Аккуратно прикрыв за собой откидную дверцу, уселся на место пилота. Тэ‐э-э-экс, приступим... Мля‐я‐а!!! Ахтунг! Епт-ыть. На вышках внезапно ожили прожекторы, осветив путь от зданий к моему самолётику. Такого попадалова я совсем не ожидал, ведь точно знал, что остался незамеченным. Сука. Пилота уже разбудили и он бредёт по взлётке, потягиваясь после короткого сна. Отвёртку в мешок и к задней двери, может успею вылезти. От страха чуть сам не обгадился, как тот странный лысенький фриц, что даже срать садился с портфелем в руках.

Преимущество, в виде скрытой от вышек двери, моментально исчезло с появлением группы офицеров, возглавляемых седым живчиком в кожаном плаще. Буквально десяток секунд и всё. Выход под прицелом многочисленных глаз. Даже если выпрыгну и смогу от них убежать, меня один хрен достанут пулемётами вертухаи с вышек. Чёрт! Куда?! Извиваясь ужом, переползаю назад, планируя забраться в багажное отделение, но, не успеваю, оно закрыто на встроенный замок. Обогнав остальных, прибежал пилот и полез на крыло. Мне не оставалось другого выхода, как прятаться за сиденьями. Пистолет в руку и замереть.

Сходил мля за хлебушком. Возомнил себя неуловимым мстителем. Пропаду из-за чёртовых дефицитных ламп. Шумно зевая, пилот щёлкал тумблерами и стукал по стёклышку какого-то прибора.

— Быр‐быр-быр-быр-быр... — Звук бодро затарахтевших движков, постепенно сливался в сплошной рёв, добавляя оглушающего эффекта. Стиснув зубы, ожидал чуда, вдруг займут не все места, или вообще полетит кто-то один. Наконец, длинный высунулся наружу и, перекрикивая шум моторов, что-то крикнул стоявшей рядом группе. Те, однако, продолжали чего-то ожидать, чем бесповоротно расшатывали мои нервы.

Они ждали "засранца". Не удивлюсь, если окажется, что они специально сюда садились, чтобы он сходил в клозет. Минуты нервячки, пока все не откозыряли седому. Хух, вроде полетят только двое тех же самых. Для них вытащили лесенку и придержали за руки при их подъёме. Скукожившись, в ожидании фиаско, вспоминал слова из "Отче наш". Над головой прошуршали рукава мокрых плащей, это на диван положили портфели и фуражки...

***

Выслушав сообщение, Майор Ельнин был так сильно ошарашен, что забыл положить трубку. — Вася, срочно на шифрование. Начальнику оперативного управления генерального штаба генерал‐майору Василевскому.

Младший лейтенант приготовился записывать.

— Утром, пятого августа, из штаба тридцать восьмой СД, сообщили о сбитом на окраине деревни Суетово самолёте противника. Взяты в плен: командующий группы армий "Центр", генерал-фельдмаршал фон Бок и офицер его штаба, фон Тресков.

— ... Епанный в рыло и жопу! Товарищ майор... Как?! — Охренел адъютант, перечитывая текст.

— Бегом к шифровальщику!! — Заорал, Ельнин, не меньше Василия желающий узнать подробности. — Выполнять!

***

Мля! Хреновые у меня традиции, очухиваться раненым, а надо мной усатые мужики склоняются, нет бы медсестричка в коротеньком халатике.

— Жив курилка? — С участием в голосе спросил одноглазый сосед по койке.

— ...

— Чего дёргаешься? Не понимаю... Говорить не можешь? А меня слышишь?! — Прибавив в конце громкости, допытывался он.

О! Догадливый попался, ещё бы объяснил всё, ну, хотя бы где я и что со мной. По обстановке, вроде не больница, но и не казематы ГБ, что радует, больше похоже на классную комнату школы или училища.

— Мы в госпитале, недалеко от Вязьмы. — Показывая направление, он махнул рукой и замер. Я приподнялся на локтях, сел и едва успел поймать потерявшего сознание усача. А самого в пот прошибло от слабости, как бы и мне тут не грохнуться. Хорошо мы здесь не одни и кто-то позвал медсестру.

— Сестричка! Нина!

Прибежавшая тётка расцепила нас и подхватив усатого, чуть ли не борцовским приёмом, уложила его на соседнюю кровать. И так у неё это ловко получилось, что я восхитился. Вроде бросок через бедро, но так нежно. Просто чумовая баба. Повернувшись ко мне эта синеглазая мадам настороженно присмотрелась. — Очухался? Пить хочешь?

На мой осторожный кивок, она вышла за дверь и пошла к ведру с водой. В это время застонал сосед. — Ох‐ё. Мать честная. Опять сомлел?

— Ты бы поменьше скакал, недели с операции не прошло. — Подал голос ещё один больной... тоже на голову. Ээ, да они тут все такие. Получается... и я? Приехали, вся башка в бинтах. Швы, и тут швы, очень много швов. Походу с меня сняли скальп, а потом вернули на место, ладно, кости черепа вроде бы целы и то хорошо. Найти бы тех дятлов, что обстреляли садящийся невооружённый самолёт и настучать им по мордасам. Медсестра принесла кружку воды и помогла мне, придержав за плечи.

За дни, что провёл в сорок первом, видел много глаз полных горя, отчаяния и усталости, но у этой женщины было что-то другое, отличающее её от остальных. С жадностью, выхлебал всю жидкость и изобразил движение ручки по бумаге.

Листок и химический карандаш она взяла здесь же на подоконнике. Место для писем?

— Отдыхай, после обхода доктор подойдёт, осмотрит тебя.

Проигнорировала. Конечно, раскрывать свои тайны какому-то мальчику да ещё в присутствии других больных и я бы не стал, но могла бы и написать.

— Нельзя, доктор запретил вставать. — Накинулся коршуном молодой парень, с марлевой плямбой на месте уха, когда я пошёл к подоконнику. Вставать действительно было рановато, качало и усилилась головная боль. Но, лежать и плевать в потолок не по мне, нужно чем-то себя занять, а раз моих вещей в здании нет, займусь налаживанием контактов и поиском новых шмоток. Сунулся с листком к самому говорливому.

После небольшого развода на слабо, мне шёпотом было поведано о пропаже лекарств. Пока никого не трогали, ожидали приезда следователя, а Ниночка, в вину которой никто не верил, дежурила, когда пропали лекарства и теперь её могут забрать под арест.

Пф-ф-ф! Всего-то? Тайны мадридского двора. Делов на две минуты.

На зов одноухого явилась подозреваемая в краже Ниночка.

Это надо было видеть, таких метаморфоз с лицом, не у каждой актрисы увидишь. Тут и неверие с надеждой, и счастье с разочарованием.

— Какой мужчина? Где? — Спросила она срывающимся от волнения голосом. Я бы с радостью написал, но уж чересчур сильно она потрясла меня за плечи – привет обморок.

***

— Егор? Салют.

Военюрист второго ранга Шапочка, взяв телефонную трубку и услышав голос своего друга Родиона Осипова, сильно обрадовался. Текучка и суматоха военных будней, уже накладывали на него свой отпечаток, погружая в состояние робота, механически выполняющего положенные обязанности.

— Егор, ты у себя? Мне надо с тобой переговорить по одному важному делу, — Тараторил Родион. — у меня тут странности со следствием. Поможешь?

— Здание архива горисполкома знаешь? Я сейчас туда выдвигаюсь. Приезжай, расскажешь о своих странностях. Посидим, у меня бутылочка есть по случаю.

— Всё, жди. Скоро буду.

Не совсем скоро, но через три часа они встретились на входе в церковь, где был расположен архив. Пока, эту часть города бомбёжки обходили стороной, потому решили пройтись по парку ведущему к реке.

— Родя, так не бывает. Я материалист и не верю во всю эту чушь. Наверняка есть логическое объяснение.

— Какое? В медсанбате, откуда его перевезли, что-то нахимичили со швами и накануне кражи парня доставляют в бессознательном состоянии. Это раз! Хищение произошло, когда его повторно оперировали. Это два! А на утро, он указывает преступника и на место, где лежит похищенное. Это три!