– Прости! – взвизгнула она, рубанув по нему киркой. Это был стул Весельчака, и в тот момент, когда её кирка ударила по нему, его осколки разлетелись по всей комнате.

Громила снова поднялся, и Белоснежка сосредоточилась на том, чтобы уклоняться от его ударов и использовать для защиты всё, что было под рукой. Что-то в ней не хотело использовать всю свою силу, призывало быть осторожной и сдерживаться. Но другая её часть, новая, храбро рвалась вперёд, уверенно сжав кирку и уворачиваясь от ударов врага, как будто она тренировалась всю жизнь. Девушка набралась уверенности, наконец разобравшись, как лучше всего размахивать киркой, когда громила метнулся вперёд и ударил её топором прямо в бедро. Боль была ошеломляющей, оглушительной и жгучей, и Белоснежке захотелось расплакаться и убежать и в то же время хотелось завопить от ярости и дать отпор, и эта часть одержала верх.

С могучим рёвом она сделала изумительный прыжок, её кирка опустилась на голову громилы, уничтожая его. Монстр взорвался каскадом фиолетовых искр. Белоснежка отошла и прислонилась к стене, боясь взглянуть на своё бедро.

– Белоснежка ранена! – крикнул Аид.

Тиана кивнула и вышла из боя, оставив его одного лицом к лицу с самым большим головорезом, пока битва бушевала по всей кухне. Кружки разлетелись по комнате и стали биться о спину Тианы, когда она подбежала и наклонилась к Белоснежке.

– Что случилось? – спросила она, и когда Белоснежка показала ей, Тиана ахнула. – Да, тебя сильно задело. Подожди. У меня есть готовое зелье.

Она протянула ей стеклянный флакон, наполненный алой жидкостью, и Белоснежка на мгновение задумалась, вспомнив кое-что, о чём она почти забыла: не стоит есть и пить подозрительные угощения.

– Это целебное зелье, – успокоила её Тиана. – Я должна вернуться в бой. Стражам нужна помощь.

Когда Тиана снова бросилась в драку, Белоснежка вытащила пробку из флакона и выпила зелье, отметив, что на вкус оно напоминает свежую клубнику и солнечный свет. Дальше произошло нечто, очень похожее на то, что делал Микки. Рана просто исчезла, по телу распространилось тепло, которое заставило её почувствовать себя сильнее и готовой снова сражаться. Девушка не знала, что делать с пустым флаконом, но, пока она думала об этом, рядом с ней поднялась в воздух метла, потрескивая фиолетовой энергией, и замахнулась на неё.

– Как грубо! Неудивительно, что Микки тебе не доверял, – сказала Белоснежка, отбрасывая флакон в сторону и берясь за кирку.

Это было не лучшее оружие для борьбы с метлой. Проклятая деревяшка колотила девушку по костяшкам пальцев, пока та пыталась отбиться от неё. Половое ведро присоединилось к своей партнёрше и взлетело в воздух, приземлившись Белоснежке на голову, – теперь она ничего не видела.

– Может быть, прежде я и любила уборку, но с меня хватит!

Она протянула руку, сдёрнула ведро с головы, взялась за ручку и с размаху шваркнула им по метле. Та отлетела в сторону. Швырнув ведро через всю комнату, Белоснежка нырнула под стол, надеясь, что, возможно, станет менее заметна, если не будет мешать.

Ещё двое расколотых головорезов исчезли, и прямо у неё на глазах Рапунцель прикончила своего врага с помощью сгустка пламени, охватившего её сковородку.

– Это мой любимый рецепт, – сказала Рапунцель, ловко вращая сковородой.

Остался только самый большой расколотый, и хотя Тиана и Аид били и колотили его, он не хотел сдаваться так легко, как товарищи. Рапунцель, Салли и Стич окружили противника, поймав в ловушку. Белоснежка размышляла, не стоит ли ей вылезти из-под стола, чтобы помочь, но, в конце концов, кухня была небольшой, а её новые друзья хорошо справлялись и привыкли работать в команде. Если она вступит в бой, то, вероятно, просто помешает им.

Вилки, ложки и чашки всё ещё летали в воздухе, нанося удары её друзьям, пока те сосредоточили своё внимание на последнем оставшемся головорезе. Заколдованная посуда напоминала рой мух, но с её огромной неповоротливой киркой Белоснежка мало что могла сделать на этом фронте.

Её друзья наносили удар за ударом, но тут...

Бах!

В грудь Салли врезался котёл, сбив его с ног и прижав к полу.

Бум!

Сковорода Белоснежки ударила Рапунцель сзади, а сковорода Рапунцель вылетела у неё из рук, когда та упала на пол.

Шлёп!

Кувшин разбился о голову Аида, окатив его пылающие волосы водой. Повалили клубы дыма. Бог, казалось, обмяк и ощупал свою макушку, бормоча:

– Я слишком молод, чтобы лысеть. Честно. Я ещё даже не завёл колесницу с откидным верхом.

Теперь только Тиана и Стич сражались с последним головорезом, но тут все вилки и ножи полетели в Тиану и пригвоздили её одежду к стене. Остался один Стич. Секунду спустя ему на голову приземлилось корыто, пытаясь прижать к земле, как панцирь черепахи. И тогда он сделал странную вещь. Стич задрожал, всё его тело засветилось оранжевым, как будто он был в огне, а затем он стал расти. Сначала он вырос размером со стол, но скоро достиг роста Аида, а потом сравнялся с расколотым громилой перед собой. И вот его голова уперлась в потолок.

– Не вреди друзьям! – взвыл он, размахиваясь, чтобы ударить громилу кулаком, объятым пламенем. Враг отлетел назад, ударился о стену и сполз вниз... но не исчез.

Крутя посохом, громила тупо двинулся вперёд и столкнулся лицом к лицу с теперь уже более крупным инопланетянином. Антенны Стича задрожали, все четыре лапы сжались в кулаки, рот открылся, обнажив ряды острых зубов. Расколотый попытался взмахнуть своим оружием, но Стич продолжал расти. Теперь ему пришлось пригнуться, чтобы поместиться в комнате, а его кулак был размером с чудовищного аллигатора. Схватив громилу, Стич закричал на него, слюни инопланетянина разлетелись во все стороны. Громила не кричал, не умолял о пощаде и не пытался вырваться. Он просто бездумно размахивал оружием, как будто до него ещё не дошло, что он обречён.

По мере того как Стич становился всё больше и больше, столовому серебру, летавшему вокруг, некуда стало деваться, и оно осыпалось на пол. Стол, под которым пряталась Белоснежка, поехал в сторону, отодвигаемый огромной ногой, и ей пришлось отползти назад. Потолок заскрипел, доски пола прогнулись, и у Белоснежки появилось ужасно нехорошее предчувствие.

– Стич, ты должен перестать расти! – крикнула она. – Ты разрушишь дом!

Стич посмотрел на неё, громила всё ещё был зажат в одной из его гигантских лап.

– Да, разрушить! – согласился он, кивая головой, от чего с потолка посыпались куски дерева.

– Нет, не надо! – крикнула она в ответ. – Это мой дом. Мои друзья – это самое важное, что у меня есть, это моя семья. Если ты уничтожишь наш дом, нам негде будет жить!

Стич перестал расти, напряжённо размышляя.

– Семья, – пробормотал он. – Охана. «Охана» означает «семья». А семья – это...

– Не разрушай чей-то дом, если можешь его сохранить! – закричал Аид в знак согласия. – По крайней мере, так должно быть. В моей семье мы разрушаем всё, до чего можем дотянуться, но так только у нас. Таков Олимп и его обитатели. Мы вообще странные. Так что сосредоточься на этом расколотом в твоей лапе. Ты хочешь уничтожать? Уничтожь его.

– Да, уничтожить, – тихо сказал Стич самому себе. Он снова сосредоточился на враге и сжимал его до тех пор, пока тот не взорвался дождём искр.

В тот момент, когда громила рассыпался на осколки, фиолетовый свет в доме погас, и все ранее заколдованные предметы, у которых ещё оставалось пространство для манёвра, посыпались на пол с грохотом, заставившим Белоснежку поморщиться. Единственным источником света теперь было оранжевое свечение вокруг Стича, который занимал большую часть кухни. Он выдохнул, и его кожа снова приобрела обычный оттенок синего. Температура тела упала, и оно погасло, оставив их всех в темноте.

– Теперь всё в порядке, – сказала Белоснежка. – Ты можешь уменьшиться.

Но Стич смотрел на неё большими встревоженными глазами, которые мерцали в темноте.

– Не могу, – сказал он.