Ночью поезд остановился на русско-украинской границе, в вагон вошли пограничники и легко обнаружили «зайцев», особенно двух длинноногих девчонок. Девчонки достали паспорта и стали ждать решения своей судьбы. И вот тут помощь Оксаны была как нельзя кстати. Она сначала весело поздоровалась с погранцами, назвав каждого по имени-отчеству, принесла им чаю с конфетами и бутылочку «перцовки» (от которой офицеры категорически отказались). Строгие стражи границы пили чай, а Оксана, сложив молитвенно руки на широкой груди, жалобным голосом упрашивала их разрешить девочкам, ее племянницам – сиротинушкам доехать до моря, которого они ни разу не видели. Шмыгая носом и утирая глаза, от легко набежавших слез, изобретательная Оксана рассказывала целую историю о тяжелой сиротской доле «племянниц». В заключение Оксана призналась, что взяла девчонок из детского дома, под свою личную ответственность, еле уговорив директора, поклявшись вернуть их в целости и сохранности. Трое молодых парней – пограничников и двое седых дядек – таможенников, подоспевших в это время, расчувствовались, вытащили из карманов фирменных курток шоколадки, отдали их сиротинушкам, махнули Оксане рукой, дав «добро» на незаконный проезд двух пассажиров и пошли через тамбур в следующий вагон.

Добрая проводница разрешила расстелить матрас на багажной полке. Девчонки, тесно прижавшись, свернулись «калачиком» и задремали под стук колес, под ритмичное колебание поезда, несущего их к мечте. Уже засыпая на голом матрасе, Чепуха не забыла спросить Светку, где она научилась так лихо говорить на мове.

Преодолевая дрему, Светка объяснила.

– Я же тебе говорила, что до семи лет жила под Харьковом, в украинском селе. Да и тетка моя, хохлушка, говорила на смеси русского и украинского. Я только в Москве отучилась «гэкать». Но вообще – то в меня языки иностранные лезут легко, как мороженое. Я же тебе говорила, что недавно стала итальянский изучать. – Светка сладко зевнула и добавила. – После английского легкотня, особенно произношение.

– Ну-ну, это хорошо. Нам в путешествии пригодится. Я тоже могу изъясняться на английском, так, примитивненько, конечно. Вернусь, пожалуй, займусь серьезно. Куда теперь без английского? Хотя я бы с большим интересом изучила санскрит, например, или древнегреческий с латынью, а то и древнеегипетский. Коптский называется. Как думаешь?

Светка не ответила. Она не думала, она просто крепко спала.

Днем они слезли со своей верхотуры и пошли по вагонам размять ноги. На остановке купили у тетушек на платформе круглый хлеб и колбасу, тоже свернутую в кругляк. А следующая остановка было конечная – Одесса! Они поблагодарили Оксану, расцеловались, попрощались и спрыгнули со ступенек. Не теряя времени, сразу поехали в порт. Оксана сказала им номер автобуса, курсирующего между вокзалом и морским пассажирским портом.

Еще издали они увидели огромный пароход, напоминающий белый сказочный дворец. В окошечке информации сонная девушка вялым голосом подтвердила, что именно этот круизный лайнер к вечеру отойдет от причала, следуя в Стамбул.

Девчонки долго кружили по набережной, с любопытством наблюдая за всем, что происходит в порту. Задолго до отправления пассажиры стали собираться внизу у трапа. Люди весело переговаривались с друзьями и родственниками, прощались, забирали у провожающих свои сумки и чемоданы, поднимались, чтобы полноправно войти с билетом в это сказочное царство. Наблюдая, как тщательно при входе рассматривают паспорта, сверяя фотографию с оригиналом, нетерпеливо ожидающем, когда он сможет вступить на заветный корабль, как внимательно проверяют билеты, – девчонки поняли, что пробраться на судно будет нелегко.

– Нет, не удастся нам сегодня начать кругосветку, – без улыбки сказала Смехота.

– Чепуха, – тут же возразила подруга и хитро подмигнула своим «японским» глазом. – Пойдем к другому трапу, грузовому. Видишь, там ящики грузят, наверное, с продуктами и напитками.

– Ну и что? Мы же не ящики, – резонно заметила Смехота.

– И хорошо, что не деревяшки, а с головой разумной. Я уже все придумала.

Ты смеяться еще не разучилась? – Чепуха с сомнением

посмотрела на загрустившую подружку.

– Да нет, вроде. Я вообще больше ничего хорошо и делать-то не умею, как хохотать. Пора?

– Нет, подожди. Сама поймешь, когда начинать. Бежим туда, главное, смотри в оба и лови момент.

Они подбежали к грузовому трапу и стали смотреть, как крепкие ребята цепляли на крюк, свисающий с корабля, ящик, обмотанный веревкой. Двое молодых здоровяков, не переставая пересмеиваться, курить и пить пиво из банки, к которой по очереди прикладывались, на какой-то момент потеряли бдительность и видимо небрежно закрепили груз. Огромный ящик, поднятый на крюк, внезапно полетел вниз, с грохотом ударился о бетон, крышка отлетела, и из него посыпались в разные стороны красные яблоки. Сверху, с палубы у грузового люка раздался мощный ор бригадира, который, не стесняясь в выражениях, честил своих подопечных. Те, в свою очередь, тоже ругались и собирали яблоки, которые откатывались от них, готовые упасть прямо в море.

И тут раздался смех Светки Смеховой. Среди привычных портовых звуков, шумов и грохота это было так неожиданно, что все докеры невольно оглянулись на девчонку, потом на своих приятелей, бегающих за яблоками, на орущего сверху начальника и заулыбались. Вскоре раздались смешки, а вслед за этим всех одолел безудержный смех, похожий больше на ржание лошадиного табуна на лужайке. Бригадир, перегнувшись через борт, тоже хохотал, глядя, как по бетонным плитам причала ходят, пошатываясь, задыхаясь и подвывая от смеха, молодые грузчики. Они утирали глаза, откашливались и весело кричали, вставляя много нецензурных выражений: «Ой, не могу больше, ой, нутро все от смеха уже болит…, ой, спасите, братцы – товарищи, сейчас помру…». При этом никто не глядел на девчонок, никому из смеющихся не было никакого дела до двух малявок. А эти только того и ждали. Лестница, заветная лестница, ведущая на палубу корабля, оказалась свободной от бдительного ока старших чинов. Не раздумывая, не медля ни секунду, девчонки одним махом взвились на самый верх и оказались при входе в грузовой отсек рядом с огромным камбузом.

Навстречу им тут же попался шеф-повар, или кок по-морскому, злой и озабоченный. Он тоже видел сверху сцену с разбитым ящиком, но ему было не до смеха. Он волновался, что эти веселые парни не погрузят вовремя продукты. По своему большому опыту он знал, что в путешествиях самое главное – не достопримечательности, а хорошее питание. Он как бы и не заметил появившихся невесть откуда, девчонок, стоял, тихо ругался и разговаривал сам с собой. Как вдруг услышал.

– Да ладно, дяденька, не переживайте. Все эти проблемы – чепуха чепуховская, сами решатся.

Это сказала черненькая девчонка, а другая, рыжая и веснушчатая, просто засмеялась. И тогда шеф-повар с еще большим удивлением услышал свой собственный беззаботный смех.

– Да и впрямь. Шут гороховый с ними, с этими проблемами чепуховыми. Накормим почтеннейшую публику, напоим. Чего переживать-то? И не такое случалось. Правильно говорит девчонка, чепуха одна, – повторял он сквозь смех, пока через трубку по громкой связи не раздался строгий голос:

«– Старший по камбузу, срочно к капитану!»

Согнувшись от смеха, кок стал подниматься вверх на мостик, где внезапно и кончил смеяться, получив приличный нагоняй от самого капитана.

Девчонки за это время успели смыться и стали шастать по огромному теплоходу, выискивая тихое и незаметное местечко, где их не могли бы найти. Они выбрали укромный уголок за спасательными шлюпками. Там же были навалены надувные оранжевые жилеты, свернутый брезент, шезлонги и матрасы к ним, еще груда байковых одеял, и клетчатых пледов в прозрачных пластиковых пакетах. Ночлег был найден. Теперь оставалось придумать, где и как поесть.

– Это уж точно чепуха, – как всегда бодро и весело сказала Шура. – Тут и думать нечего, пойдем сразу в ресторан. Пока ты будешь всех смешить, я в пакет напихаю со столов еды всякой.