— Вы не могли бы мне помочь? — спросил Адриан. — Мне нужно попасть на паром, и со мной слон и двуколка. К кому мне следует обратиться?

Челюсти моряка перестали двигаться, и он надолго задумался.

— Только не ко мне, — молвил он наконец.

— Понимаю, — сказал Адриан. — Но я надеялся, что вы посоветуете — к кому именно?

Челюсти моряка снова заработали, потом сделали паузу.

— Слоны, — хрипло возвестил он, — багаж.

— Ну и?

— Багажом занимается капитан или старший помощник, — сообщил моряк и, утомленный общением с внешним миром, окончательно погрузился в транс.

Адриан поднялся по сходням на палубу «Сплошпорт Куин». Проталкиваясь через полчища возбужденных детишек, каждый из которых был вооружен острейшими лопаточками и ведерками, нашел наконец трап, ведущий на мостик. Взбегая по ступенькам наверх, он сбил человека, спускавшегося вниз. Извиняясь, помог тому встать на ноги и не без замешательства установил, что то был капитан «Сплошпорт Куин», коротыш с овальной фигурой, совершенно пропадающей за обилием золотого шитья на форме, и с окладистой седой бородой. По распирающей его энергии капитан напрашивался на сравнение с ульем разгневанных пчел. Отряхнувшись от пыли, он медленно смерил Адриана взглядом, в котором угадывался людоедский интерес.

— Если это неудавшаяся попытка бунта на корабле, — мягко произнес капитан, — у вас, видимо, были какие-то причины, молодой человек. Однако хотел бы заметить вам, что сбивать человека с ног и топтать его каблуками — не лучший способ заложить основу прочной горячей дружбы.

— Ради Бога, извините, — пролепетал Адриан. — Но мне казалось, что паром вот-вот отходит, и я спешил. Понимаете, у меня есть слон и двуколка, которых я хотел бы перевезти на вашем корабле, если можно.

Капитан стряхнул с рукава еще одну пылинку и снова посмотрел на Адриана.

— Похоже, — заметил он, слегка вздохнув, — мне следует благодарить судьбу за то, что вы не послали за мной вашего слона. Где этот зверь?

— Там внизу, на пристани.

— Пять гиней, — сказал капитан.

— Отлично, — отозвался Адриан. — Лишь бы нас взяли.

Глава четырнадцатая

Высадка

Короткое плавание на «Сплошпорт Куин», к удивлению Адриана, доставило ему большое удовольствие. Рози была надежно пришвартована к массивному стальному кнехту, так что от нее он не ждал никаких неприятностей. Спустившись в салон, он взял им по кружке пива, несколько булочек для Рози и бутерброды для себя, после чего, прислонясь к поручням, любовался закатом, дивясь тому, как солнечные лучи будто приглаживают волны, придавая им сходство с разложенными на прилавке магазина рулонами шелка.

Рози восприняла новое испытание с обычной для нее невозмутимостью. Первые несколько минут она с большим интересом созерцала море; должно быть, подумал Адриан, при виде такого обилия влаги решила, что есть случай основательно напиться. Однако, убедившись, что с палубы туда не дотянуться, Рози оставила радужные мечты и стала покачиваться с полузакрытыми глазами.

Было уже темно, когда они подошли к острову Скэллоп, и, сойдя на берег, Рози и Адриан зашагали по узким мощеным улочкам, время от времени обращаясь за справками к прохожим. Так они вышли за город и там в окружении песчаных дюн увидели словно причудливое нагромождение обломков — маленький дом, сооруженный из выброшенного волнами на берег высохшего плавника. В окнах лучился свет, и сквозь вздохи моря до Адриана доносились заунывные звуки тубы. Какой-то неопытный музыкант пытался, без особого успеха, воспроизвести мелодию «Моя любовь — прекрасная, красная, красная роза». Кругом на дюнах не было видно больше никаких построек, и Адриан заключил, что перед ним обитель Этельберта Клипа. Протопав вместе с Рози по шуршащему песку до двери, он постучался. Туба издала неблагозвучное мычание и замолчала. Затем послышались чьи-то шаги.

— Никакого уважения к искусству! — крикнул голос за дверью. — Вражья сила, стучать и шуметь, когда я репетирую! Кто там? Кто там?

Адриан прокашлялся.

— Я, Адриан Руквисл! — прокричал он.

— Вы сказали — Адриан? — спросил голос. — Стало быть, мужчина?

— Ну да, — озадаченно подтвердил Адриан.

Дверь распахнулась, и он увидел маленького, хрупкого, как воробышек, человечка в толстом, длинном, почти до колен, джемпере горчичного цвета с огромными золотыми тиснеными пуговицами, серебристо-серых вельветовых брюках и диковинных черно-белых ботинках. Пышная, соломенного цвета шевелюра человечка напоминала потрепанную ветром копну сена, в ушах висели перламутровые серьги невиданной величины. На тонком бледном лице выделялись подвижные, как у бабочки, темные хитрые глаза. Прислонившись с вызывающим видом к косяку, этот странный маленький индивидуум уставился на Адриана.

— Дружище, — произнес он наконец, — как вы назвались?

— Адриан, Адриан Руквисл. Меня направила к вам Черная Нелл.

— Душка Черная Нелл! Эта женщина понимает, что нужно мужчине. На редкость заботливое создание.

— Вы ведь Этельберт Клип, верно?

— Он самый, — игриво молвил Клип. — Друзья зовут меня Этель. Да не стойте вы там на самом холоде. Входите, входите.

— Тут со мной Рози, — сказал Адриан.

— Рози? Уж не хотите ли вы сказать, что вам достало дурного вкуса привести с собой женщину?

— Нет-нет. — Адриан указал рукой. — Вот она, Рози.

Этельберт Клип выглянул из двери наружу, и неизменно вежливая Рози, подняв вверх хобот, издала фальцетный трубный звук. На что Этельберт Клип немедленно откликнулся почти таким же по тональности удивленным возгласом и отступил в прихожую.

— Что это? — шепотом спросил он Адриана.

— Это Рози. Моя слониха.

Этельберт Клип прижал к груди унизанные кольцами тонкие пальцы, точно боясь сердечного приступа.

— Это — мне, дружище? Если так, то хотя я потрясен вашим великодушием, вынужден, увы, отказаться от столь щедрого дара.

— Нет-нет. Позвольте только мне войти, и я все объясню, — сказал Адриан.

Стреножив Рози, он вошел в обитель Клипа.

Дом состоял из одной большой комнаты. В дальнем ее конце лестница вела на полати, где за осмотрительно задернутыми ситцевыми занавесками помещалась спальня Этельберта. В комнате было множество украшенных салфеточками кресел и шатких столиков, где под стеклянными колпаками стояли потертые птичьи чучела и прочие дорогие сердцу Этельберта Клипа вещицы, так что казалось невозможным сделать лишний шаг без риска что-нибудь опрокинуть. Видимо, хозяин за годы развил в себе качества вроде тех, что присущи летучим мышам. Непринужденно огибая свои безделушки, он порхнул к дивану, сел и похлопал рукой по подушке рядом с собой.

— Сюда, дружище, садитесь и рассказывайте, — пригласил он.

Осторожно пробравшись сквозь лес финтифлюшек, Адриан опустился в кресло на почтительном расстоянии от Этельберта Клипа.

— Так вот, — начал он, — дело в том…

— Э, погодите, — Клип поднял вверх длинный указательный палец. — Сперва следует подкрепиться.

Он скрылся за японской ширмой с огромными драконами, страдающими, по видимости, болезнью щитовидной железы, и тут же показался вновь, держа в руках графин и два бокала. Наполнив бокал для Адриана, вручил ему и погладил его по щеке.

— Итак, — сказал он, садясь на диван.

Адриан понюхал напиток. Вроде бы неопасный…

— Собственная настойка, дружище, — сообщил Этельберт Клип. — Каждый год собираю бузину на мысу. Потрясающе питательная. Ну давайте, рассказывайте. Уверен, увлекательнейшая история.

Адриан поведал ему о своих приключениях, и лучшего слушателя нельзя было пожелать. Глаза Этельберта Клипа становились все круглее, и время от времени он нервно хихикал, точно школьница, совершенно забыв о бокале, который держал в руке.