– Говорят, вы вчера у нас были? – подошел к нему на следующий день Коля Кабак.

– Был.

– А почему в хату не зашли?

– Твой батька был пьяный.

– Он каждый день пьяный, – пожал плечами Коля. – Мати дома была.

– Ты тоже сидел дома?

– Я вместо батьки на тракторе в поле пахал.

Алексей Константинович хмыкнул. Коля Кабак, конечно, двоечник, но вот ведь пашет. Невзирая на тридцать ошибок во вчерашнем диктанте, надо в четверти вывести тройку. И из восьмого класса выпустить. Все равно ему дальше пахать, а не в институте учиться.

Но Станкевича подобные тонкости не волновали. Для него важно, чтобы классный руководитель провел беседу с родителями двоечника.

И, тем не менее, Алексей Константинович вместо Кобылья отправился в Минск.

На автобусной остановке он увидел тетку, обвязанную пуховым платком до самых глаз, на ногах сапоги, похожие на бахилы.

При ближайшем рассмотрении тетка оказалась школьной библиотекаршей Галиной Петровной.

– И вы в Минск? – изумился учитель.

Галина Петровна в его представлении была глубокой старухой, которой уже нет смысла куда-либо ездить. Ей было лет тридцать, не меньше. При этом она была незамужней.

– Бу-бу-бу, – сказала из-под платка Петровна.

– Автобус отменили? – снова удивился Алексей. – Не может быть. Его еще ни разу не отменяли.

И действительно, в снеговой кутерьме показались два желтых глаза.

– Вот! – показал на глаза Алексей. – А вы говорите – метель.

Он помог Петровне взобраться на ступеньки, подал сумку и вскочил в автобус. В салоне народу было немного. В такую погоду только на печи сидеть, а не мчаться на свидание с однокурсницей.

Алексей устроился у окна. Петровна впереди него раскутала платок и оказалась вполне миловидной особой.

«Это потому, что освещение слабое, – подумал Алексей. – При дневном свете морщинки у глаз видны».

Он стал размышлять о жизни. Место на кафедре русской литературы, к которой был прикреплен, ему не светило. «Вы, жадною толпой стоящие у трона…» Его даже и в толпе нет. Прозябать в Крайске за сто километров от Минска? «На свете есть три столицы: Минск, Логойск и Плещеницы». Этот стишок в Крайске знали все, от первоклассника до выпускника.

Он тяжело вздохнул. Изящная шея Петровны, в которую упирался его взгляд, мешала сосредоточиться. Откуда у них берутся такие шеи?

Петровна пошевелилась, и Алексей понял, что и ей неуютно.

«Интересно, куда она намылилась? – подумал он. – Уж ей точно на печке надо сидеть».

– К девушке? – повернула голову Петровна.

Профиль у нее тоже выточен не хуже шеи. На щеке румянец.

– Куда хочу, туда и еду, – буркнул Алексей.

– Грубить в университете выучились? – усмехнулась библиотекарша.

Девушкой он не назвал бы ее даже в мыслях. При этом не мог не отметить выразительный изгиб улыбающихся губ. Пожалуй, они не хуже Зойкиных. А может, и слаще.

Алексей уставился в темное окно. Ни зги не видно, даже огни в деревнях погасли.

Женился бы на Зойке, не пропадал бы в заснеженных полях. Папаша военком давно бы вызволил зятька из полона. А вот не хочется. Между прочим, десятиклассницы в Крайске очень даже ничего. Одна Тома, дочка Станкевича, чего стоит.

Ему вдруг стало зябко.

– Говорят, вас директор обхаживает? – снова повернула к нему голову Петровна. – Домой к себе еще не приглашал?

Темно-серые в крапинку глаза откровенно смеялись. Все старые девы читают чужие мысли или только эта?

– Да у вас на лбу все написано, – хмыкнула Петровна. – Вы лучше к Нине Шкель приглядитесь. Симпатичная.

Теперь Алексея бросило в жар. Нина действительно ему нравилась. Что, и это на лбу написано?

– А то! – фыркнула библиотекарша.

«Ведьма!» – покрутил он головой.

– Я еще и сглазить могу, – сказала Петровна. – Ваше счастье, что мы уже в Плещеницы приехали.

Она потащила тяжелую сумку по проходу.

«Ну и не стану ей помогать, – подумал Алексей. – Теперь понятно, почему некоторые в девках засиживаются».

Несмотря на поздний час, на автостанции было полно народу.

– Автобусы не ходят, – сказал мужчина в кожухе. – Дороги занесло во все стороны. Как бы ночевать здесь не пришлось.

Алексей оглянулся по сторонам. Ночевать в этом полутемном холодном зале ему не хотелось.

– Здесь неподалеку гостиница, – подмигнул ему мужчина. – Айда, пока все места не заняли.

– И я с вами! – метнулась за ними Петровна. – Мне тоже деваться некуда!

Алексей неохотно взял из ее рук сумку.

– В гости к подруге собралась, – виновато сказала Галина, – всего одну банку варенья положила, и все равно сумку не поднять.

Впервые ее тон Алексею понравился. Ведь может, когда захочет.

– А что в комплекте к варенью? – строго посмотрел на библиотекаршу мужчина.

– Пирожков напекла, сальца кусочек…

Петровна вроде бы каялась, и это располагало к ней. Она взяла Алексея под руку и прильнула к нему, словно ища защиты. Несмотря на сапоги, была легка на ногу. Он ощутил мягкое прикосновение бедра, и сердце екнуло. Точь-в-точь как с Зойкой.

Снежные заряды едва не валили с ног. Снег так хлестал по лицу, что было больно глазам. Алексей отворачивался от ветра, завидуя Петровне в ее платке.

Гостиница, к счастью, была рядом со станцией. Сильно топая ногами, они ввалились в уютное тепло, залитое ярким светом.

– С автобуса? – с улыбкой встретила их пожилая дежурная. – Как раз одна комната осталась. И для девушки место найдется.

Оказывается, для счастья не так много надо. Кровать с чистым бельем, горячая батарея, а за окном вьюга.

– Жалко, магазин закрыт, – сказал сосед.

Он работал агрономом в Завишине, звался Константином.

– Зачем нам магазин? – спросил Алексей, складывая покрывало.

Ему хотелось как можно скорее нырнуть в постель и укрыться одеялом с головой.

– Сходи к своей крале, – сказал агроном. – По-моему, у нее есть.

– Что есть? – замер Алексей, чувствуя, что в тепле у него загорелось лицо.

– Бутылка! – удивился Константин. – Раз в гости едет, значит, с бутылкой. Я бы такую ни за что не упустил.

«Так в чем дело?» – насупился учитель.

– У меня уже двое на лавке сидят, одному три, второму четыре, – вздохнул агроном. – Но вот встречу такую, как твоя, и обо всем забываю. Небось, сладкая?

Он подмигнул Алексею. Тот нашарил рукой дверь и выкатился в коридор. Попал в нерет, ни взад, ни вперед…

– Так и знала, что не уберегу, – уперлась кулачками в бока Петровна. – Не надо было давать вам сумку, ни за что не догадались бы, что там бутылка вина.

– Это агроном, – пробормотал Алексей.

В коротком халатике Петровна была ослепительно хороша. Морщинки возле глаз в ярком свете тоже куда-то пропали.

– Заходите через пятнадцать минут, – распорядилась библиотекарша. – И захватите стаканы.

– Я же говорил! – подскочил с кровати Константин. – У таких барышень всегда есть. Повезло тебе, парень.

Он достал из чемодана чистую рубашку, переоделся, обтер лицо и шею одеколоном.

– Хочешь? – протянул бутылочку Алексею.

– Не надо.

Отчего-то Алексею было неприятно наблюдать за возней агронома. Собирается, как поляк на войну. Похоже, он не только по картошке специалист.

– Ты, главное, не дрейфь, – сказал, придирчиво оглядывая себя в зеркале, Константин. – Лучше, конечно, чтоб она с подругой была, но и так сойдет. Никогда не знаешь, где повезет, а где нет. Закон жизни!

«О чем он? – тоже посмотрел на себя в зеркало учитель. – Мне и не надо ничего. К Зойке на свидание еду».

У Петровны к их приходу все было готово. На столе стояла бутылка «Варны», на салфетке горкой лежали пирожки, в тарелке нарезанное сало.

– Нож у дежурной есть, а штопора нет, – сказала, показывая на бутылку, Петровна. – Придется закусывать без выпивки.

– Никогда! – направился к столу агроном.

Он взял бутылку, поставил на пол, большим пальцем правой руки надавил на пробку и протолкнул ее внутрь.