Илья завелся и в сердцах махнул рукой.

— Ладно, ладно, чего вы меня уговариваете, как ребенка перед уколом, — отступился Петька. — Я же и сам все это прекрасно понимаю. Просто давно уже ничего хорошего в жизни не видел. Давайте лучше о деле, а то ночь уже почти на дворе…

Совместным мозговым штурмом мы определили несколько точек, которые можно было использовать в качестве схронов. Требований к таким местам мы предъявляли несколько: это должно быть место не сильно спрятанное, но в то же время не привлекающее внимания (это как в комнате: если увидел сейф — сразу понятно, что там что-то ценное, а разбирать радиоточку мало кому придет в голову, и что-нибудь небольшое можно положить туда, главное — не забыться и не включать ее). Оно должно располагаться не очень далеко (чтобы забрать вещи можно было в любой момент, даже если это очень срочно) и доступ каждого из нас туда должен быть всегда свободным (так мы могли страховать друг друга).

Таким образом, разные охраняемые территории отпадали сразу. Да у нас и не было туда доступа. Если только не считать охраняемой территорией мою общагу, где я тоже кое-что придумал для этой цели. Илья с Петром тоже припомнили несколько подходящих мест, и после совместных раздумий некоторые из них были одобрены.

12–17 октября 1993 года

Пока мы строили планы и готовились к следующему «выходу в свет», в столице произошли всем известные события. Заранее зная, что, где и когда случится (вот и пригодилась память из будущего!), я подгадал свои действия так, чтобы не планировать на эти дни никаких встреч, а по возможности — и самому не удаляться от общаги дальше, чем на квартал. Совсем от обсуждения новостей с соседями, комендантами и Илюхой с Петькой мне уклониться не удалось (слишком уж все были встревожены происходящим), но я старался держаться нейтральной стороны. Когда меня спрашивали, напирал в основном на то, что пострадавших людей жалко, но сейчас главное — думать о своей жизни, своих делах, а то вон ведь что творится, кроме себя самого, о тебе никто заботиться не станет. Это прокатывало — видимо, совпадало с духом времени, и большинство людей думало примерно так же.

Во время очередной встречи Петя рассказал мне интересную историю. На днях он прогуливался по каким-то своим делам в районе телецентра Останкино и увидел там кое-что, что могло бы нам помочь в дальнейшей работе.

— Прикинь, зашел в жральню пообедать, — взахлеб рассказывал он, — и вдруг вижу: через стол морда какая-то знакомая. Пригляделся — а это журналюга один, я его давно знаю, в школе вместе учились. Он еще тогда пронырой был — ну такой, знаешь, что-то подслушать, кого-то подставить и на этом что-нибудь себе выгадать. А тут с ним какой-то богато одетый мужик, явно иностранец, и передает ему какой-то черный пакет.

— А что в пакете, не разглядел? — спросил я.

— Я тебе что, рентген? — усмехнулся Петр. — Ну он такой был, небольшой. Может, там кассеты какие-нибудь были или бумаги. Явно же не сувениры на память — чего бы сувениры в черный пакет прятать? А если иностранец что-то передает нашему журналюге — сто процентов какой-нибудь скандал. Это шакалье такие вещи нюхом чует, они просто так даже с места не сдвинутся.

— Чего ты так завелся-то? — зевнул Илья. — Ну пакет и пакет, мало ли что там может быть. Или что, если пакет — черный, значит, сразу секреты государственной важности? У меня вон сын с черным пакетом в школу ходит, так там сменка лежит. Хоть и импортная…

— Ну ты не сравнивай сам знаешь что с пальцем, — возразил я. — Одно дело — просто что-то завернуть, и совсем другое — иностранец журналисту, причем специально встречаясь… Хотя ты прав, теоретически там может ничего особенного и не оказаться. Кто его знает, может, этот журналист попросил его прессу импортную привезти для кругозора. Или родственники из-за границы что-то передали. Или книжку привез ему какую-нибудь.

— Какую еще книжку? — усмехнулся Илья. — Ему здесь, что ли, книжек мало?

— Люди разные бывают, — возразил я. — И увлечения у них разные. Некоторые скупают редкие книги, и зарубежные в том числе. Гоняются за конкретными изданиями, которые еще не везде найдешь. Отдают за них немаленькие деньги. Могут и с иностранцами контачить ради такого. Поэтому ничего исключать нельзя.

— Делать им не хрен, — проворчал Илюха и в сердцах добавил. — С жиру дуреют уже совсем. Вот погонялись бы за молоком для ребенка, которое подешевле, чтоб лишние пятьсот рублей сэкономить — я бы посмотрел, как ему книжки скупать захочется.

— Ну я же говорю, люди разные бывают, — примирительно сказал я. — Может, там и не книжка, а действительно что-то интересное для нас. Это я так, для примера, первое, что в голову пришло. Поэтому понаблюдать не помешает. Ты хорошую наводочку дал.

— Бабки думаешь там? — почесал макушку Илья.

— Я знаю не больше твоего, — я улыбнулся кончиками губ.

— И как наблюдать будем? — спросил Петр. — Мы же не можем там засесть и не вылезать сутками. Тем более, что неизвестно, появится там еще раз этот мистер или нет. А если появится, то где и с кем.

— Сутками и не надо, — ответил я. — Твой журналюга не случайно же возле Останкино с ним встречался. Если бы он жил или работал где-нибудь в Измайлово или Бутово, стал бы он туда тащиться, чтобы торчать у всех на виду. Значит, он там работает и ему так было удобно — выскочить на пятнадцать минут, кофе попить и назад… возможно даже потому удобно, чтобы внимание к себе лишнее не привлекать. Во сколько ты их видел?

— Ну, где-то часа в два, наверное, — Петя пожал плечами. — Хрен его знает, плюс минут пятнадцать минут.

— Ну вот, — кивнул я, — примерно обеденное время. В обед многие ходят по близлежащим кафешкам, и можно зайти в одну из них, не вызвав ни у кого интереса. Все сходится. Так что будем теперь обедать возле Останкинской башни, твоего дружка пасти.

— А кто-то нам тут рассказывал, что в заведениях светиться — внимание к себе привлекать, — поддел меня Илюха. — «Увидят новеньких, да каждый день, стуканут, прижмут»…

— А ты понимаешь разницу между пьяным кутежом и скромным обедом? — возразил я. — Мы и не будем привлекать внимание: возьмем по салату и второму, например, и по стакану чая. Может, мы вообще какие-нибудь шабашники и где-то недалеко ремонт делаем. Там поток народа — охренеть можно. Если не выделяться, то никто и не вспомнит, даже если искать будут.

— Ага, очень похожи мы на шабашников со своими сбитыми кулаками, — сказал Петя. — Но вообще ты прав: в обед там даже на постоянных клиентов отвлекаться некогда — такой поток. А поскольку жрален в том районе немного, и расположены они недалеко друг от друга, то мы, скорее всего, ничего не упустим.

И вот мы стали постоянными клиентами останкинского общепита — и все для того, чтобы увидеть следующую встречу Петькиного знакомого журналиста. Хорошо еще, заведения были недорогими, и ценники не напоминали ресторанные, поэтому можно было спокойно ждать «объект», не заботясь о том, что каждая чашка чая приближает к банкротству. Петьку мы всегда сажали напротив входа — в случае чего, сразу скомандует насчет готовности номер раз.

Но того журналиста, как ни старались, мы так и не увидели. А я ведь чувствовал, что тема «рабочая» и искренне заинтересовался, много чего в 90-х с помощью западных «добродетелей» решалось в стране. Однако вместо журналюги мы неожиданно часто начали встречать того самого иностранца, который все время появлялся с разными людьми. Их беседы заканчивались одинаково: передачей черного пакета из иностранных рук в отечественные. Примерно на третьем или четвертом собеседнике я понял, что сериал затягивается и пора действовать. Бог с ним с журналюгой одноклассником моего кента, куда любопытнее этот иностранец.

— Надо бы узнать, чего он тут крутится и всем пакеты раздает, — задумчиво сказал я. — Что-то мне самому уже интересно…

— А как ты узнаешь? — спросил Петька и заржал, как конь вороной. — Хеллоу, мистер, вот из ин ёр пакетс и на хрена вы их даете всем подряд?