Ильян тронул ведьму за локоть.

— Можешь это прочесть?

Девушка кивнула.

— Богиня Дано, дарующая бессмертие, воздает каждому по делам его.

— Было у них в самом деле это чудесное снадобье, или нет? — проворчал Шен Шен.

— Возможно, — кивнул Ильян. — Но тебе-то оно зачем? Только не лги больше.

Шен Шен открыл было рот, чтобы, почти наверняка, соврать или огрызнуться, но тут грохот сотряс все вокруг. С фрески посыпалась цветная пыль.

— Их слишком много! — Цзюрен прижался спиной к стене и отер пот со лба. Из рассеченной брови продолжала течь кровь. Ратама был ранен в плечо, но держался молодцом, побледнел только. — Нужно что-то придумать.

Молодой кочевник оторвал край рукава и перетянул, морщаясь, рану. Посмотрел на серебряную статую с надеждой.

— Богиня нам не поможет, — покачал головой Цзюрен. — Будь у нее такая воля, давно бы это сделала.

Ратама отрицательно мотнул головой.

— Вы взгляните на ее голову, мастер.

Голова? Цзюрен запрокинул собственную и сощурился. Сияние мешало видеть ясно, не давало разглядеть подробности. Голова…

— Она упирается в потолок… Или же… держит свод?

Цзюрен огляделся внимательнее. На первый взгляд, пещера была создана природой. В старых известняковых и песчаниковых горах такие пустоты образуются сами по себе, нужны только вода и время, а и того, и другого у мира предостаточно. Но если смотреть внимательнее, становилось ясно, что человек приложил здесь руку. Та часть пещеры, где они сейчас стояли, выглядела несколько иначе: свод был ниже, а стены грубее. Затем, ближе к центру, появлялись следы обработки и даже — краски, которая когда-то покрывала известняк. Люди отлично поработали, сотворив нечто грандиозное; однако, у человеческих творений всегда есть недостатки.

— Эта статуя слишком тяжелая, мастер. Нам не повалить ее, — вздохнул окончательно утративший почтение к божеству Ратама.

Цзюрен усмехнулся.

— Нам и не потребуется. Отвлеки их внимание любым способом. Мне нужно взобраться наверх.

Бросать раненого мальчишку не хотелось, но не было другого выхода. Молодой кочевник со своим плечом в скалолазы сейчас не годился. Сейчас, с досадой подумал Цзюрен, очень кстати была бы помощь Шен Шена. Даже от самых никудышных людей бывает польза.

Меч Цзюрен обмотал тряпками и пристроил за спину. С одного из тел снял моток крепкой веревки с крючьями, гадая мимоходом, зачем это людям Джуё понадобилось. Города штурмом брать? Поднял второй меч.

К статуе, несмотря на помощь Ратамы, пришлось прорываться с боем. Начала уже сказываться усталость, и один из ударов едва не достал Цзюрена. Только чудом удалось уйти. Меч просвистел совсем рядом с бедром, рассекая ткань и царапая кожу. Хорош был бы скалолаз без одной ноги. Цзюрен отмахнулся, не глядя, попал, кажется, и побежал дальше. Еще один нападавший, уклонение, ответный удар, сбитое дыхание. Казалось, наемников не три десятка, а все три сотни. Уклонение, удар.

А потом по глазам ударило серебряное сияние, и не одному Цзюрену. Он зажмурился, метнулся вперед и прижался спиной к постаменту.

Противники стояли в нескольких шагах от него, можно мечом достать. И не видели ничего. Цзюрен очутился за завесой света. Как знать, может быть, Богиня и в самом деле существует?

Двумя ударами он расправился с растерявшимися наемниками и отбросил меч как можно дальше. Звон его должен был отвлечь возможных преследователей. Сделав пару шагов назад, но все еще находясь под защитой света, Цзюрен отмотал немного веревки и прицелился. Он всегда был неплохим скалолазом. Пусть Цзюрен и прославился как лучший в стране фехтовальщик, он всегда считал, что лучшая битва та, которой не было. Если для того, чтобы минимализировать потери — с обеих сторон, ведь людей всегда можно переубедить, — требовалось взобраться на гору или пересечь топкое болото, Цзюрен и минуты не раздумывал.

Правда, он начал терять навыки, и крюк только с пятого раза зацепился за верхний край постамента. Цзюрен подергал, проверяя надежность веревки, и начал карабкаться, упираясь ногами в камень.

Вблизи статуя, до которой он вскоре добрался, казалась еще причудливее. Женщина сидела, скрестив ноги, толстые, точно стволы вековых деревьев. Ее колено располагалось выше цзюреновой головы. Серебро, покрывающее ее тело, было полировано неравномерно. Где-то его зашлифовали до зеркального блеска, где-то почти не тронули, а где-то и вовсе покрыли замысловатой гравировкой. В результате взобраться богине на колени оказалось не так уж и сложно. Выше была ее роскошная пышная грудь, а над нею — надменно выступающий острый подбородок и внушительных размеров нос. Цзюрен чуть отстранился и прикинул, как лезть дальше. Несмотря на шершавый полосами металл, тут просто не за что было зацепиться. Но совсем высоко можно было разглядеть пышную прическу богини, и она была из камня.

На этот раз пришлось потрудиться, и крюк надежно зацепился за известняковые завитки только с восьмого или девятого раза. Дважды Цзюрен чуть не упал вниз, теряя равновесие. Возле подножия постамента уже собрались наемники, и арбалетный болт просвистел совсем рядом. К счастью, сияние, исходящее от статуи, не позволяло точно прицелиться.

Цзюрен подергал веревку и принялся карабкаться, надеясь, что и дальше удача ему не изменит. Ноги скользили по металлу, и не раз он пожалел, что не разулся.

Примерно на половине пути Цзюрен посмотрел вниз, оценивая расстояние до земли. Отступать было поздно. Передохнув немного, он продолжил восхождение. Следующий привал Цзюрен сделал, зацепившись за ухо статуи. Лицо у богини было бесстрастное и немного злое. Сложно было вообразить, что за люди ей поклонялись.

Переведя дух, Цзюрен полез дальше, на голову статуи, к ее каменной прическе. Совсем рядом с ее головой, упирающейся в потолок, располагалось отверстие, через которое в пещеру лился свет. Свод здесь шел мелкими трещинами, и больше того — держался на голове статуи, как на центральном столбе. Сама богиня была, судя по всему, вырезана из цельного куска камня и потом только покрыта серебром.

Цзюрен глянул вниз, потом вверх. Идея перестала казаться ему удачной, да и просто выполнимой, но других не было. Обвязав веревку вокруг талии, он кое-как закрепился и воткнул меч в щель, образовавшуюся между завитками волос богини и сводом. Оставалось только надеяться, что железный клинок выдержит.

— Землетрясение? — Шен схватился за стену, пытаясь устоять на ногах. Рядом упала Кала-ана. Ильян единственный сидел, и потому не пострадал вовсе.

— В этих краях? — лекарь осторожно поднялся и подошел к темнеющему провалу двери. — Едва ли. Нужно проверить…

Шен Шен окинул лекаря взглядом и покачал головой.

— Я схожу.

— Не пытайся уйти от ответа, господин Шен.

Шен Шен пожал плечами. Отчасти лекарь был прав, и от ответа уйти хотелось, и притом — отчаянно. Шен попросту не знал, какую именно нужно говорить правду, слишком уж много ее было разной. Но в то же время он был вполне искренним сейчас и хотел помочь. Не Кала-ану же посылать, на ней и вовсе лица не было.

В коридоре висела в воздухе пыль, забивавшаяся в нос и горло. Шен кое-как разогнал ее и зажег лампу. Огонь едва-едва светил, то и дело становясь совсем бледным, но его вполне хватало, чтобы понять, что разрушений нет. Дойдя до конца, Шен нащупал рычаг. Дверь, к его ужасу, поддалась не сразу. Последовали несколько жутких минут, когда Шен чувствовал себя в ловушке. Наконец древний механизм заскрежетал, и дверь открылась.

В первую минуту ничего нельзя было различить из-за висящей в воздухе пыли. Стоны и крики в этом чаду звучали еще зловещей. Когда руки его коснулись чьи-то холодные пальцы, Шен сам едва не закричал, но вовремя прикусил язык. В дыму и чаду послышался сип, пальцы разжались, а сквозь облако медленно оседающей пыли проступил силуэт Цзюрена. На его плечо опирался молодой кочевник.