Вскоре позитивные психологи уступили таким прибыльным направлениям, как коучинг – возможно, потому что они отлично знали, что один только коучинговый бизнес представляет собой индустрию, которая приносит 2,356 миллиарда долларов в год по всему миру, согласно данным Международной федерации коучинга (IFC)²⁹. Уже в 2004 и 2005 годах в публикациях позитивных психологов можно было встретить такие заголовки, как «К позитивной психологии коучинга руководителей» и «Позитивная психология и психология коучинга: перспективы интеграции». В 2007 году сам Селигман написал работу «Коучинг и позитивная психология», где отметил, что «коучинг – это практика в поисках опоры, точнее, двух опор: научной, основанной на доказательствах, и теоретической. Новая дисциплина позитивной психологии, на мой взгляд, обеспечивает обе эти опоры»³⁰. В 2011 году он продолжил настаивать, что позитивная психология должна стать областью, ответственной за предоставление коучам «соответствующих компетенций для того, чтобы работать коучем»³¹. Поэтому неудивительно, что в последней и, возможно, самой влиятельной на сегодняшний день книге о счастье «Путь к процветанию: новое понимание счастья и благополучия» Селигман заимствует с самого начала книги характерный тон авторов, пишущих о коучинге и самопомощи:

Со временем основополагающий манифест позитивной психологии предложил беспроигрышную сделку для психологов. Исследование счастья вдохнуло новую жизнь в дисциплину, которая находилась в вечном поиске объекта изучения и постоянно нуждалась в концептуальном переосмыслении, чтобы поддерживать свой социальный статус, продолжать привлекать средства и оставаться модной. Более того, эта область окончательно размыла тонкую, хрупкую грань, которая отделяла основную психологию от ее коммерческого и профессионального аналога. Позитивные психологи заимствовали влиятельную, хотя и разрозненную деятельность специалистов по личностному развитию в той же мере, в какой эти специалисты заимствовали научный язык позитивных психологов. Больше не существовало причин стыдиться тесной связи психологии с рынком лжеуслуг и товаров, обещающих ключи к счастью и самореализации: позитивная психология взяла на себя задачу отличать пустые сплетни о человеческом счастье от доказанных утверждений, которые можно смело продавать как научные и легитимные советы. Кроме того, позитивная психология предоставила психологам новую перспективную карьерную стратегию, а также новый рынок для семинаров, тренингов, организационных советов, полуакадемических книг и т. д. К тому же она сделала привлекательной необходимость готовить тонны публикаций, которые открывали новые возможности выживания и даже процветания в академической культуре «публикуйся или умри», особенно для молодых ученых.

Позитивная психология преуспела в академической психологии по крайней мере потому, что она предложила расширение дисциплины без теоретических, внутренних трений с другими направлениями научной мысли. В этом плане Селигман предложил не столько новый психологический подход, сколько новое позитивное отношение, которое вывело фундаментальную и прикладную психологию из стагнации и сосредоточило внимание ученых и специалистов на неосвоенном рынке здоровых, нормальных людей. Вероятно, Селигман не хотел повторять историю психологии и спорить, какая из теоретических основ внутри дисциплины сильнее всех. В отличие от гуманистической психологии несколько десятилетий назад, уступившей бихевиоризму и когнитивной терапии, предложение Селигмана не ставило задачей враждовать с каким-либо устоявшимся направлением в психологии. Вместо этого он стремился обратить как можно больше психологов в новую позитивную веру, и его манифест был в меру расплывчатым и разноплановым и оставлял достаточно места для всех желающих присоединиться и внести вклад, независимо от научного психологического прошлого. Таким образом, «интеллектуальный зоопарк» психологии, если воспользоваться резкой характеристикой этой дисциплины, данной Джорджем Миллером³³, мог расширяться без внутренней конкуренции.

Хотя позитивные психологи вскоре выступили за некую независимость этой области и представили себя в качестве необходимой альтернативы тому, что сами охарактеризовали как «традиционная», «обычная» или «негативная» психотерапия, они не торопились сжигать мосты с клинической психологией или оспаривать широко распространенные теоретические и методологические основы. По мнению позитивных психологов, традиционная психология по-прежнему необходима как для изучения психологических заболеваний, так и для паллиативного лечения психологических расстройств. Однако позитивные психологи настаивали, что устранение проблемных условий и изучение стратегий преодоления трудностей повседневной жизни недостаточны для формирования нормального, уместного и адаптивного поведения и личности индивида, как это на протяжении долгого времени заявляли коучи и авторы книг по самопомощи. Позитивные психологи настаивали, что людям необходимо работать над достижением счастья не только тогда, когда дела идут плохо, но и тогда, когда дела идут хорошо, и тем самым предлагали академической психологии принципиально новую роль: не только избавлять от страданий, но и максимизировать самость. Поэтому было заявлено, что новые эксперты и обученные специалисты в новейшем позитивном направлении необходимы как для поиска психологических ключей к человеческому счастью, так и для обучения людей тому, как с помощью науки развить свой потенциал и жить осмысленной и полноценной жизнью.

Их стратегия, действительно, отлично сработала, и необходимость перехода к более позитивному взгляду нашла отклик не только в психологии, но и в научных кругах в целом. Неудивительно, что отец позитивной психологии был избран на должность президента Американской психологической ассоциации и получил при этом в три раза больше голосов, по сравнению с другим кандидатом. Селигман сделал консервативный и одновременно инновационный шаг, будучи убежденным, что психология нуждается в изменениях, что она могла расти и расширяться. В конце концов, оптимизм, который Селигман, наконец, решил взять себе на вооружение, – это не только консервативная позиция, как заметил Генри Джеймс³⁴, он также обычно свойственен успешным предпринимателям, как принято считать среди позитивных психологов. Однако стоит отметить, что Селигман и многие другие психологи, возглавившие продвижение этой области, были не простыми интеллектуалами или случайными специалистами, а учеными на высоких позициях, которые уже внедрились в государственную систему и занимали привилегированные посты во влиятельных политических, экономических и академических институтах. Поэтому не случайно, что сразу после того, как Селигман возглавил АПА, молодая область позитивной психологии принялась расти, доcтигла поднебесных высот и создала влиятельные союзы.

За последние десятилетия в адрес этой области было направлено множество замечаний. Важные критики оспаривали основополагающие для этой области предположения, включая деконтекстуализированные и этноцентрические утверждения³⁵, теоретические упрощения, тавтологии и противоречия³⁶, методологические погрешности³⁷, серьезные проблемы воспроизводимости³⁸, утрированные обобщения³⁹ и даже ее терапевтическую эффективность и научный статус⁴⁰. Кажется очевидным, что позитивная психология не могла преуспеть только благодаря своей научной базе. Эту область характеризуют как ее популярность, так и пробелы в знаниях и псевдонаучные достижения. Двадцать лет и более 64 000 исследований были посвящены изучению того, что наполняет жизнь смыслом, но позитивной психологии удалось получить не более чем большие разбросы в значениях, неопределенные, сомнительные и даже противоречивые результаты. В зависимости от цели и методики, одни исследования показывают, что та или иная особенность, аспект или переменная раскрывает ключ к счастью, в то время как другие указывают на прямо противоположное⁴¹.