Бен ловил каждое произнесённое слово и всё думал, что те прежние чувства Митча ему будто бы знакомы: бессилие перед столкновением с чужими потребностями, когда кажется, что именно свои важнее и определяют дальнейшее развитие. Что главное — принять условия, что поставил он, а с остальным можно будет разобраться в процессе.

— Как я и сказал, секс важен в той же мере. Здесь, кстати, тоже нужно разговаривать. Всегда спрашивать, что нравится, а что нет, принимать отказы и всё такое.

— Я в этом ничего не понимаю, — быстро и смущённо проговорил Бен, не глядя на собеседника.

— В разговорах во время секса?

—… В сексе.

— Не шутишь? Да у тебя яйца прочнее стали! В таком редко признаются. Или компании дружков никогда не было? Ну, потому что знаешь, это негласное мужское правило: все стесняются открыться или того, что они не мачо и никогда не трахались… Вы с Арди́ что, совсем ни разу?

— Мы с Арди́ вообще вряд ли понимали, что мы такое. Не ставили друг другу никаких условий и ничем не обязывали, нам просто было хорошо вместе.

— «Было»?

— Было. Давай закроем эту тему.

— Ладно, намёк понял, не лезу.

— Но я могу попросить у тебя какой-нибудь универсальный совет, чтобы, когда дойдёт до дела, всё не обернулось катастрофой? — он сам не верил, что его рот это произнёс. Бену открылась удивительная сторона дружеской поддержки, которую оказывают просто так. Которая растапливает стыд и страх.

— Ладно, громила, — призадумался, нарезая над пароваркой овощи. — Просто делай всё медленно. Осторожно. Особенно, если с твоей избранницей это тоже впервые. Не надо спешки, только смеху наведёшь или чего хуже. Бери инициативу, но спрашивай хотя бы намёками, не против ли она и как ей вообще нравится. Заботься не только о себе, но и о ней. О ней даже вдвойне. Понял?

— Надеюсь, что да…

— Супер, цены тебе не будет, если так, — довольный собой, одобрительно поднял вверх большой палец.

Тот самый затихающий звук двигателя на улице. Бен резко повернул голову, поставил пиво и торопливо зашагал к входной двери.

— Привет! — запыхавшимся голоском проговорила Кори, махнув рукой, сияя в сторону друга разрумянившимися на холодном ветру щеками и белозубой улыбкой. — Дом не спалили?

— Тебе виднее, — усмехнулся Бен, пропуская её внутрь, — ты с этим обалдуем живёшь.

Рей спрыгнула со спидера и направилась к крыльцу. Бен с трепетом сглотнул и уставился на неё: волосы были прелестно уложены волнами, губы рдели, подведённые той самой помадой, что и на прогулке в городе. Он чувствовал, как сердце его начинает заходиться, усиливая желание поскорее остаться наедине с Рей и объясниться.

— Здравствуй, Бен, — в её ласковом голосе то ли пробежала хрипотца из-за встречного ветра, то ли незнакомый холод.

— Ты такая… я, в общем… я очень рад, что ты вернулась.

Коротко кивнула, затем вошла в дом, не взглянув на него больше, и принялась разуваться. Бен, не теряя джентельменского настроя, коснулся её локтя и взялся за куртку, вознамерившись помочь.

— Я сама, спасибо, — сухо улыбнулась одними лишь губами.

«Да что же такое? Да в чём я виноват?» — закипало в нём отчаяние.

— Это что, белый джемпер? — спросила она вдруг с искренним удивлением.

— А что?

— Просто я тебя ни разу ещё не видела в белом…

— Да уж, — семь лет служения Первому Ордену пронеслись перед его глазами. — Решил вот попробовать.

— Тебе идёт, — произнесла неуверенно, обходя напольные подставки для цветочных горшков.

— Это волнашки?! — заорал, стоящий на пороге коридора Митч, тыкая пальцем в сторону подруги. — Ты с ними выглядишь ржачно.

— Мои волнашки — произведение искусства, ты ничего не понимаешь, дубина! — Рей обиженно захлопала глазами.

Митча было не остановить, он наклонился, схватился за колени и залился своим привычным оглушающим смехом. Кори закатила глаза и дёрнула его за собой в гостиную.

— По-моему, твои волнашки чудесны, — тихо и нежно произнёс Бен.

— Правда? — жалобно взглянула на него с надеждой.

— Вы там идёте? — раздалось из гостиной.

Рей сдержанно улыбнулась и прошла в комнату, где Кори уже расположилась на полу, в груде разноцветных подушек. Митч расставлял тарелки с закусками и стаканы на приземистый столик рядом с диваном, затем включил голопроектор.

— Мы кино будем смотреть? Ура! — Рей по-детски захлопала в ладоши и плюхнулась с ногами на диван. — Я так соскучилась по фильмам! Словно тысяча лет прошла с моего последнего киносеанса.

Бен вошёл следом, тут же встретившись с ней взглядом, и стремительно направился к дивану, но она моментально наклонилась, схватила с пола красную подушку и положила её рядом с собой, якобы для удобства. Он нахмурился, в молчаливом недовольстве стиснул пальцы в кулак и всё-таки сел на диван, но прикоснуться к Рей ему теперь мешала пузатая мягкая преграда. Выбором к просмотру была четвёртая часть той самой антологии о контрабандистах, которую Бен мечтал комментировать для Рей, когда впервые увидел её в кинотеатре. Он весь напрягся от счастья, вытянул шею и сложил руки в замок, готовый искромётно блеснуть своими познаниями. Сладкое дежавю: Рей вновь эмоционально реагировала на сюжет, выкрикивала яркие замечания, громче всех смеялась и безостановочно ела в процессе, но в этот раз ничего не спрашивала. Бен был на низком старте для пояснений, начал трясти ногой, злясь на себя и проклиная этот вечер. «Ну же, сын Хана Соло, — напомнил он себе, — уже сдулся в попытке завоевать девушку? Сделай хоть что-нибудь, чего расселся как тюфяк?»

— У меня завтра весь день свободный, — наклонился к уху Рей через ненавистную подушку, — пошли в голокино на пятую часть? — он увидел в её лице смятение, когда она повернулась к нему.

— Я завалена работой, много заказов, так что не получится, — её голос вновь сделался равнодушным, невзирая на то, что ещё пару секунд назад она радостно хохотала. Рей медленно отстранилась от него. — Митч, на кухне есть ещё что-то из еды? — потрясла его за плечо.

— На столешнице, где ваза с цветами, обжора.

— Кому-нибудь принести тоже, раз я иду? — друзья отрицательно завертели головами.

Она поднялась с той же обворожительной грацией, с какой повернулась обнажённой на постели в свете безмятежных звёзд, под пожирающим взором «короля воров», опоясанного кольцами, и Бен неотрывно провожал её взглядом до самой двери. Как только минула безопасная пауза, он покинул гостиную стараясь не привлекать к себе внимания и проследовал в кухню. Первым, что он увидел, были ноги: в непривычной для неё капризно-изящной манере Рей потирала пальцами одной ножки икру другой, склонив набок голову и чуть покачиваясь на месте. «Такая красивая, притягательная и невыносимо чужая», — пронеслось в его мыслях. Обернулась — уничтожила без клинка. Бену сию секунду захотелось прикоснуться к ней, замарать её недосягаемость своими жаждущими руками, вернуть назад, избавить себя от липкого мучения. Ему почудилось, что её глаза потемнели, как оникс, и высекли зловещую искру.

Рей глядела в его очарованное лицо, полное мягкости, и вдруг в её памяти поднялся из ледяных брызг и гигантских волн Кайло Рен с горделивой осанкой и неприступно-фарфоровыми чертами. Кайло Рен, которого она раздела в кабине пилота на его собственном СИДе. Которого прижимала к своей груди, который неудержимо погружал в неё своё естество, пока она громко кричала от счастья. Рей вздрогнула и смущённо захихикала, прикрыв ладонью рот: «Не смотри на меня, не смотри, не смотри! Мы с тобой спали, спали! Спали! И ещё как! Ты делал со мной всё, что хотел, ты был весь мой…» — её мысли лихорадочно сменяли одна другую.

— У меня что-то на лице? — Бен замялся и принялся утирать обеими руками лицо, решив, что она смеётся над ним.

— Нет, всё в порядке! — вцепилась пальцами в край столешницы и отвернулась, продолжая смеяться и боясь снова встретиться с ним взглядом. Схватила наполненную тарелку и решительно двинулась на выход, но Бен аккуратно преградил ей путь, расставил по сторонам руки, загнав Рей в ловушку, и она пугливо сжалась, отступив на шаг. Он приблизился к ней и подался вперёд.