– Уже совсем близко, хранитель палубы, – сказал Меванс.

– Спустите еще немного, я хочу, чтобы падение прошло безболезненно.

– Есть, – ответил Меванс.

– Держите крепко! – прошипел Джорон. Затем повернулся к Фарис, стоявшей у него за плечом, дальше находилась Квелл, его буквальная и смертельная Тень, к присутствию которой он так привык, что почти не замечал. – Успокойте его, – прокричал он, когда сооружение стало раскачиваться в такт движениям корабля, – или я прикажу Серьезному Муффазу вас выпороть. – Дети палубы вытянули багры, и сооружение застыло в воздухе. – Гавит, Чадир! – позвал Джорон. – Принесите ваши светильники. – Гавит подошел вместе с Чадиром, самым младшим членом команды, они держали в руках закрытые фонари. – А теперь слушайте меня внимательно: как только я отдам приказ, вы уберете крышки, но не раньше, чем я скажу, и если вы ошибетесь, я скормлю вас обоих длинноцепам, вы меня поняли? – Они кивнули. – А теперь занимайте исходную позицию.

Оба быстро перелезли через поручни, повисли на такелаже на максимальном расстоянии от «Дитя приливов» и наклонились вперед, чтобы прицепить светильник на «корабль».

– Готово! – сказали они почти одновременно.

– Поднимайте крыло, – приказал Джорон.

Двое детей палубы подняли крыло, сделанное так, чтобы «корабль» мог двигаться прямо – и ничего более того; Джорон понимал, что он едва ли уплывет далеко, но он и не ставил такой задачи. Они укрепили крыло, затем вернулись к закрытым светильникам.

– Меванс? – позвал Джорон, наклонившись над поручнем.

– Да, хранитель палубы, мы готовы.

Внизу двое из выбранных Мевансом матросов приготовились погасить светильники на корме «Дитя приливов».

– По счету «три», – сказал Джорон. – Все готовы? – Последовало дружное «да». – Тогда один, два, три, вперед.

И светильники на корме «Дитя приливов» погасли – одновременно Гавит и Чадир сняли крышки со своих ламп, и те немногие члены команды «Дитя приливов», которые только сейчас поняли, что задумал их хранитель палубы, заулыбались в темноте и зашептались, а Гавит и Чадир забрались обратно на корабль, довольные, точно дети, устроившие удачную шалость. «Интересно, – подумал Джорон, – заметили ли на вражеских кораблях, как коротко мигнул свет?» Возможно, они решили, что виноваты уставшие глаза, или у них возникли какие-то подозрения? Но он не мог узнать ответа и выбросил эти мысли из головы.

– Хватить шептаться! – крикнул Джорон. – Все по местам, будьте готовы к повороту, нам придется совершить его в полной темноте. И я не хочу, чтобы кто-то пострадал; но, если это с кем-то произойдет, я заставлю вас драить днище, потому что каждый из вас должен знать наш корабль лучше, чем тела своих корабельных друзей. За работу! – И все пришло в движение, а Джорон повернулся к тем, кто ждал возле треугольного сооружения с топорами в руках. – Пора, – сказал он. – Перерубайте веревки.

Топоры опустились, раздался едва слышный плеск: творение Джорона коснулось воды, а огромный корабль начал медленно разворачиваться, пока его крылья не надул ветер, вызванный Ветрогоном, и «Дитя приливов» взял новый курс на юг.

Когда Джорон смотрел на удалявшиеся огни фальшивого корабля, к нему подошла Фарис.

– Как ты думаешь, долго они будут верить в наш обман, хран-пал? – спросила она.

– До тех пор, пока не поймают наш «корабль», или после того, как станет достаточно светло и они смогут его разглядеть. Будем надеяться, что у нас хватит времени скрыться за горизонтом.

– Да, – сказала Фарис.

Джорон ничего не ответил, продолжая наблюдать за двумя постепенно удалявшимися огнями.

Шесть дней «Дитя приливов» летел под ветром с полными черными крыльями, флаги развевались над головами, волосы закрывали лица тех, кто появлялся на сланце. И каждый день, когда открывался Глаз Скирит, Джорон выходил на палубу и изучал море в подзорную трубу, а когда Глаз Скирит закрывался, снова принимался его разглядывать. Когда звонил корабельный колокол, Джорон смотрел на море в подзорную трубу, а если не делал этого, то расхаживал по палубе, находил Эйлерина и спрашивал, какие ему снились ветра, – и всякий раз ответ оставался неизменным.

– Свежий ветер, чистый воздух.

И воздух оставался чистым, а ветер свежим. Ему лишь показалось или погода стала заметно холоднее?

Но «Дитя приливов» мчался по ветру, и Джорон находил работу для своей довольной команды. Он приказал переместить груз, чтобы корабль летел быстрее. Заставлял их чистить корпус длинными баграми. Они опасно раскачивались на веревках, чтобы убрать побольше водорослей, и во время работы пели, а Джорон не обращал на их пение внимания, сосредоточившись на линии между серым морем и голубым небом, мечтая, чтобы она оставалась пустой – ну, если не считать одиноких островов и паривших в высоте морских птиц.

На седьмой день Джорон начал верить, что они сумели обмануть преследователей и им хватило скорости, чтобы уйти за горизонт, оставив врагов вести тщетные поиски «Дитя приливов».

Но он ошибался.

– Корабль на горизонте!

Услышав крик, Джорон решил, что это его вина. То, что он поверил в удачный побег, видимо, рассердило Морскую Старуху, и она послала попутный ветер преследователям. Те же это корабли или нет – он не знал и стал взбираться на главную мачту. Костяная нога стала его неотъемлемой частью, а боль в том месте, где она касалась обрубка, стала знакомым, но неприятным дитя палубы, появившимся на корме. Он поднимался все выше, вокруг развевались крылья, он чувствовал свой корабль через вибрацию веревок. Свежий ветер и высота затрудняли дыхание. И все же после долгого отсутствия практики он чувствовал, что мышцы его бедер немного ослабели, когда посмотрел вниз. А еще через мгновение уже был на самом верху вместе с наблюдателем.

– Где, Беарна? – Она показала назад, и сначала он не смог ничего разглядеть, но, когда взял подзорную трубу, почти сразу его увидел.

– Не могу с уверенностью определить размер, – сказала она.

– Большой четырехреберник, – ответил он и тихо вздохнул. – Жаль, что это не тот, что меньше, но Старухе наплевать на наши желания. – Тут его внимание привлекло движение, случайное темное пятно на волнах, возможно, морская птица или какое-то существо, поднявшееся из глубины на поверхность в поисках еды. Но Джорон знал, что это не так. Он увидел второй корабль, четырехреберник меньшего размера, который и прежде возникал рядом с большим. Он сложил и спрятал в куртку подзорную трубу.

– Вот и ответ Беарна: Старуху не интересуют желания женщин и мужчин. Приглядывай за этими кораблями.

– Слушаюсь, хран-пал.

Он начал спускаться вниз и вскоре снова оказался на сланце.

– Дженнил, Фарис! Меванс, Серьезный Муффаз! – выкрикивал он, шагая по палубе. – До сих пор мы летели быстро, но, как оказалось, недостаточно. Теперь нам нужно использовать все наши возможности, поставить все крылья. Обман помог нам выиграть время, хотя и не дал свободы, на которую мы рассчитывали. Если мы доберемся до мыса Уилсона прежде, чем они нас догонят, они не последуют за нами на территорию Суровых островов, значит, мы должны мчаться к цели, пока ветер нам благоприятствует. Вы согласны, моя команда?

– Да! – услышал он крик команды. И если все женщины и мужчины испытывали такое же смятение, как и он, они хорошо его скрывали – очевидно, решили оставить свои тревоги при себе.

– Фарис, – позвал он, и она тут же оказалась рядом, неизменно спокойная и быстрая, словно ожидала, что она понадобится ему именно в этот момент.

– Да, хран-пал?

– Пусть Эйлерин и Меванс приготовят стол для карт, а Ветрогону скажи, что я хочу задать ему несколько вопросов. И постарайся сделать так, чтобы Мадорра со своей компанией остались у себя в каюте.

– Слушаюсь, хранитель палубы, – сказала она и ушла, оставив Джорона наблюдать за командой: каждый нашел для себя занятие, каждый знал свое место, и ему не было нужды отдавать новые приказы – команда выжимала из корабля максимальную скорость, ему не требовалось говорить, какие веревки следует натянуть, а какие крылья проверить; часть детей палубы старались баграми еще хоть немного очистить корпус от водорослей.