Их засекли новые радары, но на малой высоте вертолёты попросту проскочили под зоной огня ракет.

— Разделились на три группы.

ЗРК и зенитные САУ почти все целы. Много и автоматических зенитных пушек. Ещё посмотрим, чем всё кончится. Лифты на башнях тяжело гудят, подавая снаряды к зенитным автоматам. Расчеты на местах. И вот раздался уже ставший привычным выстрел стотридцатки.

Атакуют стремительно. Небо расчертили десятки и сотни рванувших к земле НУРов.

Мгновением позже земля ответила своими ракетами. Затрещали зенитные автоматы. Вертолёты выпустили тепловые обманки. Часть ракет атаковали их, но некоторые достали и машины.

Вертолёты чужаков. Если в нос смотреть — ромб на тебя летит. Если сбоку глянуть — одни острые углы да плоские панели. Оружия море. Под кабиной — двуствольная пушка, а под короткими крылышками чего только не весит — контейнеры с пушками, блоки нурсов, управляемые ракеты, контейнеры с напалмом, мелкие бомбы различных видов. Иные вертолёты тащат по несколько крупных бомб и тяжёлых ракет. Контейнеры с пушками не простые — каждое орудие подвижно, и имеет свою систему наведения.

На корпусах засверкали вспышки от разрывов снарядов. Внешне вреда от них нет. Броня машин, похоже, держит 30- и 50-мм снаряды. Однако этого не скажешь про винты и контейнеры с вооружением.

Маневренность машин потрясает. Комплекс фигур высшего пилотажа доступен им полностью. Резко снижаются, взмывают ввысь, выделывают сумасшедшие пируэты, уходя от ракет. При этом ни на миг не прекращают огонь. С одного захода накрывают орудие, одной-двумя ракетами уничтожают САУ.

Но и сами несут потери. Машины исчезают в огненных всплесках. Иные выбрасывают хвосты дыма и либо устремляются к земле, либо стараются выйти из боя. Кому-то удается… Другие начинают вращаться на месте и падают.

Носятся над траншеями, сбрасывая контейнеры с напалмом. Хотя в траншеях и нет почти никого. Пронесётся, зальёт всё огнём. А из бетонной норы высунется полуоглохший солдат — и самонаводящейся ракетой под хвост. Бывает, он тут же и повалится, сваленный очередью с другого вертолёта, а бывает и успевает нырнуть обратно за новой ракетой.

Бешено лупят зенитные автоматы с верхних ярусов боевых башен. Сегодня их расчёты впервые вступили в бой. Ведут огонь и автоматы с башен управления. Направляемый радарами огонь весьма действенен.

Нурсы почти все расстреляли. Теперь пушками и самонаводящимися ракетами бьют по то и дело оживающим зениткам и САУ

Внизу всё горит. Разлившейся напалм, земля, подбитые самоходки, мёртвые тела у разбитых орудий… Пылают и сбитые вертолёты. К ясному небу поднимаются столбы дыма.

— Новая группа малоразмерных целей. Приближается с северо-востока. — беспристрастный голос оператора с одного из радаров. Вещает, словно на учениях.

А здесь давно бойня, а не учения. Лесок перепахан вдоль и поперёк. Земля местами горит. Может показаться, что нет м не может тут быть ничего живого. На деле живых предостаточно, и не просто живых, а способных убивать.

— Это десант. Всем покинуть укрытия. Это десант. Повторяю. Это десант.

Десантные вертолёты идут гораздо ниже боевых, фактически стелясь над землёй. Первая волна успела передать, в каком секторе ПВО в наибольшей степени нарушено.

Десантные вертолёты тоже понесли потери в основном от огня уцелевших автоматов с башен. Но в массе прорвались. Стремительно снижаются. Из них выпрыгивают солдаты. Чувствуется — это их элита. Движения отточенные. Все в полной броне. Залягут — и сразу огонь.

Иные вертолёты сбрасывают контейнеры, раскрывающиеся при ударе о землю. Хлопок. И готово — установка противотанковых ракет, многоствольный миномёт или просто упаковки боеприпасов.

Не боевые порядки, а слоеный пирог. Из этого дота чужаки выкуривают грэдов, из того — грэды чужаков. Где свои, где чужие — разобрать невозможно. Глубокая ночь. Огни пожаров. Стрельба. Мат на нескольких языках. Где-то наверняка свои своих побили. Не разобрать в темноте, и приборы ночного видения помогают плоховато. Каша. Поддержки с воздуха у одних нет и быть не может в принципе. У других — даже высокоточное оружие в такой свалке гарантировано долбанёт по своим.

В подземных ярусах — только тяжелораненые, да несколько человек при них. Все остальные без различия чинов и званий сражаются наверху. Либо — либо. Эта ночь решит судьбу гарнизона ставки. Или десанта. Кто кого.

В такой жуткой каше огневое превосходство чужаков не играет практически никакой роли. Куда большую роль играет их острое зрение и слух. И всё одно. Неясно, кто одерживает верх в этой свалке.

Во всполохах огня видны несколько танков. Какие двигаются. У иных поникли пушки. Другие бьют с места. И тоже, неясно, где чьи. Своих кэртерцы высадить не смогли. Тяжелые вертолёты сбиты на подходе. Огнём тяжёлых зениток с башен. Но несколько орудий и лёгких ракетных установок у чужаков есть.

Два или три грэдских танка захвачены ими, и ведут огонь по бывшим владельцам.

Кэртерцы смогли ворваться в одну из башен, и полностью уничтожить защитников. Но теперь их самих пытаются выбить из башни. Бой доходит до рукопашных схваток. Вдоль коридоров бьют коптящие струи огнеметов. Взрывы осколочных гранат чужаков в любом небольшом помещении превращает всех находящихся в кровавые ошмётки фарша и белёсые обломки костей, размазанные по стенам, полу и потолку.

Злые вояки чужаки. До чего же злые. Своя шкура — ни стоит ничего. Сдохнуть готов — лишь бы башня с танка слетела. Или просто чужой солдат в крови захлебнулся. Но и грэды ни хуже. Сила на силу.

— Танкист. Мать твою. Танкист. — кто-то колотит по броне.

Люк-пробка дернулся вверх.

— Какого!!!

— Куда, мать вашу долбите! Их там нет! Туда вон бейте! — резкий взмах руки.

— Куда бить, мать твою! Показывай по человечески!

У солдат определённая эйфория. Да и есть отчего — десант чужаков разгромили полностью. И набили их столько. Да и сами потеряли не так много, как казалось в начале.

— Товарищ генерал-полковник! Разрешите обратится! — полковник командир этого сектора обороны. Хотя тут уже не сектор, а сплошной лунный пейзаж.

— Слушаю!

— Представьте к Золотой Звезде командира танка N14 и весь экипаж. Я сам видел. Они въехали на батарею и уничтожили почти все их орудия. Без N14 от нас бы тут никого не осталось.

— На хрен ему этот орден! — огрызнулась М. С., повернулась и захромала прочь. Это свой смертельно раненный её ножом в ногу ударил. До куда смог достал. И умер. Со звериным выражением на безглазом лице.

Лицо полковника передёрнуло.

— Не понял — отрывисто выдавил он.

— Товарищ полковник, это товарища генерала танк. — сказал кто-то из солдат- Она на нём и ездит. Сам видел, как она из башни вылезала.

— Так это она по ним ездила? — обалдело переспросил он.

— Да.

Кто-то уже нацепил странный полушаровидный шлем с пятью глазницами. Мечется, словно слепой. Остальные ржут.

Кто-то из офицеров распорядился несколько тел в костюмах поцелее оттащить в подземные ярусы. Стоит разобраться, кого это ещё на нас свалило.

Какой огонь выдавали эти в бронекостюмах, ещё не позабылось. Тащили тела явно с опаской. Тяжеленные, кило по триста каждый. Не будь у некоторых пробита броня, за роботов их можно принять. Но вместе с зеленой жидкостью из пробитых гидроусилителей, сквозь рваные дыры в броне сочится кровь. Да и шлемы довольно легко отстёгиваются. Не роботы это. Солдаты. Чужие солдаты. Броня у них такая.

А пулемёты с огромной скорострельностью вмонтированы в руку. А в ящике на спине — патроны. Безгильзовые. Внутри брони, надетой на руку — устройство подачи. Калибр маленький, но пули мощные. И из трёх — одна разрывная. А в шлеме — система наведения и прибор теплового видения. И система наведения очень хорошая. Как эти типы реагировали на стрельбу! Нечеловеческая у них реакция!

Когда поняли, что побеждают? Никто потом не мог вспомнить. Скорее всего, когда начало светать. И более-менее начали разбираться, где свои, где чужие. Только с какого-то момента бой превратился в добивание.