С дорожной сумкой через плечо я вышел из гостиницы и тут же увидел машину своей попутчицы. Разрисованная дикими цветами и демонскими рожами старая тойота изрыгала на всю парковку агрессивный французский рэп. Водитель-ямаец разве что не прыгал за рулём, тряся длинными дредами, собранными в пучок на затылке и стуча по рулю чёрными пальцами с множеством колец. Анна тоже чуть ли не плясала, сидя рядом с ним на переднем сиденье. Увидев меня, водитель выскочил из машины.

—Гринго, гринго,— ямаец вырвал у меня из рук сумку и бросил её в багажник машины, где уже лежали несколько сумок Анны. "А она подготовилась получше",— нехотя промелькнула мысль. Я сел на заднее сиденье и посмотрел через зеркало заднего вида на половину лица наёмницы, виднеющегося в нём.

—Ну как?— неопределённо спросила девушка, закуривая тонкую ароматную сигариллу.

—Ничего...— в таком же духе ответил я, глядя на тлеющий огонёк сигариллы.

— Ну и хорошо. Гоу,— махнула Аня рукой, подавая знак водителю. Мы неспеша покатили по залитому утренним солнцем городу. По видимому, водитель хорошо знал куда ехать. Центральные улицы быстро закончились, потянулись фавелы с обшарпанными домами, на порогах которых сидели какие-то маргиналы. На электрических проводах тут и там висели кроссовки, знаки гетто. Символы уличных банд в виде граффити покрывали многие стены убогих жилищ.

Тут же дети играли в футбол среди банановой кожуры и огрызков фруктов. Изредка по пути попадались кучки маронов и латинос, внимательно осматривавших нашу машину. Из-под распахнутых цветастых рубах у них виднелись пистолеты, заправленные по гангстерски, за пояс. Некоторые держали в руках автоматы. А у некоторых было и то и другое. И пистолеты и автоматы. Полиция в таких районах никогда не появлялась.

—Mafia,— кивнул головой на них таксист.

Однако то ли он хорошо знал район, то ли его хорошо знали, но нас ни разу не остановили, хотя любой гринго уже давно был бы ограблен и избит. Или убит. Лишь чуть позже я заметил, что при проезде через гангстерские блокпосты различных банд ямаец определённым образом складывал пальцы правой руки, по видимому, означающий принадлежность к местной банде, держащей здесь территорию.

Потом как-то неожиданно мы повернули к закрытым воротам перед довольно обширной территорией, огороженной высоким металлическим забором, еле видневшимся в чаще тропической растительности. Ворота открылись, и вот изрыгающая рэп машина катит по бетонным плитам небольшого частного аэропорта. Всего-то один самолётик на взлётной полосе. Маленькая старенькая Сессна. На этой развалюхе нам предстоит пролететь несколько сотен километров над непроходимой тропической сельвой, над порожистыми реками и среди предгорий Сипаливини. Весёленькая перспектива.

Однако Анну это, судя по всему, нисколько не тревожило. Она уже вовсю разговаривала по голландски с высоким мускулистым мужчиной в шортах и широкополой шляпе. Несмотря на нагретый до чудовищной температуры бетон взлётки, здоровяк был босиком. Его мощный торс украшали какие-то немыслимые индейские татуировки, кое где выполненные с шрамированием. Глаза спрятаны за непроницаемыми чёрными стёклами солнцезащитных очков.

Я подошёл и протянул руку для пожатия, однако лётчик осмотрел меня с ног до головы и только выпустил мне в лицо клуб вонючего дыма от дымящейся в углу рта сигары. Анна отвернулась, чтобы не рассмеяться. Что здесь весёлого? По-видимому, пилот считал боссом именно её.

Впрочем, хрен с ним. Я достал из кармана тщательно отмеренные сто граммов золотого песка в пластиковой колбочке. Три тысячи долларов. Плата за проезд. Таксист удовольствовался стодолларовой бумажкой, поданной ему Анной. На прощание ямаец что-то крикнул, попутно станцевав нечто вроде хип-хопа и уехал, включив свой агрессивный французский рэп ещё громче.

Самолёт был полностью готов. Мы затащили багаж в салон, сели и полетели. Вот так вот просто и буднично. Под крыльями замелькал бетон взлётной полосы, потом потянулись убогие хижины в зарослях деревьев, а чуть далее полностью и безоговорочно всю местность окружил бесконечный тропический лес, лишь кое-где пересечённый дорогами, проложенными по красному грунту. Изредка среди сельвы мелькали небольшие деревни и ранчо. А потом я вырубился, несмотря на жару, духоту, гул и тряску.

Полет был долгим. Под мерные гул и тряску я незаметно для себя уснул. Что ж, бывает и такое...

Разбудил меня довольно чувствительный толчок в бок. Я резко открыл глаза и сначала не понял где нахожусь. Круглый иллюминатор, металлическая стена... Господи, это ж самолет... Анна...Она то меня и толкнула. Мы прилетели.

—Выходи, скоро будет дождь...

....Я взял сумку и спрыгнул на красную утоптанную почву. Взлетная полоса представляла собой узкую просеку среди тропического леса. В конце виднелась дощатая хижина, наверное, местный аэропорт.

В воздухе висела невыносимая духота, чувствовалось приближение тропической грозы. Небо заволокло тяжелыми черными тучами, вдалеке грохотал гром. Лес как будто притих, чувствуя приближение бури. Я невольно поежился, глядя в его темные глубины. Среди лопаток пробежал холодок. Тут таится нечто..Хотя....Нечто темное и безумно злое. Если я конечно, не сошел с ума...

В салон самолета на наши места сели два туземца и какой то гринго, по виду провинциальный чиновник или бизнесмен. Пилот махнул рукой на прощание, забрался на свое место и через несколько минут Сессна, качая крыльями, скрылась за деревьями. Пилот торопился улететь до начала ливня, который мог затянуться на неделю, а то и больше. Взлетная полоса при этом превратилась бы в болото.

—Все, пошли. Нам нужно найти где остановиться,— Анна взвалила на плечи казавшийся неподъёмным рюкзак и еще в каждую руку взяла по сумке.

—Что у тебя там? — в недоумении спросил я,— продовольствие и припасы можно купить и здесь.

—Оружие,— кратко девушка, быстро шагая по взлетной полосе к хижине.

—А это и это ?—указал я на пистолет, торчавший из кобуры на ее поясе и на мачете, висевший рядом с ним.

—Этим я распугиваю москитов и рублю лианы,— усмехнулась наемница,— не отставай.

Первые капли дождя уже стучали по листья, когда мы открыли двери гостиницы, единственной в этой деревне, где жили в основном мароны, потомки индейцев и вездесущие гаримпейрос. Часто сюда, на край мира, прибивался всякий сброд в надежде скрыться от всех. Так как гостиница по совместительству являлась и местным супермаркетом и баром, была она местечком довольно опасным, особенно для гринго, но Анне, судя по всему, было плевать на это обстоятельство. Она пинком открыла дверь и уверенно вошла внутрь.

На наше счастье, в баре было на удивление тихо. Старый длинноволосый метис за стойкой методично протирал бокалы и краем глаза смотрел футбол на маленьком телевизоре под потолком, где его не доставали нетрезвые руки местной алкашни. Футбол... Да... Что ещё можно смотреть в Южной Америке....Рядом с ним сидел опустившийся гринго и тянул дешёвый ром прямо из бутылки, дымя крепкой доминиканской сигарой.

Анна бросила на стойку золотой слиток в несколько граммов весом и показала один палец, почти фак. Индеец невозмутимо забрал золото и таким же жестом бросил ключ с красной биркой "13".

—Веришь в приметы?,— улыбнулась Анна и шагнула на скрипучую лестницу.

Молча я ступил за ней. Почти как на голгофу.

Ночь была бессонной. Даже усталости не удалось свалить меня. Лишь короткие кошмары перемежали томительные часы бодрствований, в течении которых я слушал как грохочет гром и барабанит по металлической крыше тропический ливень. Духота сводила с ума. И лишь под утро я забылся кратким неверным сном. Тогда-то я впервые и увидел этот кошмар.

Мне снилось как будто я, дрожа от страха, сижу у маленького костерка в самом сердце сельвы. Один. Совсем один. Вокруг меня мрачный вечереющий лес. Кровавый закат занимает полнеба. Все звуки стихли, не слышно ни птиц, ни насекомых, вокруг царит жуткая тишина. И в этой тишине издалека вдруг доносятся глухие ритмичные звуки, похожие на барабаны индейцев, сделанные из кожи убитых врагов.