– А вы до сих пор верите. А узнать тямы не хватило-то. Ну и ну.
И пошёл дальше. Девкам деваться некуда было, они и пошли следом, в надежде, что дед первый идёт, значит и несчастья на его голову посыпятся…
4. Вся соль
Притомились девки. Есть захотели. А Макару все ни по чем, как будто ни есть, ни пить не надо. Идёт себе, идёт. Мысли вслух разные говорит.
Идут, переглядываются девки. Уж и сомневаться начали, а надо ли это все им? Да отставать потихоньку. Дед идёт, а сам-то знает, чего за спиной творится. Молчит, выжидает, что дальше будет. А те плетутся позади. Косынки-то уж набекрень, раскраснелись, задохлись, спотыкаться начали.
Ладно, – думает дед, – Всего помаленьку. Испытания тоже надо уметь давать.
Остановился Макар и говорит девкам:
– Устал я, отдохнуть пора. Мне-то не как вам, не тридцать пять, чай! – и усмехнулся.
Те сразу на землю и повалились. Лежат стонут:
– Ой, устали! Ой, сил больше нет!
– Так мы ещё и идти не начали! А они скулят уже! Че дальше-то будет? – ответил дед.
– Может поедим? – предложили девки.
– Вы и еду притащили??
– Ну да! – удивились они. – А как без еды-то?
– А вы на сколько приперлись-то, если не секрет??
– Так на всю жизнь!
– На кой-черт вы мне сдались на всю жизнь?
– Мы учениками твоими будем! – гордо выдали они.
– Так ученики на то и ученики, что научились, да сами мастерами стали! А не всю жизнь на шее учителя сидеть! Чтобы превзойти однажды учителя своего. Да чтоб он знал, что знания те не зря давал. Иначе все без толку. Это, как сажать семена, а всходов нет, а плодов и подавно.
Сидят девки. Луп-луп глазами. Ничего не поняли. Какие всходы? Одно поняли, что проголодались жутко! А тут дед со своими плодами да ростками. И так есть охота!
– Мы кушать хотим! – осмелели девки.
– Так ко мне сюда не жрать приходят! Я другую пищу даю! Вы точно меня искали? Может все-таки путаете?
Заплакали девки, да горько так. Сжалился дед.
– Ну, полно вам. Хватит слезы-то крокодильи лить. Доставайте, че у вас там покушать имеется.
Обрадовались девки. Слез как не бывало! Давай доставать из сумки бутерброды да пирожки разные. А дед смотрит на них, прищурившись, да под нос ворчит что-то. А девки не замечают. Заняты очень. Тут заполошились что-то.
– Потеряли че? – спросил дед.
– Соль забыли!! Как без соли есть-то теперь??
Дед полез в свою видавшую виды сумку и достал маленький тряпичный мешочек.
– На-те!
Довольные девки схватили мешочек и давай развязывать. Да от радости-то выронили из рук и просыпали. Давно дед Макар такого ужаса в глазах не видывал. Ручонки к губам прижали и смотрят друг на друга.
– Вы чего? Че случилось-то?
–…, – тишина в ответ.
– Че молчите-то, окаянные?
– Боимся слово сказать. – говорит одна.
– Просыпанная соль – быть ссоре!– вторит другая.
– И долго так молчать надо? – спросил дед.
– Не знаем,– переглянулись девки.
– Соль в давнишние времена что золото была! Только у бояр всяких да у купцов на столе стояла. Простому люду в диковинку. И если уж счастье такое случилось, соль на столе, то и просыпать её было, значит несчастье накликать. Несчастье, ссору. А вам сказали к ссоре, так вы до сих пор и боитесь! А почему вопросом не задавались. Вот и вся соль, как говорится, знаний ваших. Что за люд пошёл бестолковый?
И пошёл дальше, ни слова не говоря больше. Версту прошёл, две, три, нету девок. Постоял, облокотившись о посох свой, подождал. Вздохнул грустно:
– Ну, че. Один я опять остался. Да мне не привыкать уж.
5. Незнакомец
Шёл дед, да не долго. До первого пенёчка. Не просто это знания носить. Передавать их надо, делиться. А то под грузом таким и согнуться-то запросто можно. Какой в них толк-то, в знаниях, ежели в себе держишь? Как куркуль. А знания они свободу любят. А не передашь, как в болоте и утопнет все, мхом все порастёт, да заилится. Бррр.
Вздрогнул дед Макар от таких мыслей. Грустных мыслей. Ждал он все, что из-за поворота выйдет сейчас кто.
– Вот он-то мне и нужен. Толковый. Думчатый…
– Нет такого слова!, – сказал кто-то в кустах.
– Это кто ещё мне тут? Что за черт?, – обернулся дед и стал вглядываться в кусты. А они густые такие, ничего не видно. Только два горящих глаза и видно там.
– Не черт я! – обидчивым голосом сказал незнакомец.
– Так черт и есть, если боишься на свет выйти! – подначил дед.
– Не черт я! И слова такого нет в русском языке! – стоял на своём незнакомец.
– Много ты понимаешь в русском языке-то? – усмехнулся дед.
– Может и немного, но слова такого знаю, что нет.
– А теперь есть! Нравится, так на заметку возьми, а коли нет – нечё подслушивать тогда! И думать мешать! – начал сердиться дед.
– Это я-то мешал?! Это ты пришёл и сел здесь! А я спал себе, никому не мешал. А ты ворчать начал да разглагольствовать!
– Не ворчал я, а думу думал. Я люблю подумать да поразмышлять. И тебе советую.
– А слово то, думчатый, не от слова думать? – спросил незнакомец.
– Вот с этого и следовало начать, а не базар разводить! – упрекнул незнакомца дед, – Да поздороваться. Али тебя не учили вежливости?
– Здра-а-а-авствуй, дед Макар!
– О как! – удивился дед.– Ты меня знаешь, а я тебя нет!
– Митрофан я! А тебя все здесь знают.
– Митрофанушка значит…
– Пффхшшшш!, – возмутился незнакомец. – Не смей меня так называть! Я – Митрофан! Сурьёзный, между прочим, тип.
– А ну, иди сюда бес! А то посохом огрею по пятаку твоему мокрому, чтоб неповадно было в следующий раз! – чуть повысив голос сказал дед Макар.
Надо признаться, дед Макар никогда не кричал и голос не повышал. Силища голоса его такова была, что и шёпотом скажет, трава пригибается. Не в крике сила. А в силе, которую ты в голос свой вкладываешь.
Сухой треск, хлопок и тишина. Испарился незнакомец.
– Тьфу, чертовщина!
– Не черт я! – крикнул из пустоты обидчивым голосом все тот же незнакомец.
Пустился в путь дед Макар, а то с этим чертом каши не сваришь. Он бы и поговорил с удовольствием, да обидчивая больно нечисть попалась. Тьфу!
То ли раньше дело было, огреешь посохом, а они в услужение просятся. А сейчас что? Самостоятельные черти пошли. Самозанятые! – ухмыльнулся дед.
– А ты и не просил поговорить-то, да с собой не звал! Я бы пошёл. А начал сразу посохом грозить.
– Раз тудыть тебя нихай, чертяка! Опять ты!
– Я, я, Митрофан я.
– А ты умничать влез, да не показываешься. А я с такими разговоры не веду. Выйди на свет, покажись, да там посмотрим. Смотри-ка, гордый какой! Позва-а-ать надо было! Сам-то чё попроситься? Переломился че-ль?
– А вот! Гордый! Ты деда моего ещё не знал.
– Потом расскажешь. Марь Гаврилна идёт.
– О-о-ой, вижу нравится тебе она.
– Много ты видишь, смотрю я! Глазастый какой! Да трусливый! – ответил дед.
Опять треск, хлопок и пропал незнакомец.
– Здоровьичка вам, Марь Гаврилна. С новостями какими, али так?
