Печальная правда. Сто раз услышать и мечтая представлять нечто величественное, оставаясь дома, чем морщится от запахов и устало ползти по раскаленному песку, безжизненной пустыни, ненужной экскурсии…
Ну и где наша маленькая лохматая любовь? Мы готовы разочаровываться.
В средине полутемной комнаты, на застеленном красной скатертью столе, возвышалась прозрачная, пустая колба. А где любовь? Подошли ближе. На дне колбы лежала маленькая, блестящая монетка. Не понял?
— Наша любовь. — Торжественно объяснила селянка. — Единственная и неповторимая. Вся здесь, мир вокруг нее крутится.
— Но это денежка. Мелкая монета. — Растерянно произнесла Светка. — Причем здесь любовь?
— Самая, настоящая любовь. — Селянка с нежностью поглядела на монетку. — От нее все идет, родненькой. Чего не коснись. Что любовь? Взаимность и привязанность. Есть денежки и толпе нужен, всем необходим. Обожает родня, заискивают соседи. Почет и уважение. Нет денег и нет любви. Все плохо. Отворачиваются родственники, знакомые не желают знаться, с нищетой. А при денежке? Ты все и всех можешь купить. Весь мир в кармане.
— Как-то приземлено, материально. — Высказал сомнение, но селянка лишь кинула снисходительный взгляд и с воодушевлением продолжила речь.
— Тю… какие мы романтики. Враки. Лжете. Обманываете себя и других. Нет никакой любви, кроме денег и врут певцы с певицами, о неземном происхождении загадочного чувства. Вот она. Первопричина. Все можно купить и продать. Идеалисты воротят презрительно нос, но денежку не забывают класть в карман. Денежка — цель, средство и высокое чувство. Чем больше денежек — тем крепче любовь. Великая тайна перед глазами. Что раньше происходило, до момента как денег не было? А ничего. Каждый жил сам по себе, что выкопал, то и съел. Что понравилось, то и отобрал у соседа, если сил хватало, или у тебя заберут. Где справедливость? Мне — барана, себе — кофточку, а если не надо? Натуральный товарообмен. И жили люди в темноте и не знали высоких чувств.
— А деньги — высокие чувства?
— Конечно! Святая наивность. Самой высокой пробы, возвышенные чувства к денежке. О чем мечтают люди в первую очередь?
— О здоровье.
— Здоровье если есть, то оно есть, мечтать не о чем. А если ты здоров?
— Ну, о красоте…
— Глупость. — Фыркнула селянка. — О красоте, только набитая дура мечтает, озабоченная ущербными комплексами и отсутствием денежек на макияж, косметолога и хирурга.
— О счастье мечтает!
— Деньги и есть счастье, не абстрактное, а конкретное и близкое. Нашел миллион денежек и наступило счастье. Что пожелал, то и купил.
— И дружбу купил? И любовь?
— Дуры бестолковые, деревенские. — Огорченно взмахнула руками селянка, искренне не понимая наш слов — Конечно. Ради денег живут люди, остальное пустой обман и лицемерие. Вы у нищих друзей видели? Нет. Сиротливые, как драные коты на помойке. А богатых, без друзей видели? Ну если желает побыть в одиночестве, или скупердяйка последняя, то да. Но чаще друзья вьются вокруг богача, как мухи на мед. Песни поют, развлекают, клянутся в вечной дружбе, целуют в засос. Пока денежки есть и можно на халяву, что-то вытянуть.
— Маленько любви продадите? — Осторожно предложила Светка. — Для нормальной пробы?
— О чем разговор, зря бисер мечу? — Оживилась селянка. — Сто пуговиц и наша любовь — ваша. Тащите денежку в свою дыру, приобщайте дев-охотниц к цивилизации. Мне не жалко, только пуговицы вперед.
— Свет, а Свет, где-то я подобные речи слышал. — Прошептал наклонившись к начальнице, но нервно отдернула плечо, открывая сумочку.
— На двадцать пуговиц любви не отвесите? Больше пуговиц нет.
— Больше нет? — Расстроилась селянка, но начальница решительно покачала головой. — На нет и суда нет. Согласная. Пользуйтесь на здоровье талисманом.
Перевернув вверх дном прозрачный сосуд, селянка вытряхнула монетку и протянув нам, забрала последнюю горстку пуговиц. Обменявшись лицемерными улыбками и крепкими рукопожатиями, вышли на улицу. Сделка состоялась. У нас есть любовь, но радость покупка не вызывала. Что-то не так, так-так…
На улице стемнело, селяне готовились к бурной ночи. Селянка помахала рукой и скрылась за поворотом.
— Что делать будем? — Спросила Светка, оглядываясь по сторонам. — Переться в погоню на ночь глядя, дело бесполезное и опасное. В гостиницу?
— И поужинать. С утра во рту маковой росинки нет. Желаю белого хлеба и черных зрелищ. Развратных.
— Там и поужинаем. — Согласилась Светка, шагая по дороге.
— Только не туда. — Скривился губами, засеменив рядом. — Воспоминания не греют душу. Администрация не понравилась и чердак маленький.
— С каких пор стал привередливым? — Усмехнулась Светка. — Вкусил сладкой жизни? Хорошо, поищем другую гостиницу, но учти, берем одноместный номер. Начинается режим экономии. Жесткой.
— Согласен. — Не выдержал и поинтересовался у начальницы. — А как считаешь, действительно любовь — дененьги?
— Не знаю. Доля правды в ее словах есть. Принесем нашей ведунье-колдунье Гербарьевне, пусть экспериментирует.
— Мне кажется, любовь нечто другое. — Мечтательно протянул глядя в потолок. — Слово красивое и рифмуется легко — кровь, новь, приготовь, морковь. Корейская. Немного чеснока, перца для остроты… Как кушать хочется… Но если любовь — денежки, то ты, должна на меня бурно реагировать. Дышать томно, закатывать глаза, желать переплетений и буйных объятий. Нет странных желаний?
— Есть, но к тебе не относится. — Отрезала Светлана. Поговорили.
Вышли на ярмарочную площадь. Покупатели разошлись и только редкие, запоздалые продавцы, торопливо убирали товар с прилавков. Оглянувшись по сторонам, Светка направилась в сторону от старой гостиницы, к кособокому домику с нарисованной на стене чашкой. Ура, голодными не останемся.
В небольшой комнате толпился народ. А какой народ в женском селе? Только женский. Какой народ, такие и танцы. Да-да. Танцы — шмансы-обнимансы. Девы водили хоровод вокруг круглого столика, на котором лихо отплясывала полураздетая дева. Зачем танцовщицу занесло на столик неизвестно, но изгибалась девушка под звуки бубна неплохо. И так повернется и сяк. И присядет и подскочит, и ножкой взмахнет. Приятное зрелище, но как гласит народная истина, — ногой качать, не ломом махать, вначале удовлетворите голодный живот, а за плотские удовольствия сами заплатим.
