— Нормально помылся. Как умею. Мне рубахи не носить, воротничок не пачкать, сойдет для опыта. — Обиделся на обвинения. — От самой, не цветочками пахнет.

— Прекратить разговорчики. Вас окружают, естественные разнополые запахи. Один — мужской, а другой — наш, девичий. Совершил с непривычки еле терпится, но через несколько минут привыкните. Ждите. Больше никаких неприятных ощущений?

— Простынь колется. — Пожаловался старушке. — Синтетика?

— Чистый лен. — Машинально ответила Флора Гербарьевна, внимательно изучая древние знаки. — Существует два варианта проведения опыта. Начнем с поэтического эпоса. И будут Он и Она… Подопытные есть. И переплетутся тела в бурных объятьях… Света, Василий начинаем ласково и нежно переплетаться. Ну что лежим деревянными плашками Приступаем к опыту. Дружно сдвинулись и обнялись.

Преодолевая смущение, попытался обнять Светку. Морща нос от брезгливости, дева напряглась, но мужественно терпела чужие руки на своем теле.

— И воспылает страсть и разгорится огонь и будет им так хорошо, что забудут тела о времени и пространстве. — Процитировала старуха дальше по тексту. — Что чувствуешь Света? Уже приятно? О времени и пространстве забываешь?

— У него волосы на лице колючие и руки шершавые. — Светку невольно передернуло от отвращения. — Сейчас попытаюсь сосредоточится… Нет. Пока ни о чем не забываю. Неприятно, щекотно.

— А тебе Василий?

— Мне? — Прислушался к ощущениям. Первое чувство зажмурил и поэтому ничего не видел, как страус прячась от неприятностей, четвертое и шестое чувство тупо молчали. Слышал возбужденное перешептование толпы охотниц, вдыхал странный запах чужого тела, и лишь осязание получало небольшое удовольствие. Гладить бархатистую девичью кожу невероятно приятно. — Ну как бабушка сказать… Пока не врубился.

— Крепче переплетайтесь, обнимайтесь. — Заботливо посоветовала старуха и стала цитировать дальше. — И будет мгновенье счастья, кратким как миг, но сладким, как вечность… Энергичнее, подопытные двигайтесь. Теснее, прижмитесь телами. Василий положи ногу на живот Светлане. Света, обними Василия за шею. Носами потритесь, щеками… Ушами соприкоснитесь, волосами на прическе. Пошел процесс небывалого удовольствия?

— Не могу сосредоточиться, запах мешает. Что ж ты колючий Василий? Как пьяный ежик на заборе. Ногу ниже опусти, дышать нечем.

— Шею освободи. — Прохрипел, пытаясь освободится от Светкиного крепкого захвата. — Ты задушить собралась, или нежностью воспылала? Мы не бороться собирались. Долго мучится?

— Пока процесс не начнется, как в поэтических сказаниях. — Вмешалась Марь Ивановна, с научным интересом наблюдая за возней на кровати. — А если Гербарьевна, подопытным покрутиться на лежанке в вольной борьбе? Пусть друг через друга перекатываются? Быстрее согреются, вспотеют. При нагревании тело расширяется, процесс пойдет энергичнее.

— Хуже не будет. — Согласилась ведунья-колдунья. — Слышали, что Марь Ивановна приказала? Начинайте кувыркаться.

Пришлось подчиниться грубой силе приказа и вместе со Светкой кувыркаться по широкой лежанке. Каждый из борцов норовил занять место верхом на противнике и схватка разгорелась нешуточная. Дева оказалась опытной и ловкой охотницей, но на моей стороне пусть и небольшая, но сила. Ловко заломив Светке руку, наконец закрепился на деве и пытаясь сохранить равновесие заелозил ногами, прижимая соперника спиной к лежанке. Чистая победа! Классический яппон — япона мать!

Но симпатии болельщиков, на чужой стороне. Вмешались обиженные зрители и общими усилиями, столкнули с заслуженной победы. Борьба перешла в партер, кувыркание пошло с переменным успехом. Едва оказывался сверху соперника, болельщики начинали улюлюкать, Марь Ивановна, бросалась на помощь Светке. Едва Светка оказывалась на мне, я вращаясь юлой, выскакивал из ножного захвата. Наконец окончательно обессилев, мы замерли в ничейном клинче, крепко обнявшись, на взъерошенной лежанке, тяжело отдуваясь и не предпринимая никаких действий. Нелегкое дело — пылать страстью и разгораться огнем, забывая о времени и пространстве в поисках неизвестного. Когда же долгожданный гонг и перерыв на обед?

— Две минуты отдыхаем. — Смилостивилась старуха. — Потом еще попробуем. Первый блин всегда комом. Должен, должен, разгореться огонь страсти. Потерпите немного, зато потом небывалое удовольствие получите — не оторвешь. Слаще меду, выше кручи.

— А я считаю, что и одного раза достаточно, для выводов. Брешут старинные записи. Никакого удовольствия. — Возразил, выпуская Светку из захвата. — Дайте попить воды и разойдемся друзьями.

— Неправда? — Возмутилась старуха, тряся бумажками перед моим носом. — Печатному слову не веришь? Сказано на листочках — и снова тела соединяться и будет нежность и будет радость и будет все… Значит так тому и быть, а по другому не быть.

— А если потереться друг о друга? — Предложила Марь Ивановна. — Помнишь из подпольной молитвы — Из искры разгорится пламя?

— Товарищ, верь — взойдет? Тоже верно. — Флора Гербарьевна, обернулась к нам. — Перерыв закончился. Еще в борьбе покувыркаетесь, если не поможет, энергично третесь друг о друга. Совместим процесс. Света начинай. Тяжело в учении — легко в бою.

— Пуля — дура, а я молодец? — Усмехнулся наивным истинам, но схваченный Светкой за шею, прекратил шуточки.

Второй раунд пошел в равной борьбе. Подопытные берегли силы и кувыркались друг через друга нехотя, без о азарта. К концу схватки появился некоторый спортивный интерес, особенно когда перед глазами вздрагивала Светкина грудь со встопорщенными сосульками. Сосульки-красотульки. Розовенькие. Чупа-чупсы клубничные. Так бы и впился зубами. Подозрительная реакция. Странные мечты. Просыпается людоедский атавизм? Докатался со Светкой на лежанке? Так вот в чем заключается разнополый интерес? Кто раньше победит и положит на лопатки?

Занятный мыслями, пропустил коварный захват. Рука пошла на излом, шея на изгиб, ноги в замке, не вздохнуть, ни выдохнуть. Победила спортивная хитрость. Толпа радостно загудела, приветствуя чемпиона.