Такой была команда «Дитя приливов», они знали корабль как себя, и Джорон ими гордился. Время шло, прозвонил колокол, а Джорон продолжал расхаживать по палубе. Он чувствовал подзорную трубу в куртке и боролся с желанием достать ее, чтобы снова и снова наблюдать за вражескими кораблями. Он не хотел, чтобы команда поняла, что он сильно встревожен. И все же, когда он все-таки взял подзорную трубу, у него возникло ощущение, будто расстояние между ними быстро сокращается. Используют ли преследователи своих ветрогонов, чтобы лететь так стремительно? Если да, то долго вражеские корабли такую гонку не выдержат. Их ветрогоны устанут, и им придется остановиться.

В глубине души он понимал, что ветры благоприятствовали вражеским кораблям в той же степени, что и «Дитя приливов», а высокая скорость являлась следствием хорошо работавшей команды и того, что корабли недавно вышли из порта и использовали все преимущества, которые у них имелись. Он обратился к проходившему мимо дитя палубы.

– Рейан, позови, пожалуйста, курсера на корму, – сказал ему Джорон.

– Слушаюсь, хран-пал, – ответил Рейан, сравнительно новый член команды, на лице у которого появилась довольная улыбка: хранитель палубы не только знал его имя, но и доверил важное поручение.

Казалось, курсер появился рядом мгновенно, хотя прошло достаточно времени, чтобы Джорон почувствовал, что расстояние между «Дитя приливов» и вражескими кораблями еще немного сократилось.

– Хранитель палубы, – сказал курсер. – Я оставил сердитого Меванса – он недоволен, что ему приходится одному устанавливать стол. – Мягкий укор в словах Эйлерина, которого оторвали от любимых карт, заставил Джорона улыбнуться, и у него заболели язвы вокруг рта.

– Взгляни на преследующие нас корабли, – попросил Джорон, передавая курсеру подзорную трубу. – Мне кажется, они нас нагоняют.

Джорон ждал, наслаждаясь дувшим в лицо свежим ветром, который охлаждал кожу под шарфом.

– Да, у меня такое же впечатление, что расстояние сокращается, – заговорил Эйлерин. – Трудно сказать наверняка, ведь и они, и мы находимся в движении, мне требуется больше времени для более точной оценки. Если мы сменим курс, чтобы пройти рядом с островом к востоку от нас, это может помочь, в таких случаях всегда хорошо иметь неподвижную точку и…

– Может ли ветер помогать им больше, чем нам? – Джорон сдержал улыбку – обычно молчаливый курсер неожиданно разговорился.

– Маловероятно, хран-пал, – ответил он, – но всякое бывает, иногда шторма устраивают странные фокусы, так они оказывают услугу Деве, но мне не приснилось ничего необычного, я видел лишь чистое небо, таким образом, получается, что мы используем один и тот же ветер.

– Если бы Мать даровала мне чистый корпус, мы бы исчезли, как лес джиона в прежние времена, – тихо пробормотал Джорон, забирая обратно подзорную трубу и снова глядя на вражеские корабли. Но Мать не станет прибегать к магии, чтобы очистить днище «Дитя приливов». Впрочем, Джорон на это и не рассчитывал. Дети давно ослушались ее, когда Хассит метнул копье и убил Скирит, божественную птицу, и теперь им приходится самим о себе заботиться. – Да. – Он сложил трубу и спрятал ее в куртку. – Тебе лучше присоединиться к Мевансу и проверить, закончил ли он готовить стол для карт.

– И не повредил ли карты, – проворчал курсер.

– Действительно. – И Джорон вновь улыбнулся; прежде он бы не поверил, что курсер способен испытывать раздражение.

Он повернулся, двое детей палубы ждали, когда придет их очередь чистить корпус. Каждый держал скребок: широкое лезвие, отполированное до зеркального блеска, Джорон даже увидел отражение в сиявших лезвиях – черная одежда, высокий, отсутствующая нога, лицо в маске, множество серых шрамов на темной коже. Он смотрел не на Джорона Твайнера, а на свое создание – Черного Пирата.

«Мы все меняемся, – подумал он, – но не всегда к лучшему».

На нижних палубах темноту разгоняли открытые бойницы для луков, бо́льшая часть команды находилась на палубе, где все старались выжать из корабля максимальную скорость. Джорон вошел в большую каюту с ослепительно белым полом, столик Эйлерина стоял на письменном столе, стул Миас отодвинули в сторону, на спинке висела шляпа с двумя хвостами.

– Хран-пал, – приветствовал его Меванс и отступил на шаг назад, когда Эйлерин поспешил к ним, чтобы проверить, насколько правильно установлен стол с картой.

– Меванс, – приказал Джорон, – приведи сюда Дженнил, пока Эйлерин наносит на карту наше положение. И скажи Фарис, что она отвечает за палубу до моего возвращения.

– Слушаюсь, хранитель палубы.

Меванс исчез, а Эйлерин принялся расставлять на карте корабли, черный – «Дитя приливов», белые – преследователи.

– Здесь не выдержан…

– Масштаб, я знаю, Эйлерин. – Джорон подошел к карте и стал смотреть на Разбросанный архипелаг, когда Эйлерин протянул бечевку от модели «Дитя приливов» к южным ледяным полям Мыса Уилсона.

– Вы меня звали, хран-пал? – спросила Дженнил, входя.

– Да, Дженнил. Ты была офицером флота, вы с Мевансом знаете о море не меньше, чем любой человек на нашем корабле. Эйлерин проложил наш курс, но нас преследуют более быстрые корабли. Я хочу услышать, какие у вас есть идеи.

Дженнил шагнула вперед и стала вместе с Джороном смотреть на карту, Джорон почувствовал, что Эйлерин едва удерживается от заявления: «Здесь не выдержан масштаб», но курсер промолчал, а женщина, хранитель палубы и хранитель шляпы изучали темное море архипелага.

– Какой будет погода в ближайшие две недели? – спросила Дженнил.

– Эйлерин предсказывает чистое небо, – ответил Джорон.

– Не совсем так, хранитель палубы, – вмешался курсер. – Я сказал, что на данный момент хорошая погода помогает следующему за нами кораблю. Однако в моих снах появились тревожные мысли о штормах, которые придут с востока.

Джорон нахмурился.

– Западный Шторм говорит редко, – заметил он.

– Но если начинает, то его голос бывает яростным, – сказала Дженнил, повторяя поговорку детей палубы. – Если учесть скорость, с которой они нас догоняют, я могу предположить, что пройдет не менее двух недель, прежде чем они окажутся достаточно близко, чтобы начать стрелять. Доберется ли к этому моменту до нас буря, Эйлерин?

– Очень сложно предсказать поведение бури, Дженнил. Я думаю, нет; полагаю, ветры и волны поднимутся через три недели. Но, возможно, и раньше, или шторм пройдет стороной. Таков Западный Шторм: кажется, его главная задача – посрамить мое искусство, – сказал Эйлерин.

Дженнил кивнула, глядя на карту.

– Насколько близко эти острова? – спросила она, указывая на группу островов, которые находились на расстоянии ладони от «Дитя приливов».

Эйлерин уже собрался ответить, когда в каюту вошла Фарис.

– Я пришла спросить, не смогу ли как-нибудь вам помочь, хран-пал, – сказала она. – Серьезный Муффаз отвечает за палубу, и особой необходимости в моем присутствии нет. – Джорон собрался ее отругать, но в последний момент передумал: едва ли она сумеет быть полезной, и она это прекрасно знала.

Но, весьма вероятно, сможет чему-то научиться, и тогда ее присутствие окажется полезным, а если Серьезный Муффаз поговорил с ней о Гавите, будет только лучше, если Фарис проведет какое-то время подальше от него.

– Хорошее решение, Фарис, – сказал он и заметил, что она расслабилась – как тетива дуголука, не находящегося в боевом положении. – Продолжай, Дженнил.

– Мы можем свернуть к островам ночью и спрятаться между ними, а вражеские корабли пройдут мимо.

– Этих островов там очень много, – вмешался Эйлерин. – Но все они довольно низкие.

– Мы можем опустить главную мачту, – предложила Фарис.

– Это займет полдня работы, – заговорил Меванс, – и еще столько же, чтобы ее поднять.

– Команда не боится работы, – возразила Фарис.

Джорон почувствовал, что она обиделась из-за того, что ее идею отвергли.

– О нет, мы не сомневаемся, что ты сделала из них прекрасную команду, Фарис, – сказал Джорон. – Они умеют работать быстро и слаженно, но у нас не будет половины дня, чтобы поднять мачту. И тогда мы останемся без части крыльев, и нас быстро поймают.