Открытие галереи современного искусства подобного масштаба было громким событием, особенно когда это делается без федерального вливания. Слышал, что какой-то хрен с горы купил игрушку своей красавице невесте. Раньше дарили украшения, квартиры или цветы, на худой конец, а сейчас масштабы сильно изменились. Мы прям галереи готовы дарить… Подожду, когда Третьяковку кому-нибудь втюхают… А может, уже?

Растерянно скользил по толпе полупьяным взглядом, сам не понимая, что ищу.

Но вдруг сердце ускорило свой бег… Кровь вскипела, забурлила по венам, в горле пересохло… Глаза замерли на фуршетном столике в другом конце зала. Высокий блондин галантно приобнимал свою спутницу, откровенно скользя пальцами в глубоком вырезе на её спине.

Но это был не просто вырез… Это была моя смерть!

Я тонул, наивно хватаясь за соломинку, сам не понимая, что происходит… Дыхание оборвалось, зато каменным членом уже можно было сваи заколачивать, я бы все равно не почувствовал.

Шелковые ленты спускались с плеч незнакомки волнующейся бахромой, путались в золотых цепях, тянущихся через весь вырез платья на спине. Сверкающие прутья сплетались в огромную тяжелую паутину, так ласково касаясь холодными звеньями её золотистой, обласканной южным солнцем кожи…

Видел, как девушка ёжится, как по спине мимолетно пробегает волна мурашек, как перекатываются её мышцы. Она медленно покачивала бёдрами в такт современной музыке и лишь кивала, когда к ней обращался мужчина. Ей было скучно, и даже несколько метров, разделяющих нас, не могли этого скрыть.

Не знаю, сколько я вот так смотрел на неё, скользя от затылка до обтянутой шёлком задницы, но вдруг девушка вздрогнула и остановила соблазнительный танец бедер…

Замер и я… Будто маятник остановился. Было заметно, как она вытянулась в струну, слегка обернулась и застыла ледяной статуей, будто бы не решаясь развернуться всем телом. Секунды летели, а у меня внутри все вымерло… Моя крыша на хрен сорвалась с петель и помчалась по серпантину с горы, оглушая безумным свистом отказавших тормозов.

Всё… Сорвало стоп-кран. Тушите свет, мы приехали…

Девушка вдруг так соблазнительно взмахнула головой, словно сбрасывала наваждение, и рассыпала копну чёрных, как августовская ночь, волос, скрывая от меня открытую спину.

Я словно это уже видел… Комикс прошедшей жизни замелькал перед глазами, вспыхивая пеплом прошлого. И лишь когда добрался до самой дальней полки, тома воспоминаний на которой были покрыты толстым слоем пыли, зашипел. Во мне всё взорвалось, эмоции потоком горной реки ринулись по венам, сметая благоразумие и выдержку.

– Нет, бля… – прохрипел, вскакивая с барного стула как ужаленный. Толпа растворилась, время остановилось, смотрел лишь на неё, пытаясь заставлять себя дышать. Это она? Не может быть! – Ночка…

– Короче, Алька пропала куда-то. Опять, наверное, лясы точит со своими подружайками. Можно подумать, новое что-то появилось, – голос Сашки Кондрашова вернул меня на землю. – Но ничего, найдется, когда придет проверять, с кем я застрял у бара.

Сашка не сразу понял, куда я смотрю… Зато потом закашлялся и сел на стул, наполняя бокалы. Он аккуратно похлопал меня по плечу и подтянул к барной стойке, чтобы я не мешал потоку людей, снующих туда-сюда.

– Я думал, что ты знаешь.

– Знаю что?

– Это её галерея, Денис…

Глава 2

Только тёмной ночкой можно познать РАЙ…

Сказать, что меня потряхивало – ничего не сказать. Тело будто добровольно уселось на электрический стул, упиваясь болезненными содроганиями мышц. Кровь вскипала, дыхание то приходило в норму, то пускалось в спешный бег навстречу обрывочным воспоминаниям.

Это она… Она здесь? И давно?

– Ночка… – на выдохе произнёс я то, что уже почти двадцать лет больнючей занозой замерло на самом кончике языка.

Это ласковое прозвище, придуманное мной, наждачной бумагой скользило по сердцу, срывая броню, которой я оброс за все эти годы. Внутри всё кровоточило, выпуская всю боль, обиду, гнев…. А мозг подыгрывал этому безумию и швырял в меня яркими воспоминаниями прошлого. Там мы были молоды, бессмертны и ещё верили любовь. Романтика висела в воздухе: закаты, звездное небо и луна, отражающаяся в неспокойном море.

– Если хочешь, могу рассказать, – Сашка вручил мне ещё один стакан. Опрокинул, даже не поморщившись. Моё тело переставало воспринимать алкоголь, когда уровень адреналина зашкаливал. Точно… Это всё адреналин, поэтому меня так колошматит. Тогда почему немеют руки? Почему так хочется подойти и увидеть её глаза? Вспомнит? Узнает?

– Познакомь, – выдохнул я.

– Стой, Рай! Зачем? Ну подумай сам, сколько лет прошло! – Сашка пытался остановить меня, но это было невозможно.

Я шёл сквозь толпу, расталкивая со своего пути всех и вся. Следил за рукой этого блондина, тянущейся к её талии. Его толстые сосиски пальцев откинули шёлк волос, погружаясь в золотистую паутину, прикрывающую обнаженную спину.

– Кондра, ты либо помогай, либо не мешай!

– Чёрт с тобой, Рай, – хохотнул друг, догоняя меня. Дернул головой, смерив вопросительным взглядом, и издалека громко затянул. – Георгий Леонидович… Какие люди в нашей деревне!

До неё оставалось всего два шага… Всего два…. А я до сих пор дышал, как загнанный зверь. Прожигал взглядом её затылок, мысленно призывая обернуться. Мне нужны были её глаза, глубокие, чёрные, как самая адская ночка.

– Александр, – блондин напыщенно склонил голову и протянул Кондре руку. – Какая же это деревня? Сочи давно уже превратился из курортного центра в деловой. Хочешь поднять бабла – приезжай сюда и начинай дружить с нужными людьми. Всё просто. А органика курортной болтливости сделает всё за тебя сама.

– Это точно, – Сашка чуть оттолкнул меня и первым подошел к столику. – Разрешите представить. Мой школьный друг…

Дальше он что-то говорил… Смеялся и размахивал рукой, вовлекая блондина в разговор, чтобы дать нам двоим время прийти в себя.

Ночка всё поняла… Ей не нужно было слышать моё имя, мой голос. Она словно ощутила моё присутствие кожей. Вновь напряглась, приосанилась и медленно повернула голову. Мои шаги были бесконечными…

Этот метр между нами я преодолевал вечность. Рассматривал всё тот же точеный профиль, островатый нос, резкие скулы и от природы пышные и чуть вздёрнутые губы. А когда она подняла густые ресницы, приоткрывая свою соблазнительную тьму глаз… Я полетел прямиком в ад. Отправился туда без права на реабилитацию.

Ну здравствуй, мой АД… Это она… Огромные черные, как ночь, глаза были полны грусти и… безразличия. В них больше не было пламени, не было танца чертей, не было страсти…. Там залегла толща льда. Мне хватило и быстрого взгляда из-под ресниц, чтобы застыть от исходящего от неё холода. Она снисходительно скривилась, попытавшись выдавить дежурную улыбку, и вновь отвернулась, чтобы припасть губами к запотевшему бокалу шампанского, словно её давно мучила жажда.

– Раевский Денис Александрович, – Кондра похлопал меня по плечу, вроде и по-дружески, но достаточно сильно, чтобы привести в чувства. – Гроза всех судебных тяжб, головная боль прокуроров и любимчик судей.

– О! Раевский, – блондинчик даже не обращал внимания на Ночку, чуть оттолкнул её, чтобы протянуть мне руку. А я был так зол от этого его пренебрежительного жеста, оттого и переборщил с рукопожатием. На холёном лице мужчины отразилось удивление, а Саня наступил мне на ногу под столом, когда понял, почему этот придурок морщится, уродуя напомаженное лицо. – А Александр Раевский вам случайно не родственник?

– Ещё какой, – рассмеялся Кондра и махнул официанту, чтобы принёс наши бокалы.

– Дальний. Всего лишь отец, – я отпустил руку блондина и тоже рассмеялся.

– Георгий Ляшко, – блондин отрепетированным жестом взмахнул своей шевелюрой, когда понял, что наше знакомство может быть ему полезным. Сука продажная… – Очень приятно. Слышал, ваш отец ушел на покой?