Ко всему прочему, великолепие холла, оказавшегося за этими дверями, ввергло меня в настоящий ступор и начисто лишило каких бы то ни было мыслей.
Я не поэт. Всякий раз, когда я пытаюсь писать стихи, они звучат так, будто я над кем-то глумлюсь. Мне, наверное, следовало стать рэпером или, на худой конец, политиком. Как бы то ни было, подчас мне бывает сложно выразить красоту в словах.
Достаточно сказать, что гигантский холл ошарашил меня после того, как я уже повидал город, полный замков, и даже прокатился на спине дракона. Холл был огромным. Он был белым. А его стены — увешаны чем-то вроде картин, хотя рамы выглядели пустыми. Не считая стекла.
«Разных видов стекла, — понял я, пока мы шли по роскошному холлу. — Стекло здесь — настоящее искусство». И действительно, каждая из помещенных в рамку стеклянных пластин имела свой оттенок. Над каждой висела табличка с указанием типа стекла. Некоторые я уже знал, а большинство слегка светилось. Сейчас на мне были Линзы Окулятора, благодаря которым я мог видеть ауры мощных стекол.
Короли Тихоземья в своих дворцах выставляли напоказ золото и серебро. Здешние же короли хвастались редкими и дорогими видами стекла.
Я изумленно наблюдал, мысленно желая, чтобы Пой с дедушкой Смедри не неслись во весь опор. В итоге, миновав несколько дверей, мы вошли в длинную прямоугольную комнату, по левую и правую сторону которой располагались приподнятые над полом сидения. Большая их часть была занята людьми, молчаливо наблюдавшими за происходившим внизу совещанием.
В центре комнаты находился широкий стол, за которым сидели примерно две дюжины мужчин и женщин, облаченных в роскошные наряды разнообразных экзотичных моделей. Я сразу же заметил короля Дартмура, который занимал приподнятое кресло в конце стола. Он был облачен в царственную золотисто-синюю мантию и носил окладистую рыжую бороду; при взгляде через Линзы Окулятора — в которых люди и места порой выглядели заметно лучше, чем без них — он казался чуть выше, чем был в действительности. Более благородным, более значительным как личность.
Я остановился в дверях. Раньше мне не случалось находиться в присутствии королевских особ, и…
— Ливерворт Смедри! — пронзительно воскликнул бодрый женский голос. — Ах ты подлец! Вернулся-таки!
Вся комната разом повернулась в сторону дородной (помните, что это означает?) женщины, которая спрыгнула со своего кресла и пулей помчалась к моему дедушке. У нее были светлые волосы, а лицо так и сияло от возбуждения.
Кажется, я впервые заметил в дедушкиных глаза нечто, похожее на страх. Женщина заключила миниатюрного Окулятора в свои объятия. Затем она увидела меня.
— А это не Алькатрас ли? — спросила она. — Битые стекла, мальчик, ты всегда что ли с отвисшей челюстью ходишь?
Я закрыл рот.
— Парень, — сказал мне дедушка Смедри, когда женщина, наконец-то, выпустила его из своей хватки. — Это твоя тетя, Автозакия Смедри. Моя дочь и мать Квентина.
— Прошу прощения, — прервал их чей-то голос снизу. Я покраснел, когда до меня дошло, что за нами наблюдают монаршие особы. — Государыня Смедри, — прогремел король Дартмур, — вам обязательно прерывать наше заседание?
— Прошу прощения, Ваше Величество, — прокричала она сверху вниз. — Просто с ними куда интереснее, чем с вами!
Тяжело вздохнув, дедушка Смедри шепнул мне:
— Отгадаешь, какой у нее Талант?
— Устраивать беспорядок? — прошептал я в ответ.
— Почти, — ответил дедушка Смедри. — Произносить неуместные фразы в самый неподходящий момент.
Что ж, Талант, похоже, как раз для нее.
— Ой, только не надо так на меня смотреть, — сказала она, погрозив королю пальцем. — Скажи еще, что сам не рад их видеть.
— Мы прервемся на час по случаю семейного сбора, — со вздохом объявил король. — Государь Смедри, мне сообщили, что вы можете вернуться вместе с внуком, который пропал много лет назад. Полагаю, так и есть?
— Еще как! — возвестил дедушка Смедри. — Мало того, нам удалось раздобыть пару легендарных Линз Переводчика, выплавленных ни много ни мало из самих Песков Рашида!
Эти слова тут же спровоцировали реакцию толпы, и люди начали вполголоса переговариваться друг с другом. Но сидевшая напротив нас группка мужчин и женщин, похоже, была совсем не рада возвращению дедушки Смедри. Одеты они были не в мантии и туники, а в костюмы, которые у мужчин дополнялись галстуком-бабочкой, а у женщин — шалью. Многие из них носили очки в роговой оправе.
Библиотекари.
Затем весь зал погрузился в хаос, когда публика начала подниматься со своих мест, подняв такой возбужденный гул, будто кто-то то выпустил на волю тысячу шершней. Тетя Закия завела оживленную беседу со своим отцом, требуя подробностей о его тихоземских похождениях. Ее голос каким-то образом пересиливал толпу, хоть она даже не пыталась кричать. Такой уж она человек.
— Алькатрас?
Я глянул вбок, где стояла Бастилия, которая неловко переминалась с ноги на ногу.
— Да? — ответил я.
— Возможно… сейчас как раз подходящий момент, чтобы кое о чем упомянуть.
— Постой, — возразил я, чувствуя нарастающую тревогу. — Смотри, к нам идет король!
— Ну конечно идет, — сказала Бастилия. — Он хочет повидаться со своей семьей.
— Само собой. Он хочет… Подожди, что?
В этот самый момент к нам подошел король Дартмур. Дедушка Смедри и остальные — даже Закия — ответили ему поклоном, так что я последовал их примеру. Затем король поцеловал Драулин.
Да-да. Он ее поцеловал. Я с ужасом смотрел на происходящее — и не только из-за того, что и подумать не мог, будто кто-то захочет поцеловать Драулин. (Как по мне, это отчасти напоминает поцелуй с аллигатором.)
А если Драулин была женой короля, значит…
— Ты принцесса! — воскликнул я, обвиняюще указав пальцем на Бастилию.
Она состроила гримасу.
— Ну да, типа того.
— Разве можно быть «типа» принцессой?
— Ну, наследовать престол я не могу, — ответила она. — Став Рыцарем Кристаллии, я отказалась от любых притязаний на трон. Обет бедности и все такое.
Вокруг нас кружила толпа: одни направлялись к выходу, другие как-то чудно останавливались, чтобы поглазеть на нас с дедушкой.
Мне следовало догадаться, что Бастилия принадлежала к королевской семье. Названия тюрем. Ее имя совпадает с одной из них, а вот имя матери — нет. Зная это, можно было легко догадаться, что семья ее отца принадлежала к высшим кругам. К тому же в таких историях среди персонажей первого плана всегда прячется кто-нибудь из особ королевской крови. Это что-то вроде профсоюзного предписания.
На тот момент у меня было несколько вариантов. К счастью, я выбрал именно тот, который не выставил меня полным идиотом в глазах Бастилии.
— Это же обалденно! — воскликнул я.
Бастилия моргнула.
— Ты не злишься, что я это скрыла?
Я пожал плечами.
— Бастилия, я и сам принадлежу к какой-то чудаковатой знати. Какая разница, если ты тоже из ее числа? Да и не скажешь, что ты мне как-то врала. Ты просто не любишь говорить о себе — вот и все.
А теперь приготовьтесь. Вот-вот произойдет кое-что очень и очень странное. Более странное, чем говорящие динозавры. Более странное, чем стеклянные птицы. И даже более странное, чем мои аналогии с рыбными палочками.
На глаза Бастилии навернулись слезы. А затем она заключила меня в объятия.
Девчонки, могу я внести одно предложение? Не стоит обнимать людей без предупреждения. Для многих из нас (примерно 1/2 всего человечества) это все равно что выпить залпом целую бутылку огнедышащего соуса.
Кажется, в этот момент я издал несколько весьма занятных и бессвязных звуков, за которыми последовало отрешенное выражение лица, а потом я и вовсе начал одурело пускать слюни.
Затем до меня донесся чей-то голос.
— …Бастилия, я не могу вмешиваться в правила Кристаллии.
В голове просветлело. Бастилия выпустила меня из своих беспричинных, несанкционированных объятий и отошла, чтобы поговорить со своим отцом. В комнате стало куда меньше людей, хотя несколько человек по-прежнему стояли вдоль ее периметра, с любопытством наблюдая за нашей группкой.
