— Отпусти девушку, — тихо сказал лекарь. — Я перевяжу твои раны, а после поговорим.

Меч надавил сильнее. Рука наемника, как обнаружила Кала-ана, дрожала. Он был ранен, раненые звери опаснее целых и невредимых.

— Положите меч, господин Бин, — спокойным своим тоном продолжил лекарь, — и я обещаю, ничего дурного мы вам не сделаем. Пока я вас лечу, клянусь, никто вас и пальцем не тронет.

Меч резанул еще глубже. Кала-ана закусила губу, чтобы не расплакаться от боли и страха.

— Брось меч, Бин, — проговорил Шен Шен очень тихо. — Нас тут двое. И в комнате еще двое, ты видел, они умеют владеть оружием. Соглашайся на предложение лекаря Ильяна, пока стоишь на ногах.

Собственные Кала-ану уже не держали. Пальцы, стиснувшие ее локоть, были горячими, как в лихорадке. Меч становился все тяжелее и все глубже врезался в тело. Боль становилась сильнее, но еще хуже был страх, парализующий все тело. Страх грозил превратиться в панику. Меч сделался еще тяжелее, рука горячее, и Кала-ана с глупой надеждой посмотрела на Шен Шена и лекаря. Спасите! Спасите меня!

Как оказалось, мастера Цзюрена она недооценила. Над головой раздалось сипение, бульканье. Рука, удерживающая ее локоть, разжалась; меч пропал от горла и со звоном запрыгал по полу. В этот момент силы оставили Кала-ану, ноги подкосились, и она начала падать, как-то отстраненно думая о том, что все это уже было. А еще об осколках камня на земле. Шен подхватил ее, не давая упасть.

— Может быть, для надежности отрубим ему голову?

Цзюрен вытащил меч из спины наемника и отер его брезгливо куском ткани.

— Нет желания связываться с этой крысой.

— Я могу, — Шен Шен, усадив Кала-ану на камень, протянул руку.

— У тебя зуб на этого человека? — поинтересовался лекарь, опускаясь рядом. Рука его ласково коснулась плеча Кала-аны. — Все хорошо, госпожа. Все уже позади.

— Можно и так сказать, — Шен Шен пнул мертвеца. — Господин Бин весьма известен в столице. Был. До того, как он стал служить Джуэру, он был верен старику Джуё. Собирал подати и кошмарил простой люд.

— Что-что он делал, любезный Шен? — опешил Цзюрен.

Шен недобро сощурился.

— Забирал наших женщин и избивал мужчин. Ты, мастер, нечасто выходишь в город. Как и король. Дзинчен давно уже принадлежит Джуё.

— У нас есть время говорить о политике? — проворчал лекарь. — Госпожа Кала-ана, есть отсюда еще выход? Госпожа⁈

Кала-ана кивнула неуверенно. Зала все еще кружилась у нее перед глазами, страх проходил медленно, не желая сдавать свои позиции. Еще несколько минут назад она была на волосок от смерти. Она машинально слушала разговор мужчин о неведомой ей, бесконечно далекой столице, о Джуё, которого тоже не знала, а у самой только кровь стучала в висках.

— Госпожа Кала-ана!

— Девчонка! — Шен Шен тронул ее за плечо.

Кала-ана очнулась наконец, поднялась неловко.

— Д-да, есть. Идемте, я покажу.

Выход оказался во все той же потайной комнате, рядом с фреской. Открыв проход, ведьма, бледная, привалилась к стене.

— В конце коридора лестница, она ведет к северному бастиону. Там разберетесь.

Медленно, неловко девушка опустилась на сундук.

— Я приведу юношу в чувство, — сказал Ильян. — Пора уходить. Наемники могут еще нагрянуть.

Цзюрен кивнул. Он не сомневался, эти три десятка — лишь передовой отряд. Скоро появятся и остальные. Железная шахта — слишком заманчивая цель, чтобы Джуэр от нее отказался. Цзюрен попытался припомнить его, но не смог. Сыновья Джуё нечасто появлялись в столице и уж конечно не выезжали на передовую, туда, где шли сражения. Они были осторожны и скрытны.

Что угодно, понял вдруг Цзюрен. Что угодно, лишь бы не думать о провале и об отсутствии лекарства; о неминуемой смерти Ин Ин, а следом и всей Карраски.

Впрочем, что ему было до всей Карраски, да даже до всего мира, если Ин Ин не станет? Цзюрен встряхнулся и занялся делом. Это всегда помогало отвлечься от дурных темных мыслей. Взял пару бурдюков с водой. Бережно обернул меч в ткань — пригодится. Подумав немного, прихватил и железный слиток. Давно хотелось изучить свойства этого металла.

Потом подошел к неподвижно сидящей ведьме.

— Госпожа Кала-ана.

Девушка подняла голову.

— Госпожа, вы должны пойти с нами.

Кала-ана смотрела молча, в глазах были обреченность и тоска, и Цзюрен подумал, что это достаточно ясное отражение его собственных чувств.

— Скоро здесь появятся еще наемники, вас убьют. Это место больше не безопасно.

— Пустой Сосуд, — тихо проговорила девушка. — Так это место называется. Я родилась здесь.

Название было подходящее.

— А я родился в Гуайрэ, — грубовато заметил Шен Шен. — Это такая деревушка у стен столицы. Ее сравняли с землей в год моего рождения, чтобы проложить дорогу. Собирайся, отведем тебя к людям.

Глаза Кала-аны вспыхнули.

— Кто вы такие, чтобы указывать мне⁈ Вы вломились в мой дом! Вы разрушили его! А теперь приказываете мне уходить⁈

Цзюрен похлопал Шен Шена по плечу.

— Ты действуешь на барышню ободряюще. Продолжай. Как ты, Ратама?

— Я… Я уже в порядке, мастер… — слабым голосом отозвался молодой кочевник и попытался встать. Цзюрен подставил плечо.

— Нужны мои лекарства, — Ильян поспешно закутался в свой халат. — Раны неопасные, но могут воспалиться, если их не залечить правильно. Нам действительно лучше поторопиться.

Цзюрен встретился с Ильяном взглядом. Лекарь молчал о том, но в глазах была обреченность. Ему было в каком-то смысле даже тяжелее. Цзюрен подвел одну только жену, Ильян — всю страну.

— Мы найдем другой способ, — пообещал Цзюрен. — Вернемся в Сыли и перевернем их библиотеку вверх дном.

— Да, — пробормотал лекарь. — Это определенно поможет.

И направился к выходу.

Снаружи уже рассвело. Солнце поднялось над горизонтом, но еще не успело до конца прогнать ночной холод. Песок окрасился розовым.

— Лошади, — Ратама указал вперед. На горизонте, не так далеко отсюда, переминались с ноги на ногу и нервно всхрапывали три десятка оставленных без присмотра лошадей.

— Заберем их, — кивнул Цзюрен. — Далеко отсюда до оазиса, о котором твой отец говорил?

— За день доберемся, — кивнул Ратама. — Надо всех предупредить о людях из Зеленой Долины

Об этом тоже думать не хотелось. Цзюрен понимал ясно, что наемники без малейшей жалости перебьют местных жителей, если не найдут их полезными. А то и проще поступят и отравят воду, как это бывало на юге. Нужно будет об этом тоже предупредить.

— Я иду с вами.

Цзюрен обернулся. Юная ведьма стояла, обеими руками прижимая к себе пухлую сумку. Вид был одновременно решительный и потерянный.

— Я иду с вами.

— Мудрое решение, госпожа Кала-ана, — кивнул Цзюрен.

Оазис показался на горизонте в сумерках: гряда скал, зелень пальм, блеск воды в небольшом озере и маленькие глинобитные хижины, приютившиеся на берегу. На краю поселения был выстроен невысокий каменный забор, ощетинившийся кольями, и расставлены посты. Ярко горели факелы. У ворот их уже встречали встревоженный вождь, Шагати и несколько воинов.

— Есть важный разговор, господин, — Цзюрен бросил поводья кому-то из кочевников и быстро спешился. — Идемте, вы должны это выслушать.

— Я взгляну на Лин, а после перевяжу твои раны, Ратама, — Ильян слез с коня неловко и с минуту стоял, держась за луку седла. — Проводите меня, госпожа Шагати?

Девушка удивленно и испугано взглянула на молчаливую Кала-ану, а после быстро подошла и взяла лекаря за локоть.

— Идемте, господин. Госпоже Лин уже лучше, она отдыхает у озера.

Возле озера царила приятная прохлада. От воды поднимался легкий туман. С одного края устроена была небольшая платформа на сваях, на ней легкий павильон, украшенный лентами и газовыми шторами. На воде вокруг плавали светильники.