— И что? В наказание на передовую пошлют? Расстреляют? Мы с тобой приказ ротного выполнили от и до: прикрывали позиции нашей роты огнём пулемёта. Прикрывали же? — Я дождался Фединого кивка. — Вот, а теперь смотри: патроны у нас кончились, прикрывать больше было некого, доверенный нам пулемёт не бросили, так какие же мы после этого трусы? Тем более, у нас есть свидетели в лице этих раненых красноармейцев. Правильно говорю?!

— Правильно, товарищ старший сержант. Мы видели как вы стреляли. — Отозвались бедолаги. М-да, как бы их самих в предателей не записали, ладно хоть оружие с собой взять не забыли.

К штабу дошли уже глубокой ночью. Сдали раненых в руки санитаров и по случаю доложились встреченному в санбате комиссару Симошенко. На удивление, выслушал нас спокойно, лишь попросил указать на трёхверстовке где находились позиции роты и направление, откуда был нанесён контрудар. Показал, объяснив, что основные потери были от тяжёлых миномётов, которыми накрыли окраину деревни с находившимися там красноармейцами. — Младший лейтенант Ноздряков нас в здание сельсовета определил, это практически в самом центре села. Мы с Терентьевым сдерживали атаки вот с этих двух сторон. — Я отметил на карте. — Танков и тяжёлой брони не видел, но когда мы уходили заметил как подвозили зенитные и противотанковые орудия. Точное количество не скажу, но не менее девяти.

Симошенко поблагодарил за информацию и отправил нас отдыхать в избу где ночевали бойцы из батальона остававшегося в резерве. Стягивая тёплые перчатки, понял, что несколько часов проведённых за пулемётом не прошли для меня бесследно – в руках ощущался лёгкий тремор. От защипавшего ладони мороза сразу вспомнил добрым словом Геллера, снабдившего меня полным комплектом амуниции. В отличие от красноармейцев, многие из которых до сих пор щеголяют в сапогах и одеты в лёгкие шинельки, я полностью утеплён. Сейчас, это особенно актуально, ведь даже здесь в тылу есть потери. Восемь человек умудрились сильно обморозиться, так это только в этом батальоне, с чьими бойцами мы общались, а по всей дивизии больше сотни обмороженных.

Находчивый напарник где-то умудрился найти алюминиевый бачок с остатками каши на дне и ржаного хлеба по две нормы. Отжав немного кипятка у местных, поужинали и довольные жизнью завалились спать.

***

— Батальонный комиссар, Георгий Прохорович?

Симошенко повернулся, в сенях дома стоял незнакомый ему капитан с эмблемами связистов.

— Капитан Семёнов. — Представился мужчина. — Мне Саргис Согомонович сказал, где вас можно найти.

— Слушаю. — Ответил комиссар, оглядывая посетителя. Брюнет, где-то за тридцать, среднего роста, с упрямо выдвинутой вперёд челюстью.

— Мне нужна ваша помощь в поиске одного человека. Николай Кувшинов, старший сержант из разведроты. Знаете такого?

— Вы по поводу сбитого им бомбардировщика? Это я писал представление на Кувшинова и там всё верно описано, лично был свидетелем.

Капитан поморщился. — Нет, он нужен по другому вопросу. Вы можете подсказать, где я могу его найти?

Комиссар ткнул пальцем, указывая через заиндевевшее стекло окна на один из соседних домов. — Ночью, был в нём, сейчас не знаю. Это всё? Извините капитан, у меня есть свои обязанности.

Связист козырнул и поспешил к указанному дому. Распрашивая красноармейцев, он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Это был здоровяк, занятый чисткой пулемёта.

— Что-то хотел, боец?

Тот смутился, но, пересилил себя и всё таки решился задать вопрос. — Товарищ капитан, вы из НКВД?

Связист ощутимо напрягся. — Допустим.

— Коля ушёл и просил передать вам, что будет говорить только с Геллером.

***

Не понравился мне этот капитан и не понравились его разговоры с вооруженной группой поддержки, прибывшей вместе с ним. Неприятные для меня подробности ими обсуждались. Настолько неприятные, что пришлось срочно вставать на лыжи. Буквально тырить лыжи и улепётывать. Пока диктовал Терентьеву, что сказать гэбэшнику, пока собрался(жаль, был вынужден оставить отличные сапоги и часть летнего обмундирования, но я не Фёдор, чтобы таскать на себе десятки килограмм). Прихватил чью-то самозарядку взамен Мосинки и был таков, успел выскочить в последний момент. Теперь придётся переходить на нелегальное положение, то есть, стать официальным дезертиром. Ну, и хрен бы с ним, всё равно не ужиться мне в армии. Мог бы получить приказ, без права отступления. В том же Руднёво, я выжил скорее не благодаря чему-то, а вопреки. К тому же, результативность моей стрельбы будет бельмом на глазу у начальства. То, что прокатило в неразберихе, в следующий раз обязательно выплывет наружу. Сколько я вчера фрицев нащёлкал? Больше сотни! А сколько пулемётных и миномётных точек подавил, сколько движков перепортил? М-да. Ладно. Голова на плечах, документы в кармане, винтовка за спиной, а враг известен. Заполучить бы ещё верного коня и оруженосца и будет вообще супер, я даже согласен на машину с водителем.

Направление, куда податься, выбирал недолго. Конечно на запад, тут без вариантов. Буду искать по пути места для ночёвки, делать вылазки и двигаться дальше. Так себе план, но зачем усложнять, если это работает.

Красоту чистого от облаков небосвода портят грузные железные птицы с крестами на крыльях. Летят бомбить сволочи. Посматривая, не мелькнёт ли где Мессер, пересёк замёрзшую речушку и вскоре вышел на опушку леса. Всматриваясь на доступное мне расстояние, оценил несколько возможных маршрутов, естественно выбрав тот, где была заброшенная сторожка. Но, сначала надо посетить деревушку на юге от меня, мне нужны продукты, а до неё всего пара километров, и я вполне успею заглянуть туда до темноты.

Деревня, это не супермаркет, мои рубли им вряд ли нужны, а воровать мне совесть не позволяет, поэтому потратил минут двадцать и пристрелил парочку здоровенных, ещё недолинявших зайцев для обмена. Больше времени ушло на то, чтобы забрать их из чащобы, чем на их поиск, и это я выбирал лёжки тех, что обитали поблизости.

— Куда торопишься солдатик? От немца бежишь?

— Нет, дедушка, на охоту ходил, видишь каких красавцев добыл. — Ответил сухенькому старичку волочившему в деревню пустые санки.

— Да, хороши зайчишки. Не больные? Покажи ближе, а то старый я, глаза плохо видят. — Старик поправил тулуп и протянул вперёд руку.

— Э, нет, дедушка. Ищи дураков в другом месте. Я тебе зайца, а ты раз и убежишь. — Не поддался на видимость немощности селянина. Больно острый у него топорик за пазухой.

Он хмыкнул, лицо построжело, а когда перестал горбиться, то враз сделался выше. — Хм-м. Глазастый отрок, раскусил старого.

Видимо бурная молодость у него была, просчитал меня. Я ведь тоже не просто так стоял, винтовка вроде бы неправильно на ремне висит, а мне только руку положить. — Дед, хорош выкруживать, давай говорить прямо. С меня зайцы, а с тебя хлеб, крупа и трошки соли, идёт?

— Зайчатинка не помешает, только не получится у нас мены, в деревне нехристи эти на постое, чтоб им пусто было, убьют тебя отрок. — Сказал дед показывая на виднеющиеся дымки от печей. — Вот, Васятку юродивого на горку возил хоронить, вчерась убили, а он вовсе безобидный был.

— Чего они у вас тут забыли, у вас же глухомань несусветная? — Судя по мотоциклам, эти семеро были из разведывательного батальона танковой, или мотострелковой дивизии. — Давай мы их того, не хочется остаться голодным из-за фашистов.

Дедок было встрепенулся, но тут же скуксился. — Не-е, постреляют, там у пятерых автоматы. — Он глянул на мой вещмешок. — Хотя, если гранату кинуть.

— Не надо гранаты. Щас я их выманивать буду, как зайчиков. Раз – два – три – четыре – пять, выхожу тебя искать! — Стреляю в единственного, кто был на улице, если быть точным, то в уличном туалете. — Т-туф-ф! — Первый готов. Только, как бы он теперь в нужник не провалился. Охреневший старик переводил взгляд с меня на деревню и обратно. Ну да, далековато, но я чукча не местная однака, немца в глаз стрелял и в тундра уехал. Дождался, когда на звук выстрела выскочат остальные. — Дедуль, а чей это семистенок, где фрицы обосновались? Хотя ладно, уже без разницы.