В его стране богатство должно было быть ярко выставлено напоказ. Но на Западе это использовалось для покупки того, что было бесконечно более желанным  — власти. Именно перспектива неограниченной власти заставляла Салима беспокойно расхаживать по своему кабинету в этот серый зимний вечер. Он становился довольно мягким из-за хорошей жизни и канцелярской работы. Жир рос у него на бедрах и на скулах смуглого красивого лица, но он был еще достаточно молод. Не только тщеславие подсказывало ему, что он все еще производит впечатление. Он нетерпеливо обернулся, когда вошел слуга и с поклоном объявил, что его желает видеть герр Кауфман.

— Впусти его, — приказал Салим. Он быстро сел за свой стол и открыл папку с бумагами.

Слуга вернулся с посетителем. Кауфман был высок и крепко сложен. Салим узнал в нем солдата; вероятно, бывшего младшего офицера нацистов или унтер-офицера, возможно, в первоклассном полку СС. Салим не возражал против этого. Был случай, еще в 1943 году, когда он уверенно заверил эмиссара Роммеля, что, когда придет время, он приведет азаранскую армию на сторону Германии.

— Герр Кауфман, — воскликнул он, протягивая руку. — Присаживайтесь, пожалуйста. — Он был весьма горд своим знанием английского сленга. Это вдохновило его на дружеский тон в разговоре. Кауфман слегка поклонился и улыбнулся. Его светло-голубые глаза, увеличенные толстыми линзами золотых очков без оправы, оценивающе осматривали все на столе и в комнате. Он продолжал улыбаться и почтительно пробормотал, что его начальство приказало ему подождать посла.

— Из «Интеля», — кивнул Салим. Что еще вам сказали?

Кауфман, не мигая, уставился на него в ответ. — Больше ничего, ваше превосходительство.

Салим протянул ему шкатулку из серебра с тяжелой чеканкой. — Куришь? — спросил он.

Он достал другой футляр из внутреннего нагрудного кармана.

— Вот это, если вы не возражаете. — Он выбрал маленькую, почти черную сигару и закурил.

Салим встал и прошел через комнату к столу, на котором было выставлено несколько фотографий Азарана.

— Интересуетесь археологией, герр Кауфман? — спросил он. Мы особенно богаты реликвиями: греческими храмами, римскими аренами, турецкими мечетями, замками крестоносцев, британскими противотанковыми ловушками. Они все набросились на нас. — Он повернулся и посмотрел на Кауфмана.

— А теперь «Интель». Ваши работодатели проявляют глубокий интерес к моей маленькой и безобидной маленькой стране.

Кауфман выпустил облако дыма. Он окутал Салима, который сделал жест отвращения. "А если мои работодатели действительно обновляют свою коммерческую информацию? Как обычно, конечно. Это важно для тебя?"

Салим понизил голос. "Нет ничего неслыханного в том, что деловые круги финансируют отколовшееся государство. И мы предлагаем порвать с британскими нефтяными интересами, герр Кауфман. Их область деятельности не была очень захватывающей. Мы верим, что вы сможете предложить больше, чем нефть.

Кауфман задумчиво стряхнул пепел со своей сигареты.

— Наш залог? — спросил он.

Салим потер руки. — Давайте будем откровенны. Вы торговая организация. Вероятно, самое крупное коммерческое предприятие, когда-либо известное. Какие именно картели и группы замешаны в этом, ни одно западное правительство не смогло выяснить. Холдинговые компании, тайные договоренности, частные соглашения, патентные монополии, офисы, зарегистрированные в небольших и толерантных странах.

Но зачем мне тебе все это рассказывать? Ты это знаешь. Вы также знаете, что с Общим рынком и растущей тенденцией правительств к сотрудничеству организации «Интель» будет сложнее следовать своим частным путем. Никому особенно не нравится такое успешное предприятие.'

"Это может быть правдой", — согласился Кауфман.

— Ваши зарегистрированные офисы находятся в Швейцарии, — продолжал Салим. На днях я с интересом прочитал, что как кантонское, так и федеральное правительства проявляют нетерпение по поводу вопросов подоходного налога. Они намекают на законы, предписывающие расследование счетов и так далее. Ваши директора, похоже, обычно встречаются в Вене, столице толерантной и непредвзятой страны. Но Австрия не хотела, не могла позволить себе игнорировать давление со стороны своих могущественных соседей. Вы, по сути, организация без дома. На Кауфмана это, казалось, не произвело впечатления.

  — У нас есть офисы по меньшей мере в шестидесяти странах. И влияние в стольких же.

— Офисы — это просто торговые посты, безобидные и политически незначительные. Ваше влияние под угрозой.

Салим подошел к карте Ближнего Востока, которая занимала половину задней стены кабинета.

— Эта маленькая область, выкрашенная в красный цвет, — моя страна. Это мог бы быть дом, милый дом для штаб-квартиры «Интеля». Никакого вмешательства. Взамен просто некоторая экспертная помощь для наших собственных планов.

Салим снова сел.

— Что ты знаешь о Торнессе?

Кауфман на мгновение задумался.

— Торнесс? — повторил он, как будто это слово ничего не значило.

Салим сделал нетерпеливый жест.

— У меня есть информация, что вы давно поддерживаете связь с экспериментальной станцией британского правительства в Торнессе. Неофициально, конечно. Я полагаю, что вы могли бы даже объяснить несчастный случай с одним из тамошних ученых по имени Бриджер, но это неважно. Я упоминаю об этом, чтобы показать, что я осведомлен о вашей текущей деятельности.

— Они больше не актуальны, — проворчал Кауфман. — Станция была практически разрушена. Компьютер и все, что с ним связано, были взорваны и сожжены. Это, во всяком случае, все, что я смог выяснить.

— Взорван?

— Так точно.

Салим был в замешательстве. Его придворные манеры Сент-Джеймса исчезли, когда он отмахнулся от облака сигарного дыма Кауфмана. Как будто в нем взорвалось какое-то скрытое насилие.

— Пожалуйста, воздержитесь от сжигания этой гадости здесь. Если хотите, идите в туалет и курите там.

Его посетитель послушно затушил сигарету. Он казался невосприимчивым к оскорблениям.

— Нет, спасибо, — сказал Кауфман после того, как тщательно потушил все горящие крошки. — Но если вы хотите, чтобы интервью закончилось…?

Салим взглянул на папку на своем столе. Все внезапно изменилось, и теперь от него ожидали чего-то, чего он не понимал. Действия. Он перечитал копию оценки ситуации, которую продиктовал несколькими днями ранее. На его губах заиграла улыбка. В конце концов, боги могли бы действовать своим таинственным образом для его блага, даже несмотря на это фиаско с Торнессом.

— На станции профессор Мадлен Дауни, — сказал он. — Я хочу предложить ей пост в государственном

*** ОТСУТСТВУЕТ ТЕКСТ***

и полуразвалившееся мягкое кресло. — Мы можем остаться ненадолго? — спросил он.

Мужчина беспомощно топтался вокруг.

— Полагаю, да, — сказал он без энтузиазма. — Откуда ты пришел?

Флеминг был занят тем, что снимал пальто Андре, осторожно дергая за рукава, чтобы не касаться ее рук.

— Море, — коротко ответил он. — На лодке. Теперь ее больше нет. Разбита вдребезги.

Мужчина поворошил поленья, подняв каскад искр.

— Должен признаться, мне трудно вас понять, — заметил он.

Флеминг выпрямился и ухмыльнулся.

— Мне очень жаль. Мы немного не в себе. Плохая погода для морского путешествия.

Другой мужчина смотрел на Андре. Он слегка вздрогнул, увидев бесформенную, багровую плоть вокруг ее пальцев.

— Что случилось с руками вашей подруги? — робко спросил он, словно стыдясь своего нелюбезного любопытства.

— Она их обожгла. Коснулся какой-то высоковольтной проводки. Нет ли у тебя чего-нибудь горячего? Супа?

— Только консервы. Мужчина глубоко вздохнул, стыдясь своего отношения. — Я принесу. Вы должны простить меня, — продолжал он, почти по-мальчишески улыбаясь. — Просто ваш визит был на столько неожиданным. Меня зовут Прин. Адриан Прин. Я… э-э… пишу.