— Официально — ты самый лучший друг, который только может быть у мужчины, — признаюсь я, переполненный эмоциями.

— Я рада, что ты так думаешь. Увидеть выражение лица твоей мамы и тебя стоило того, — Кэт садится на край и похлопывает по нему, жестом приглашая меня сесть рядом с ней.

Между нами проходит мгновение, и единственные звуки в комнате — это журчание воды позади нас. Я смотрю Кэт в глаза и протягиваю руку, чтобы обхватить ее лицо ладонями. Она делает глубокий вдох и закрывает глаза, когда я провожу большим пальцем по ее подбородку.

На долю секунды я думаю о том, чтобы наклониться и поцеловать ее, потому что момент кажется подходящим. Но я подавляю чувства, бурлящие внутри меня, потому что это не более чем эмоции, всплывшие на поверхность благодаря бескорыстному подарку, который она сделала моей матери и мне. Все ложь. Я люблю Кэт, коротко и ясно. Она должна быть моей.

— Дин, — говорит она, наконец открывая глаза. — Клянусь Богом, если ты поцелуешь меня, я ударю тебя и испорчу твое миленькое личико.

Я смеюсь:

— Я не миленький.

— Ты выглядишь как чертова модель, и ты это знаешь.

— Неважно, — я закатываю глаза, глядя на нее. — Я не миленький. Это то, что ты можешь сказать о женщине.

Она прикасается своим плечом к моему:

— Отлично, ты горячий. Так лучше?

— Ты не должна была говорить такие вещи после того, как сказала мне не целовать тебя.

Я смотрю ей за спину, вижу, что вода поднимается слишком высоко, и встаю с края ванной. Когда я наклоняюсь над ней, чтобы выключить воду, моя рука касается ее груди.

— Дин, — шипит она.

— Это был несчастный случай, — выплевываю я в ответ. — Если бы я хотел тебя пощупать, я бы просто сделал это.

Она смеется, потому что знает, что это правда. Иногда я ничего не могу с собой поделать. Хотя секс с Кэт и редок, бывают моменты, когда мне нужно быть с ней. Я знаю, что это чувство взаимно, даже если она пытается скрыть это от меня. Кэт слишком сильно беспокоится о своих братьях и о том, что они подумают о нас.

Я хотел бы, чтобы мы могли признаться им во всем и выложить это в открытую. Хотя какой в этом смысл? Через месяц мы даже не будем жить в одном городе.

Пар наполняет ванную комнату, нагревая открытое пространство.

— Мы должны дать моей маме немного побыть одной.

Кэт кивает, но ее улыбка сменяется хмурым выражением лица, что удивляет меня.

Я приподнимаю пальцем ее подбородок так, чтобы наши глаза встретились.

— Эй, что случилось?

— Мне не очень хорошо, — она отворачивается от меня и прикрывает рот рукой.

Я опускаюсь перед ней на одно колено и кладу руку ей на бедро:

— Чем я могу помочь?

— Можешь подержать мои волосы, пока меня тошнит.

Я поднимаю Кэт с края ванной, помогаю ей дойти до унитаза и поднимаю крышку.

Она опускается на пол, держась за мою ногу:

— Мне не следовало смешивать яблочный мартини с тем японским пивом, которое пил Остин. Фу, почему ты позволил мне это сделать?

— Я пытался остановить тебя. И ты выпила только одно пиво и два мартини.

Она хмыкает, склоняясь над унитазом:

— Это была плохая комбинация. Ты не захочешь на это смотреть, Дин. Может быть, отверни голову или что-нибудь такое.

Я хватаю ее за длинные светлые волосы и держу их, пока она выплескивает содержимое своего желудка. После того, как Кэт заканчивает, я протягиваю ей салфетку, чтобы вытереть рот, и сажусь на пол рядом с ней.

— Ненавижу, что тебе приходится видеть меня такой, — шепчет она.

— Ты видела меня в некоторые из моих худших моментов. Это ерунда.

Она закрывает крышку и, оттолкнувшись от пола, садится на нее верхом:

— Мне нужно почистить зубы. Ты умрешь, если я дыхну на тебя.

Мы оба смеемся над ее театральностью.

— Как насчет того, чтобы я отвел тебя обратно в твою комнату, чтобы ты могла почистить зубы?

— А это звучит как хороший план. Сначала нам нужно помочь устроиться твоей маме.

— Я тебя не заслуживаю, — признаюсь я и говорю это искренне. Девушка, которая заботится о моей матери так же сильно, как и обо мне — редкость. Я протягиваю Кэт руку, чтобы она взяла ее и помогаю ей подняться с унитаза.

— Да, знаешь, ты заслуживаешь гораздо большего, — она кладет голову мне на грудь, когда мы выходим из ванной.

***

После того, как мы завариваем маме чашку чая и желаем спокойной ночи, обещая вернуться утром, я поднимаюсь на лифте еще на один этаж в комнату Кэт. Люкс больше, чем у моей мамы, с еще большим количеством окон, из которых открывается вид на город, и просторной обеденной зоной. Я провожаю Кэт в спальню и поворачиваюсь к ней спиной, пока она переодевается. Даже после стольких раз, когда я видел ее обнаженной, мне все еще нравится оставлять ей немного личного пространства.

— Ладно, можешь поворачиваться. Я одета, — объявляет Кэт, и ее голос звучит намного лучше, чем внизу.

— Пора спать, — я откидываю одеяло, чтобы Кэт могла забраться в постель, и она выполняет мой приказ.

Она закидывает руки за голову и зевает, прежде чем похлопать по свободному месту рядом с собой на матрасе:

— Залезай. Мне нужно, чтобы ты пообнимался со мной.

Каждый раз, когда Кэт заболевает, она просит этого. У нее есть традиции со своими братьями и папой. А я отвечаю за продолжение их ритуалов. Перед смертью мама Кэт держала ее на руках, свернувшись калачиком в постели, и пела ей перед сном. Я не умею петь, поэтому и не пою. Остин и Дьюк продолжали делать это вместо своей матери, и, как ее лучший друг, я унаследовала эту работу.

Я раздеваюсь до боксеров и опускаюсь на матрас. Кэт переворачивается на бок и кладет мою руку себе на живот, переплетая наши пальцы.

В ту секунду, когда моя голова касается подушки, я закрываю глаза и вдыхаю ванильный аромат ее кожи. Она пахнет так вкусно, что ее хочется съесть. Моя реакция на то, что я нахожусь так близко к Кэт после такой насыщенной событиями ночи, заставляет меня пожалеть о своем решении раздеться. У нас почти никогда не возникало таких проблем, хотя иногда я становился твердым рядом с Кэт, когда это чувство не было взаимным.

Быть ее другом никогда не было легко. Любой парень в кампусе ухватился бы за шанс заполучить девушку с ее красотой, умом и талантом. Но большинство парней слабаки и слишком боятся девушек, которые могут играть в хоккей и при этом надрать им задницы.

— Дин, — шепчет она.

— Да, Котенок.

— Пожалуйста, скажи, что это пульт от телевизора или что-то такое, что тыкается мне в задницу.

— Это пульт, — вру я, но смех в моем голосе выдает меня.

— Нет, это не он, идиот. Я знаю каждую твою частичку.

— Я ничего не могу с собой поделать, ясно? Время отхода ко сну — это своего рода… Просто закрой глаза и засыпай.

Она смеется:

— Если тебе нужно позаботиться об этом, я не возражаю. Иди прими душ.

— Вот почему ты моя лучшая подруга, — говорю я, смеясь ей в шею. — Я останусь, пока ты не заснешь, а потом вернусь в свой отель.

— Нет, твоя мама здесь, и я тоже. Проведи ночь со мной.

В ее словах есть смысл. Нет смысла ехать в мой дерьмовый отель только для того, чтобы вернуться утром и отвезти маму в аэропорт.

— Как пожелаешь, — шепчу я.

Вскоре мое тело приходит в норму, и я засыпаю, а Кэт храпит у меня на руках, и мне хочется, чтобы мы были больше, чем друзьями.

Четвертый Курс

Кэт

Музыка разносится по дому, вибрируя у меня под ногами. В воздухе воняет сексом и потом, тошнотворная смесь, от которой у меня сводит желудок, как будто в обычный день в этом доме недостаточно плохо пахнет. Каждый год «Стрикленд Сенаторз» устраивают вечеринку в доме, который мои братья и Дин делят со своими товарищами по команде. Они собирают всех вместе, чтобы отпраздновать окончание своего сезона, не жалея средств на это мероприятие. После очередного чемпионата атмосфера становится наэлектризованной, что делает обычную вечеринку за пределами кампуса еще более насыщенной.