— Вот-вот, — подхватил Мартин. — Так что суфле не будет.

— Как насчет кусочка оленины? — вопросительно посмотрел на меня Робин.

— Как бы мне ни хотелось выручить Мартина, — сказал я, — не ждите, чтобы я по случаю приезда губернатора пустил под нож моих телят дукера.

— Что вы скажете о гренках с яйцом пашот? — спросил Макгрэйд, который допивал пятую бутылку пива и с трудом соображал, какую важную тему мы обсуждаем.

— Боюсь, все это недостаточно изысканно, — посчитала Мэри. — Сами знаете, губернатор любит, чтобы его обихаживали.

— Вот что, — вступил я, — вы когда-нибудь ели копченого дикобраза?

— Нет, — последовал дружный ответ.

— Так вот, это дивное блюдо, если как следует приготовить. Один охотник постоянно приносит мне дикобразов на продажу, но он ловит их этими ужасными петлями из стального тросика, которые калечат животных, а потому я покупаю их и избавляю от страданий, после чего скармливаю мясо моим животным. Однако иногда я отдаю дикобразов одному старику по имени Иосиф, — кажется, наш военный совет скоро уподобится духовному синклиту, — и он коптит мясо, используя какие-то особые, неизвестные травы и дрова. Получается нечто восхитительное.

— И ты, протестантская свинья, — возмутился Макгрэйд, — держал это в тайне от нас.

— Только потому, что на всех все равно не хватит дикобразов, — парировал я. — Но как раз сегодня мне принесли двух, которые были так сильно искалечены, что пришлось пустить их под нож. Я думал скормить моим подопечным, однако, учитывая чрезвычайные обстоятельства, мог бы передать их для обработки Иосифу, и у нас будет, что положить на гренки.

— Я все больше убеждаюсь, — объявил Макгрэйд, — что в твоих жилах есть ирландская кровь. Идея блестящая.

— Но разве можно кормить губернатора мясом дикобраза, — ужаснулась Мэри.

— Мэри, дорогая, — сказал я, — а ты не говори ему, что это дикобраз. Скажи, что это оленина. Это копчение придает мясу такой изысканный вкус, что даже губернатор не отличит его от оленины.

Мартин снова заглянул в свой блокнот.

— Хорошо, а что будет у нас напоследки?

— Могу я попросить тебя выражаться более литературным языком? — спросил Робин. — А то я сразу вспоминаю Уэртинг, где мне, к несчастью, довелось расти. Очевидно, ты хотел сказать: «Что у нас будет на второе и на третье?»

— Пожалуйста, перестаньте критиковать Мартина, — взмолилась Мэри. — Мы собрались, чтобы помочь ему.

Робин поднял стакан, салютуя ей.

— Пресвятая Мэри, я преклоняюсь перед тобой по ряду причин, но главная заключается в том, что я желал бы, прежде чем мы разойдемся, измерить глубины твоего неведения.

— До чего же вы, мужчины, глупы, — сердито сказала Мэри. — Я думала, нам надлежит обсудить, что еще подавать на стол.

— Давайте исходить из предположения, — вступил Макгрэйд, — что он отдаст концы после копченого дикобраза и никакие другие блюда не понадобятся.

— Ты что, — воскликнул Мартин, приняв его слова за чистую монету, — такой вариант исключается.

— Поминки, — не унимался Макгрэйд. — Ничто так не облегчает душу, как добрые ирландские поминки.

— Ну хватит, — сказал я. — Помолчите и послушайте меня. Итак, мы начинаем копченым дикобразом. Затем — тушеное мясо с арахисовым соусом.

Общий стон.

— Но мы только и едим, что арахис, — заявил Робин. — Это наша основная пища.

— Да нет же, — горячо возразил Мартин. — Я недаром купил Иисусу поварской колпак.

Мясо с арахисовым соусом в чем-то похоже на ирландскую тушеную баранину с луком и картофелем. Тушите любое мясо, каким располагаете, поливаете густым соусом из дробленых земляных орехов и подаете вместе с маленькими порциями различного гарнира. Может получиться очень вкусно, а может и так, что в рот не возьмешь.

— Что ж, — заключил я, — если Иисус мастер готовить мясо с арахисом, то Пайес бесподобно делает гарниры. Стало быть, проблема главного блюда решена.

— Ну а на сладкое чем мы богаты? — осведомился Робин.

Мы подумали, посмотрели друг на друга.

— Придется, пожалуй, обратиться к испытанной, старой палочке-выручалочке, — безнадежно молвила Мэри.

— Ясно, — сказал Макгрэйд. — Фруктовый салат.

Это блюдо тоже было непременной частью нашего стола.

— Да, пожалуй, ничего другого не остается, — уныло протянул Робин.

— Как раз сейчас поспело много чудесных фруктов, — сказала Мэри. — Постараемся придумать что-нибудь совсем особенное.

— Отлично, — подвел я итог. — Значит, с этим вопросом мы разобрались.

— Дальше — чай и кофе на веранде, после чего постараемся возможно раньше уложить старую перечницу в постель, — добавил Макгрэйд.

— Надеюсь, — сурово произнес Мартин, — ты не станешь слишком напиваться, не позволишь твоей ирландской натуре проявиться во всей красе. Это может весь вечер испортить.

— Я буду образцом пристойности, — заверил Макгрэйд. — Вы сможете невооруженным глазом наблюдать нимб вокруг моей головы, когда я стану рассказывать ему о всех развалившихся мостах и о дорогах, нуждающихся в ремонте.

— Не смей говорить ничего такого, — забеспокоился Мартин. — Мой долг убедить его, что в нашем округе царит образцовый порядок.

— Подумаешь, какой дурью мы маялись тут сегодня вечером, — меланхолично заметил Робин, — невольно спросишь себя — и как только Англия ухитрялась править своей империей, если все англичане вели себя в таком духе. Тем не менее я пошел к себе готовить канделябры.

Он поднялся на ноги и вышел, однако тут же снова возник.

— Кстати, — сказал он, — у меня нет белой бабочки и фрака. Это очень важно?

— Да нет, — отозвался Мартин, — ничего страшного. Приходи в пиджаке и при галстуке, и через каких-нибудь пять минут жара все равно заставит всех рассупониться. Главное прийти одетым по форме.

«Господи», — подумал я. Единственный галстук, которым я успел обзавестись к тому времени, лежал в чемодане в пятистах километрах от Мамфе. Впрочем, эта проблема была не такая уж сложная, и я справился с ней на следующий день.

После того как Пайес принес мне утреннюю чашку чаю и я освободил свою постель от одной белки, четырех мангустов и шимпанзенка, которые разделяли ложе со мной, как им казалось, из нежной привязанности к ним, тогда как я просто оберегал их от простуды, итак, после всего этого я велел Пайесу сходить на базар и купить мне галстук.

— Есть, сэр, — ответил он и, отдав необходимые распоряжения прочей обслуге, важно зашагал в город, чтобы вернуться через некоторое время с таким психоделическим галстуком, что это изделие, по моему мнению, могло произвести пагубное воздействие на органы зрения губернатора. Хотя Пайес уверял меня, что выбрал самый тусклый экземпляр, и я вынужден был поверить ему на слово.

Надо ли говорить, что последующие два дня все мы жутко нервничали. Макгрэйд, который так гордился своими дорогами и мостами, обнаружил, что дорожка, ведущая к дому Мартина, изобилует рытвинами. Пришлось ему мобилизовать всех заключенных местной тюрьмы, чтобы они засыпали выбоины и обновили гравийный покров, после чего жилище Мартина вполне можно было сравнить с небольшой, но весьма шикарной загородной усадьбой. Я сходил к моему знакомому старику Иосифу и уговорил его закоптить для меня двух дикобразов, поговорил также с моим охотником, который пообещал накануне приезда губернатора сходить в лес за цветами. Робин обшарил склады «Объединенной Африканской компании» и пришел в отчаяние, не найдя ничего заслуживающего внимания; пароход так и не смог подняться вверх по реке, и негде было взять изысканные деликатесы, которые было бы не стыдно предложить губернатору. И как же он гордился, обнаружив под конец оставшиеся после его предшественника и невесть как вообще попавшие в наши края три баночки икры.

— Не знаю даже, что из этого выйдет, — заметил он, мрачно созерцая свою находку. — Эти банки пролежали здесь не меньше трех лет. Как бы нам не отравиться насмерть трупным ядом, но все-таки — икра.