Как соединяющееся с Динабургским, в 1849–53 гг. строилось Киевское шоссе (от города Острова и через города Опочку, Невель, Витебск, Оршу, Могилев и до города Бровары близ Киева, всего 794 1/2 версты). Непосредственно участок в Псковской губернии открыли уже 1 августа 1849 г. В собственном дневнике опочецкий купец Павел Лобков отметил: «Сего 1849 года провели через наш город Опочку шоссе и открыт большой тракт на Невель в Бобруйск с 1 августа. 1850 год. Май 5, в 11 ч. пополудни, проезжал государь император Николай Павлович с наследником, великим князем Александром Николаевичем в одном экипаже, на Витебск. Город Опочка был улиминован и обрадован первым проездом их императорского высочества. И государь по шоссе впервые проехал».

C основанием Киевского шоссе окончательно утратил былую значимость Белорусский тракт. В Псковской губернии он сохранял статус большой дороги почти всю первую половину XIX столетия, но отныне превращался в путь местного значения . Гладкое шоссе, на которое перенеслось основное действо, имело отличную от тракта линию, не пролегавшую через Порхов и Великие Луки, а прямиком устремлялось к конечной своей точке на юге империи. Замысел создать такую шоссейную магистраль отмечался еще в 1834 г. – из центра страны в южные земли почти не наблюдалось приличных дорог . Но от правды не уйти: и десятилетием спустя Россия располагала незавидной цифрой государственных шоссе – всего четырьмя .

***

Интерес к надежным сухопутным сообщениям, благодаря которым путешествия могли быть менее утомительными в любое время года и различную погоду, менее долгими и не такими затратными, подталкивал власть и общество во второй половине XVIII и XIX веках искать соответствующие решения. Города, принимавшие в свое лоно все больше и больше людей, скапливающие в себе знания и другие богатства благоговели перед изобретениями, способными укреплять и уплотнять связи между жителями. Дороги, почта и телеграф превращались в средства и инструменты общего пользования.

В части развития дорожного дела и транспорта общество и власть выступали как потребителями, так и созидателями. Когда интересы обеих сил соединялись, то усилия предпринимались совместно. Так, в екатеринскую эпоху частные лица по инициативе правительства смогли брать на содержание почтовые станции (до того времени почтовое дело связывалось государевой службой). В первой четверти XIX века предприниматели, наоборот, уже сами испрашивали у государства поддержки в их начинаниях по созданию транспортных обществ – воплощению мечты о появлении в России регулярных перевозок пассажиров. Дилижансовые пассажирские сообщения, принесшие новую культуру путешествий, явились предтечей эпохи железных дорог.

С ростом промышленности в государстве возникает фигура изобретателя, готового прийти на помощь перевозящим грузы, прежде всего, крупным промышленникам. Петр Кузьмич Фролов (автор 2-х километровой грузовой чугунной дороги на Алтае и проекта чугунной дороги протяженностью 146 км), братья Черепановы (создатели первой в России паровой рельсовой дороги на Урале), и Василий Петрович Гурьев (разработал проект сети дорог различного типа) – личности, приход которых случайным не назвать..

Возникновение щебенчатых шоссе, постоянно поддерживаемых в надлежащем состоянии и появление дилижансов позволило увеличить скорость езды (по сравнению с путешествием на перекладных) двукратно. О шоссейных дорогах современники вспоминали почти как о чуде. Благодаря развитию почтовых и курьерских сообщений, а затем появлению телеграфа передача сведений и перевозка грузовой клади также ускорилась.

Удивительное явление, знакомое человечеству – когда одни чудеса безнадежно устаревают, технологии исчерпывают себя, их место занимают другие. Иногда для смены этих вех требовались столетия, порой – десятки лет или даже годы. Воистину грандиозным событием середины XIX века стало появление железнодорожных магистралей. Необходимость в чем-то подобном обуславливалось ускорением жизни внутри общества, особенно в городах. В этом аспекте Крымская война для России явилась лишь сигналом к необходимости скорее насытить страну железными дорогами. Ведь скорость – стратегическая величина не только в войнах, важна она и в мирный час.

Проложение дорог из Санкт-Петербурга в Белорусские губернии, в сторону Киева, Динабурга, Ковно и Варшавы характеризовалось использованием типичных приемов, коими пользовалось российское правительство при обустройстве самых важных маршрутов по суше в XVIII и XIX столетиях. Ведь апробацию на этих дорогах проходило все, что называли передовым..

Данная часть нашей книги не ставит целью описать все почтовые станции Белорусского тракта и его наследника – Динабургского шоссе. Взяв за основу, абсолютно условно, лишь станционные дома, располагавшиеся между Санкт-Петербургом и Псковом, мы предлагаем нашим современникам и краткий путеводитель по ним, и прогулку по разным темам, затрагивающим историю сухопутных сообщений XVIII–XIX столетий. Прогулку, позволяющую заглянуть, пусть каплю, в мысли тех, кто строил дороги, вкладывал в них новые значения, и, конечно, просто по ним путешествовал.

Я всегда буду рекомендовать властителям мира,

стремящимся сохранить свою славу навеки три вещи:

прокладку больших дорог, чеканку особых монет,

создание обнесенных стенами городов…

Дени Дидро

В 1780 г. императрица Екатерина II, воплощая в бытие собственные представления об идеальном и современном городе, основала уездный город Софию. Однако век его оказался чрезмерно короток. Спустя всего несколько десятилетий (в 1808 г.) София слилась в единое целое с роскошной резиденцией русских правителей – Царским Селом.

Удивительно ли, что небольшая по расстоянию дорога от российской столицы – Санкт-Петербурга до Царского Села считалась в разные эпохи одной из самых благоустроенных в империи? Еще в 1787 г., в своем дневнике путешественник, а в впоследствии революционер Франсиско де Миранда в с восхищением подмечал: «До чего же красива царскосельская дорога, освещенная двумя ровными рядами огней». Сохранил в воспоминаниях посещение Царского Села в 1825 г. и писатель К.С. Сербинович: «В это лето царскосельская дорога представляла то удобство, что была вся, для спокойной езды, вымощена досками, положенными вдоль по дороге, в четыре ряда, называвшиеся колесопроводами: каждый экипаж, держась правой стороны, ехал по двум колесопроводам. Гладкость дороги делала езду скорою и спокойною; но в дождливую осень доски превращались в щепы».

Упоминая еще только Софию, обратим внимание на то, что стремление довести черты этого столичного предместья до совершенства проявилось в городской планировке и архитектуре, населении (особое внимание отводилось заселению города купцами, промышленниками, духовенством и военными) и других задумках, например, образовать тут значимый для Санкт-Петербурга транспортный узел. И, правда, София получила огранку собственных владений с разных сторон большими дорогами – Порховской и Новгородской (что нашло отражение в сенатском указе), а также царскосельской ветвью (созданной в 1785 г.) Московского тракта. Вот почему сразу для нескольких направлений конного движения в Софии в 1780-х гг. с грандиозным размахом возводилась почтовая контора, получившая 3 каретных сарая, дом почтмейстера, трактир, конюшни на 50 лошадей и тд. В образцовом городе почту обязывали иметь впечатляющий вид согласно высокому своему статусу.

Постройка софийской почтовой станции (22 версты от Санкт-Петербурга) доверялась, конечно, лучшим именитым специалистам. Как известно, в ее первоначальный облик закладывался типовой проект архитектора Николая Александровича Львова, оказавшийся, правда, нежизнеспособным – применение чертежей привело к некоторым неисправностям, отчего в 1784 г. другой зодчий, Чарльз Камерон, внесший серьезный вклад в преображение столичных предместий: Царского Села, села Павловского (будущего города Павловска), а также собственно города Софии, составил собственноручный и отличный от первоначального план строительства. Станционное здание теперь обрело 3 этажа и в таком виде открыло ворота да двери двумя годами позже. Софийскую станцию последней четверти XVIII века описывал А.Н. Радищев в одном из значительнейших произведений русской прозы той эпохи «Путешествие из Петербурга в Москву». Он посвятил ей целую главу.