— Ты ведь знаешь, как папа сейчас устаёт! — Оттирала гарь с посуды с напускным усердием. — Мама не была такой безалаберной.

В груди стало горячо: стыд окатил её как из ведра, но Мари была на взводе до такой степени, что не могла заставить себя быть снисходительнее. Хотелось уколоть как можно больнее.

— Ты ко мне несправедлива, Мими, — возразила Кларисса. Её губы инфантильно дрожали. — Я стараюсь изо всех сил, но тебе проще меня ненавидеть! — Нервическим движением схватила со стола пачку сигарет, затянулась, хлюпая заложенным носом, и устало обвила рукой живот. — Я понимаю. Я и не пытаюсь занять место Бет, её никто не заменит.

Крепко затянулась и выпустила огромный клубок дыма.

— Но я хочу, чтобы всем было комфортно. Я желаю тебе только лучшего, потому что люблю твоего отца… Слышишь? Люблю! И я верю, что ты станешь для меня родной, я готова к этому, иначе не подписалась бы на брак с мужчиной, у которого остался ребёнок от другой.

Мария прикусила язык и болезненно сглотнула, застыв над раковиной. Голос Клариссы звучал так незнакомо открыто, говорил о столь сокровенных, интимных вещах, о которых её закомплексованный отец никогда не стал бы с ней говорить — с ней, мелкой егозой. Мари не могла отделаться от чувства, что в эту секунду впервые ощутила нечто похожее на уважение к мачехе. Но показать это — значило предать память о маме. Она демонстративно не отвечала, убрала чистую посуду в шкафчик и сухим тоном попросила дать ей денег на обед для отца. Потушив в красной обклеенной выцветшими наклейками пепельнице окурок, Кларисса вытащила из сумки кошелёк и отсчитала четыре купюры наличности, затем, подумав пару секунд, отсчитала ещё парочку и протянула падчерице:

— Возьми и себе чего-нибудь вкусненького.

В воображении Мари она с напускной злобой вякала «не надо мне», эффектно разворачивалась и топала по своим делам. Но печальное и доброе лицо Клариссы, её искренняя доброта заткнули ей рот. Молча взяла деньги, влезла в жёлтые шлёпанцы, перекинула через плечо маленькую сумочку и отправилась в ресторанчик с едой навынос, что находился неподалёку.

Час назад кончился дождь, и улица пахла мокрым камнем и землёй, перебивавшими тяжёлую вонь автомобильных выхлопов. Крепко сжав в руке бумажную серую упаковку с логотипом в виде улыбчивой рожицы, Мари перепрыгивала через лужи, балансировала по краешку тротуара и старалась не наступать на стыки между тротуарной плиткой. Встала на светофоре, усмиряя сбившееся дыхание. Подле неё остановилась красивая девушка с роскошной копной медно-каштановых волос. Мария восхищённо посмотрела на неё, приоткрыв рот, но на глаза ей попался голубой кружок света, выглядывающий из-за пряди. Диод. Стиснула руку в кулачок, с неприязнью отвернулась и отошла в сторону на пару шагов. Девушка-андроид заметила недоверчивость в движениях ребёнка и взглянула на неё с отпечатком досады на лице, её губы слегка дрогнули, словно она собиралась что-то сказать. Зажёгся зелёный, и Мари шустро рванула вперёд, даже не посмотрев по сторонам.

— Осторожно, малышка! Справа! — раздался позади внезапный крик, и она дёрнула быстрее.

Лишь обернувшись, Мари увидела, что прямо перед ней успел затормозить чёрный дорогой автомобиль. Автоматическая система безопасного вождения сработала вовремя. Водитель открыл окно и начал сыпать в сторону девочки извинениями, но она не моргая смотрела на медноволосую девушку, с ужасом осознавая произошедшее. Красавица подбежала к ней, опустилась на корточки и взволнованно взяла девочку за предплечья:

— Ты как, в норме?

— Да, — с жалобной неуверенностью буркнула Мари.

— Вы куда, на тот свет торопитесь, сэр? — строго обратилась девушка к водителю. — Глаза протрите! А ещё лучше права свои сожгите.

Неловко. Неуютно. Зачем этот андроид так рьяно защищает её? Мари было стыдно за свою неприязнь, за невнятную реакцию на ситуацию и заданные ей вопросы. Тихонько отстранилась, сильнее скомкала верхушку пакета, развернулась и бегом ринулась к зданию полицейского управления.

В регистратуре андроид-администратор вежливо сообщила, что Роджер Эванс час назад покинул рабочее место, но вскоре должен вернуться. Мария слушала приятный искусственный голос и не сводила глаз с кругляшка света на виске женщины. В здании царила нестерпимая духота; парочка копов у автомата со снеками сетовала на два сломавшихся разом кондиционера, обреченно вздыхала и между делом ругала начальство за то, что допустило такой расклад в разгар жары. Девушка перед Марией продолжала дружелюбно улыбаться, сияя красивым, без изъянов лицом. «Ей не тяжело и не душно. Вообще, наверно, всё равно», — крутилось в её голове, а по спине, под тканью хлопкового платья кремового цвета, стекала горячая струйка липкого пота.

Жух, жух. Приближающийся сзади шорох. Нельзя оборачиваться. Паук бежал за ней от самого дома. Мари заспешила к рабочему столу отца, всё сильнее сжимая мокрыми пальцами уже отсыревший край пакета. Плюхнулась в кресло и затаилась, пригнув голову к поверхности стола. Прямо перед столом Роджера находился стеклянный кабинет Фаулера: капитан расхаживал по его периметру, увлечённый телефонным разговором, и почёсывал смуглую лысую репу.

Жух, жух, жух — всё быстрее и быстрее мчал паук.

Мари собрала всё своё мужество и приготовилась встретиться с собственными страхами. Развернулась в кресле, беглым взглядом окинула помещение, пытаясь обнаружить паука. За белой доской стола напротив, утыканной спортивными логотипами и стикерами, мелькнула каштановая макушка. Её обладатель поднялся, обошёл свой стол и взял со стола лейтенанта Андерсона пару тонких папок с документами, затем сел обратно.

Шорох гадких паучьих лап прекратился.

Вздохнула с облегчением. Мари разжала влажные пальцы, и пакет с обедом скатился по гладкой ткани платья на чёрный блестящий пол. «Упс!» — вырвалось у неё, заполошно подскочила и юркнула под стол за пропажей, краснея от стыда из-за своей неуклюжести. «Только бы он на меня не смотрел, только бы не смотрел», — мысленно волновалась она и завела назад одну руку, проверяя, не задрался ли подол.

— Всё в порядке?

Даже не оборачиваясь, Мари почувствовала в этом голосе ласковую улыбку.

— Да, да! Всё супер! Уронила тут просто…

Поднялась, утёрла запястьем взмокший лоб, убрала за уши взлохмаченные пушистые пряди, оправила складки платья и чинно уселась обратно. Боковым зрением наблюдала, не идёт ли он к ней.

Не шёл.

Положила отцовский обед на стол, затем гибким и энергичным движением поднялась с кресла и плавно направилась к столу напротив. Спряталась за белой доской стола Андерсона и со шпионской осторожностью вытянула шею так, что из-за края одни только любопытные глазёнки виднелись.

— Здравствуй, Коннор.

Приглушённый смешок. Обошла край стола Хэнка и остановилась рядом.

— Привет, Мари. — Он открыто протянул ей руку.

Она на секунду призадумалась, вглядываясь в его приветливый жест, и смело вложила маленькую кисть в ладонь Коннора. Его тёплые пальцы аккуратно сомкнулись вокруг тонюсеньких пальчиков с облупившимся салатовым и голубым лаком на ногтях, Мари принялась задорно и деловито пожимать ему руку с шалопайской улыбкой.

— Ты к отцу заглянула? — Он просканировал пакет с обедом на столе Эванса. — Насколько я знаю, вернётся он не раньше, чем через полтора часа.

— Так поздно? Всё остынет к этому времени и будет невкусным. — Мари огорчённо надула губы. — Это всё наша дурацкая плита! — пожаловалась она, всплеснув руками. — Я знаю, Кларисса не виновата, — оправдывала мачеху так, словно та могла её услышать, — это случайно получилось: она папе обед готовила, а он сгорел. Дома настоящий туман стоял! — Расхохоталась и начала мять верх подола. — Пришлось купить готовый. Хотя, ты знаешь, всё готовое какое-то безвкусное. Я люблю когда еда из свежих продуктов…

Она умолкла на полуслове и удивлённо уставилась на собеседника: он всё ещё внимательно слушал её болтовню и, судя по всему, даже не собирался просить «подойти попозже, а то он сейчас занят».