Первый раз в жизни я кричала на человека, не видя его лица. Причем мы находились нос к носу, а крик был вызван не конфликтом.

— У нас нет мест! — нетерпеливо проорал мужчина в два сантиметра между приспущенным стеклом и уплотнителем, и я его прекрасно понимала. Я заставила его выйти под проливной дождь — сама-то я сидела в машине. — Но я могу запустить вас во двор. Устроит?

— Да, конечно, спасибо! — с облегчением завопила я в ответ и поспешно ткнула кнопку электростеклоподъемника. Пусть машина не моя… через щель залилась куча воды, и чистки и трат не избежать. Но неважно.

Мой спаситель в брезентовом плаще до пят пошел открывать ворота. Ливень был такой, что я моментом потеряла его из виду — ворота тоже, но я стояла прямо перед ними и врезаться в стену никак не могла. Спасибо, приятель, я заночую в машине, ехать в такую погоду нельзя, не написав завещание.

Мужчина вернулся, стукнул в стекло, махнул рукой, наклонился, всмотрелся в меня, а я в него. Здесь, далеко от хоженых мест, люди другие — хозяину, а может, администратору придорожной гостинички я дала бы лет шестьдесят пять, но хорошие, крепкие шестьдесят пять, таким шестидесяти пяти можно завидовать, когда тебе самой на пятнадцать лет меньше. Он отступил, несколько удивленный тем, что увидел в салоне, я от досады закусила губу. Ладно, сейчас разберемся.

Противотуманные фары освещали выложенную камнями дорожку сантиметров на тридцать вперед, но этого мне хватило. Я поставила машину на ручник, выключила противотуманки, оставив габаритные огни, и уже собралась откинуть спинку сиденья и поспать, как мужчина постучал в окно снова. Я приспустила стекло.

— Знаете… я, кажется, смогу найти для вас место, — прокричал он немного заискивающе. Черт. — Откройте багажник, я возьму ваши вещи, переоденетесь, вы же сейчас вся промокнете.

Я кивнула и сделала, что он просил. Что-то придумаю, ночевать в постели, какой бы она ни была, лучше.

Шаг на улицу, и меня смыло. Ливень стал еще сильнее, вдали прогрохотало, мой спаситель что-то крикнул — но нет, чтобы разобрать его слова, приходилось напрягаться не на шутку, — я натянула капюшон куртки на глаза, пискнула ключом и прыжками по лужам кинулась туда, где расплывчатыми бледными пятнами светили окна мотеля.

Я прошла в гостиницу первая. Место не из тех, к которым я привыкла за последние несколько лет, да и вообще привыкла, но что делать? Испытывать благодарность. Хозяину и так придется извернуться, чтобы не нарушить какие-то правила и устроить меня на ночлег, а здесь сухо, тепло, очень чисто, хотя и скромно до невозможности, но какое дело здравомыслящему человеку до роскоши и понтов?

Мужчина прошел в дверь вместе с моим чемоданом, поставил его, обстоятельно отряхнул плащ, повесил на вешалку и улыбнулся. Я тоже улыбнулась — виновато, потому что воды с меня успело натечь.

— У меня тут все забито грибниками и туристами, — он смущенно почесал бровь, проигнорировав лужу подо мной, — и так расселил по пятеро в номере… Но пустует комната отдыха администратора. А у горничных есть диванчик. Денег я с вас за это, конечно, не возьму.

Вот это «конечно» мне не понравилось. Ну еще бы. Или я ошибалась?

— Там сможете просушить вещи, есть где. Пойдем? — предложил он. — У горничных поудобнее, если вас не смутит запах. Все-таки их одежда пахнет химией, да и в шкафах всякое стоит…

— У меня нет аллергии, не смутит.

— Ну вот и отлично. — Он перехватил чемодан, открыл передо мной дверь на лестницу. — Хорошо, что вы до нас добрались. Такая погода! Давно не было подобных бурь.

Горы, пожала я плечами. В общем, да, погода мне здорово плюнула в душу. Мне нужно было добраться до соседнего федерального центра, а самолеты, естественно, не летали — ни в аэропорту вылета, ни в аэропорту назначения. Сутки у меня еще были, высплюсь и завтра снова в путь.

— Что там гремит? — спросила я, останавливаясь на ступеньках и прислушиваясь. — На грозу непохоже.

— Горы, — теперь плечами пожал он. Горы, не спорю, но мне не нравился этот звук. И не очень нравилось выражение лица моего сопровождающего. — В непогоду всегда так. Сюда. Кстати, я Андрей Игоревич.

Ах ты хитрый су…

— Тина, — представилась я. — Просто Тина. Не люблю официоз.

И обворожительно улыбнулась. Потому что действительно так — если официально, будьте добры обращаться ко мне «госпожа Маринова», никакого имени-отчества. Раздражает и напоминает о прошлом, которое не стоит с настоящим мешать.

Андрей Игоревич поскучнел. Но мы уже стояли на пороге комнатки горничных, давать задний ход и отправлять меня обратно на улицу было поздно.

— Вы очень похожи на…

— Знаю, — кивнула я, пытаясь не взбеситься. — Что похожа. Даже погуглила, кто это такая. Если бы я зарабатывала столько, сколько она, сделала бы пластическую операцию. Возможно, это она должна делать, не я, но ведь ей платят в том числе за лицо, так что… я уступаю.

Андрей Игоревич шутку оценил и главное, что поверил.

— Извините, я правда очень устала. Вон диван, тут и лягу, не беспокойтесь. Спасибо вам и спокойной ночи.

— А… — начал было он, когда я закатила чемодан в комнатку.

— Мы даже не родственники, — помотала я головой и закрыла дверь. Снова грохот, но теперь некому было вызывать у меня подозрения тем, что ему причина известна, а мне — нет.

Даже если завтра он спросит мои документы — не страшно. Мартина Маринова — обычные имя и фамилия, данные мне отцом-болгарином, но в отечественном проекте не прижились. Я и не возражала — какая мне разница, там грим, имидж и деньги. Просто деньги. Пусть Андрей Игоревич запишет меня куда положено как положено и всем рассказывает, что «она так похожа на Марию Морскую, ну, знаете же ее».

Свет в комнатке горел неровно, не справлялась подстанция или генератор. Я открыла шкаф, вытащила подушку и плед, кинула на диван, из чемодана достала спортивный костюм и быстро переоделась. Потом развесила мокрую одежду на стойке для сушки, выключила на всякий пожарный случай все, что горело — и свет, и даже шнур телевизора выдернула из розетки, забралась на диванчик и свернулась комочком.

За окном творился апокалипсис и гремело все чаще и все сильней. Если бы я не доехала до мотеля…

Что так беспокоило Андрея Игоревича и почему он промолчал? Не монстры же здесь, в конце концов. Или это связано с тем, кто я есть, а не с шумом?

В какой момент моя жизнь покатилась по колее неожиданной популярности и больших денег? Сколько лет я уже так живу — мотаясь по стране, рассказывая людям о местах, событиях, других людях, живших пять веков назад?

Я же учитель обществознания. И любитель пошариться по местам, где еще не успели нагадить туристы. Я никогда не вела блог, не делилась ничем и ни с кем, кроме как своими историями со своими учениками. Сорок три года я прожила, видя маленькие аэропорты и горящие глаза замерших от восторга детей — да, еще мужа, но муж прошел незамеченным, как и брак… До тех пор, пока кто-то из проверяющих, а может, и какой-то родитель, не выложил в сеть видео моего урока.

Я не поверила звонку. Да ладно, смешно, только слишком рано. У меня всего семь утра и выходной, извините. Но это оказалась не шутка.

Крупнейший телеканал пригласил меня вести передачу для школьников — и в первое лето мы записали ее, как и хотели: простенькие маршруты с рассказами о местах согласно программе восьмого класса. Кто знал?

Кто знал, что через несколько месяцев эти записи выйдут на первые места по просмотрам и комментариям, потому что страна кинется познавать неизвестное и людям понадобится информация кроме рекламной и отзывов «был, все ок-норм» или «был, единица»? Я не знала, и режиссер передачи. На следующее лето мы записали аналогичные программы уже для взрослых, осенью мне предложили контракт на несколько лет — первый раз за всю историю современного отечественного телевидения познавательные передачи выбивали аудиторию даже у сериалов, уступая разве что спортивным трансляциям.