всего загадочное лекарство, или заразная болезнь. Снаружи в организм поступает, не внутри возникает. Видимо предки грелись, или приняв любовного лекарства, ложились вместе, для стимуляции страсти.
— Возможно права. — Задумчиво протянул, помешав угольки в угасающем костре. — Но если принять во внимание человеческие формы, не только. Согласен, создали в кастрюле и возможно действительно урод со своим отростком, но скажи пожалуйста, зачем девам грудь? Для красоты не считается.
— Тогда не знаю.
— А я знаю. Древним прынцам очень нравились ваша эээ… — Показал что именно и робко добавил. — Грудь. Честно говоря, как и мне…
— Ну и что? — Света, пропустила мимо ушей, стыдливые признания, занятая проблемами древнего мира.
— Мущины любили тех дев, у которых была, а безгрудых игнорировали. — Выдвинула версию память. — Вступал в действие жестокий закон естественного отбора. Природа выводила тип дев, у которых грудь в наличии.
— Ага, тогда зачем отросток? — Засомневалась Света. — Честно говоря, смотреть на него, особой радости не испытываю. Странные вкусы у прабабушек.
— Согласен. Эстетики мало. Наверняка у древних мущин его не было.
— Флора Гербарьевна говорила, что были. Но зачем?
— Тогда как отличительный признак. — Блеснул мыслью. — Должен же был прынц чем-то отличаться от девы? Тот же закон естественного отбора развел мущинку и женщину по разные стороны баррикад эволюции. У вас грудь, у нас — рудимент. Вам одно, нам совершенно другое. На птичек обращала внимания? Петухи как разноцветные попугаи, другие серенькие и невзрачные, а вид — куриный. Зачем петуху яркие перья? Чтобы с курицей не перепутали. Так и мы — мущинки, имеем всякую фигню, для отличия от дев. Без отличий физических, чем выделялись? Потом, когда нужда отпала в мущинках естественным образом, они исчезли с лица земли. Как белые носороги, или единороги.
— Возможно, ты прав. — Света поправила прическу и невинно предложила. — Слушай, Вася, давай испробуем любовную монетку?
— В тюрьме не отобрали?
— Не дождутся. Подозреваю, что селянка банально обманула, выдав за любовь деньги, но вдруг не шутит? Если правда, то и экспедиции конец. Останется Кузю найти и обратно в деревню. Как мысль?
— Здравая. Но как использовать?
— Ляжем спать и положим монетку рядом, если подействует, то все узнаем, ощутим и почувствуем, а нет, стало быть не судьба. Пойдем искать дальше.
— Согласен. Прямо сейчас и начнем. Кто ложится справа?
— Какая разница? Я ложусь ближе к костру, ты за мной. Мыться и раздеваться.
Последняя фраза содержала больше юмора, чем соответствовала горькой действительности. Что раздевать? На мне — халстух, на деве — дранное платье. Но идея с санитарной гигиеной имеет смысл. Обвинив в неприятном запахе, девы создали в душе комплекс неполноценности. Что интересно — поверил чужим вымыслам, а не собственным органам чувств. Да, не чувствую неприятного запаха, от себя красивого. Нюхайте хоть где — не амброзия, но жить можно. Приподняв руку, самоотверженно принюхался к подмышке. М-да… Срочно в баню.
