Он навис надо мной, сомкнув острые зубы. — Ты даже не пытаешься сопротивляться.

Его когти скользнули вниз по моему горлу, по нежной пульсации крови в моих венах, вниз по моей груди, ниже, ещё ниже, пока он не добрался до края моих трусиков.

— Тебе правда следует просто перестать носить это, — сказал он. — Я только собираюсь продолжать их рвать.

Трусики легко порвались в его руках. Мое сердце затрепетало в груди, когда один коготь обвел мой клитор, угроза и обещание, заключенные в одном жестоком движении.

— Помни, куколка, — прорычал он, медленно опуская голову мне между ног. — Помилуй, если хочешь, чтобы наша пьеса закончилась. Но умоляй меня остановиться и сохранить тебе жизнь, если ты хочешь продолжать.

Каждое слово толкало меня глубже в бездонную связь между нашими воображениями, глубже в фантазию о страхе и пленении, которую он плел. Фантазия о том, что я беспомощна, его боевая добыча.

Но эта фантазия не была правдой, даже когда я позволил себе предаться ей. Он следил за каждым моим вздохом, наблюдал, как расширяются мои зрачки. Он чувствовал каждое химическое изменение, происходившее во мне, он слышал, как учащается и замедляется биение моего сердца. Он знал каждую мою реакцию на еще более примитивном уровне, чем я сам.

Он бы остановился по моему слову. Я знала это. Я доверяла ему.

Но финал был далек от того, чего я хотела.

Приказываешь мне умолять сохранить мне жизнь? Это пробудило во мне глубокую тягу к страху, мою жажду опасности.

— Отпусти меня, — захныкала я. — Пожалуйста… пожалуйста, отпусти меня… не надо…

— Заткнись на хрен, — он схватил меня за лицо, его тон был злобным. — Открой свой гребаный рот, сейчас же.

У меня кружилась голова, когда я повиновалась. Когда он плюнул на мой ожидающий язык и последовал за ним своим толстым членом, я застонала, почувствовав, как он прижался к задней стенке моего горла. Она была такой густой, и с того места, где он стоял надо мной, он даже не мог вобрать ее всю. Он схватил меня за волосы, притягивая мою голову к себе, смеясь, когда я поперхнулась от глубокого толчка.

— О, это не слишком много, куколка? Но куклы берут все, что хочет их хозяин, не так ли?

Он удерживал меня еще мгновение, позволяя мне снова подавиться, прежде чем отпустил, и я откинула голову назад, задыхаясь.

Он схватил меня за бедра и перевернул на живот. Эти невидимые путы снова затянулись на мне, удерживая мои ноги раздвинутыми. Он сжал мою попку, раздвигая меня еще больше.

— Твоя киска все еще болит?

Два пальца проникли внутрь меня, и я вскрикнула, извиваясь, когда он безжалостно ощупал меня.

— Да, — выдохнула я, но все равно застонала, когда он задвигался во мне. Это было приятно, несмотря на боль; от укуса стало только лучше.

— Ну, тогда с моей стороны было бы подло снова воспользоваться твоей киской, не так ли? Думаю, вместо этого мне придется пробить другую дыру.

Мое тело покрылось холодным потом при мысли о том, как он сжимает этот толстый член в моей заднице — это невозможно — но затем его язык оказался между моих ягодиц, и все остальные мысли исчезли из моей головы. Раздвоенные бока прощупывали, облизывая мою сморщенную дырочку с таким голодом, что у меня не оставалось ни секунды, чтобы смутиться от того, что его лицо оказалось там. Это было слишком приятно, и его пальцы все еще ласкали мою киску.

— Такая мокрая, — пробормотал он. — Такая хорошая маленькая куколка для траха. Так хочет быть уничтоженной.

Волны удовольствия прокатывались по мне с каждым толчком его пальцев, с каждым движением его языка. Мои глаза закатились, и невидимые путы натянулись еще туже. Я была так близко, и как раз в тот момент, когда меня охватил оргазм, он оторвал свой рот и ввел палец мне в попку, смешивая внезапное растяжение с уже ошеломляющим удовольствием.

Я закричала, когда мое тело запульсировало, два пальца в моей киске и один в заднице двигались в унисон, доводя мой пик до такой невозможной степени, что я дрожала, не в силах вырваться, рот был открыт, когда все последние рациональные мысли покинули мой мозг.

— Черт, а вот и моя хорошая маленькая шлюшка, — сказал он, склонившись над моей спиной, обдавая горячим дыханием мою шею. Его язык прошелся по моей коже, по следам, которые он оставил на мне, из его груди вырвался смешок, когда я развалилась на части в его пальцах. — Ты так хорошо выглядишь с моими отметинами на тебе. Вся моя, такая, какой ты и должна быть. Твоя душа следующая, Рэйлинн. Одно слово, и ты моя навечно.

Разрываясь между удовольствием, болью, умопомрачительными эндорфинами, от которых я кайфовала, я почти могла отдать ему свою душу. Почти.

— У тебя есть смазка, куколка?

В своем оцепенении я каким-то образом сумела осознать, что он задал вопрос.

— Спальня… наверху… э-э, тумбочка…

Его не было всего несколько секунд, а потом он снова склонился надо мной. Я ахнула, почувствовав холодную капельку смазки возле моего входа, но его пальцы быстро согрели ее, когда он начал втирать ее между моими щеками. Он ввел палец внутрь, глубоко и медленно, снова возбуждая меня, когда я содрогнулась от толчков моего последнего оргазма.

Затем он ввел второй палец мне в попку, и я застонала от растяжения. Он прикусил мое плечо, гортанно зарычав, когда его бедра нетерпеливо задвигались напротив меня.

— Леон, пожалуйста… пожалуйста… черт… Мои мольбы были бесцельны; это были единственные слова, которые я могла произнести. Я снова прижалась к нему бедрами, поощряя его пальцы проникнуть глубже. Пальцы раздвинулись, напряглись, стараясь расслабить меня.

— О, моя игрушка хочет большего? Еще немного боли?

Он надавил глубже, и я застонала, его пальцы медленно входили и выходили из меня.

— Маленькие человечки вроде тебя хотят играть грубо, но тебя так легко сломить. Ты скажешь мне, если будет больно, поняла?

— Да, — удалось мне выдохнуть. — Да, пожалуйста…

Внезапно он поднял меня на четвереньки. Он схватил меня за волосы, снова исследуя меня, вдавливаясь в мою задницу гораздо легче, чем в первый раз.

— Отныне твоя задница в моем распоряжении, Рэйлинн, — сказал он. — Моя. Я собираюсь заполнить эту узкую дырочку своей спермой, ты меня слышишь?

— Черт… да, — снова простонала я, когда он убрал пальцы, чтобы сменить толстой, головкой его члена, прижатой к моему входу. Я начала задыхаться, само предвкушение заставляло меня дрожать. Он приподнял меня, крепко держа, так что я оказалась на коленях, прислонившись к нему спиной, а его член был готов войти в меня.

Он поцеловал меня в шею и прошептал:

— Тише, тише, куколка. Переведи дыхание. Ты готова?

Я сделала несколько долгих, медленных вдохов. Мои руки тряслись по бокам, ноги дрожали, мое тело было переполнено эндорфинами. Он оставил еще несколько поцелуев на моей шее, на подбородке и повернул мое лицо, чтобы завладеть моими губами. Мне хотелось плакать — не от боли, а от интенсивности, от наплыва всего этого, — и несколько слезинок вырвались наружу, когда наши рты приоткрылись.

— Я готова, — прошептала я.

Он не торопился входить в меня, и, черт возьми, мне это было нужно. Я и раньше играла с маленькими анальными пробками; они были ничем по сравнению с ним. Он едва успел просунуть первый гребень своей головы, как я начал постукивать его по ноге, извиваясь. Он держал меня там, успокаивая, нежное чудовище, несмотря на всю свою порочность.

Глубже — сильнее — медленно он заполнил меня полностью. Он прижался ко мне всем телом, крепко обхватив меня руками, одной рукой держа мое лицо в захвате, который был наполовину нежным, наполовину жестоким. Он откинул мою голову назад, так что она легла ему на плечо, и моя спина выгнулась дугой.

— Вся моя, чертова куколка, — прошептал он, двигаясь внутри меня. Мои глаза затрепетали, закрываясь, а его рука ласкала мое тело, просунулась между ног и помассировала клитор. — Все мое.

Он трахал меня медленно, но глубоко. Прикосновение его руки обвило меня еще крепче, удовольствие сжало мои мышцы, пока я не сжалась вокруг него, и его темп стал грубее. Я была ошеломлена, что смогла подойти ему, ошеломлена, что смогла это вынести — и он собирался заставить меня кончить снова, трахая мою задницу.