Рыча, он падает на колени и покусывает внутреннюю часть моих бедер. Я корчусь от предвкушения, когда он достигает моего центра, лаская и облизывая яростными движениями, пока я громко стону.

— Давай, Рыжая. Ты можешь добиться большего.

На этой ноте он погружает два пальца внутрь меня, и моя спина выгибается с гортанным криком. Его рот дерзкий, а пальцы жестокие, когда он сосет и покусывает мой клитор.

Одеяла крепко сжаты в моих кулаках, и мои каблуки с лязгом падают на кафельный пол, а муж надевает мои бедра, как наушники, и даже не поднимается глотнуть воздуха, пока я не закричу.

Мой оргазм быстр и яростен, но прежде чем я успеваю прийти в себя, он ставит меня на колени и заползает на кровать позади меня.

Схватившись за спинку кровати, я готовлюсь к удару, когда он врезается в цель.

Хантер груб в постели. Это, наверное, моя вторая любимая вещь в нем — сразу после его доброго сердца. И, вероятно, дихотомия его личности делает секс таким восхитительным. Он теплый, добрый и тихий лично, но в спальне он дает волю. Он дикий, грубый и почти первобытный. Он рычит, командует и доминирует таким образом, что дает мне понять, что хочет меня и только меня. Что я ему нужна .

— Громче, — хмыкает он.

Я снова кричу, наша кровать ударяется о стену, и, клянусь, я слышу, как крики с другой стороны становятся громче. Потом я почему-то представляю, что он делает с ними в той комнате. Я представляю, как Дрейк врезается в эту девушку, как Хантер в меня. Я представляю, как пот стекает по его голой груди и выпуклостям пресса. Я представляю, как его грязные светлые волосы едва касаются плеч. Я представляю его лицо и думаю, как оно выглядит, когда он кончает.

Мое тело наполняется жаром и удовольствием, когда я снова кончаю, мои пальцы напрягаются, сжимая спинку кровати, когда я кричу.

Позади меня Хантер входит в меня еще два раза, прежде чем застонать от собственного оргазма. И когда я снова открываю глаза, я дышу сквозь волну стыда, а образ Дрейка все еще застыл перед моим мысленным взором. И на секунду почувствовала, что руки, сжимающие мои бедра, принадлежат ему.

Я быстро протягиваю руку и хватаю Хантера за руку. Повернувшись к нему, я вытряхиваю себя из своего воображения и чувствую облегчение, когда встречаюсь глазами с мужем. Единственный мужчина, о котором я должна думать, когда кончаю.

Так… что это было, черт возьми?

Хантер

Десять лет. Десять лет .

Все еще кажется, что это было вчера. Я до сих пор чувствую себя наркоторговцем за рулем потрепанного внедорожника моего отца. Двадцать три года, и он просто пытается выжить.

Десять лет в модных костюмах, хороших машинах и красивом доме, который я купил и оплатил для своей прекрасной жены.

Я не собираюсь нести какую-то чушь вроде того, что я этого не заслуживаю, потому что я знаю, что, черт возьми, заслуживаю. Я работал изо всех сил, чтобы обменять жизнь продажи МДМА на одну продажу БДСМ. Я не потерял связь. Где-то внутри я все еще тот глупый ребенок, которому повезло, что он не оказался за решеткой. Но я не чувствую себя плохо по этому поводу. Я сделал то, что сделала бы тюрьма. Я реабилитировался, и эта женщина рядом со мной была моим приговором.

Изабель тихо дышит, ее взлохмаченная копна янтарных волос наполовину прикрывает ее лицо. Наклоняясь, я оттягиваю пряди и целую ее в лоб, пока она спит. Затем осторожно выкатываюсь из постели, не разбудив ее.

Красный свет старого будильника на тумбочке показывает 3:22. Жизнь в клубе превратила меня в полуночную сову, бодрствующую всю ночь и засыпающую на рассвете. И когда я слышу, как на кухне закрывается шкаф, я знаю, что я не один такой.

— У тебя действительно плохие времена для строителя.

Мой голос разносится по темному пространству, и когда Дрейк слышит меня, стекло на прилавке звенит.

— Боже мой, брат. Ты напугал меня до чертиков.

Я не могу сдержать хриплый смешок, когда тянусь за стаканом прямо позади него, его голое плечо касается моего. — Извини.

— Не можешь уснуть? — он спрашивает.

— Ты меня знаешь, — лениво бормочу я. Наполняя стакан водой, я смотрю на своего лучшего друга, купающегося только в свете крошечной лампочки над плитой. Ставя напиток на прилавок, я улыбаюсь. — Я был уверен, что ты будешь без сознания. Это звучало как настоящая тренировка.

Он широко улыбается, прислонившись спиной к мрамору, его широкие руки упираются в поверхность, когда он взбирается на нее. В одних только джинсах, его босые ноги свисают, он выглядит почти гордым собой за весь шум, который он поднял сегодня вечером.

Технически, наверное, весь шум производили девушки.

— О, ты слышал это? — отвечает он с озорной улыбкой.

— Пошли, Дрейк.

Эмерсон и Мэгги, наверное, слышали это еще в клубе. Это маленькое чудо, что соседи не вызвали полицию. Это звучало так, будто ты топишь там диких кошек.

Теперь он посмеивается, его грудь быстро вздымается и опускается с каждым вздохом. Должно быть приятно иметь ручную работу, такую как строительство. Даже в тридцать четыре года он остается в идеальной форме, не тренируясь каждый день. Тем временем мне пришлось устроить полноценный спортзал в нашем подвале и жить там неполный рабочий день, чтобы сохранить свое телосложение.

Его работа на рабочих местах — это его силовые тренировки, а секс — его кардио.

— Эти девушки из Аризоны сумасшедшие. — Он смеется. — Я пробыл в клубе всего час, прежде чем меня засунули в Uber. Мы можем остаться? — он шутит с зубастой улыбкой, как ребенок.

— Ты можете остаться. Из и у меня есть еще три клуба в трех разных штатах, которые мы должны увидеть до следующей недели. Некоторых из них я точно знаю, и ты не захочешь их пропустить.

— Да, это звучит веселее. Кроме того, звуки, доносившиеся из твоей комнаты, были не намного спокойнее, чем из моей.

Он поднимает бровь в мою сторону.

— Ты слушал секс-звуки моей жены? — Я отвечаю, глядя в его сторону.

— О, как будто это было в первый раз. Помнишь, когда вам двоим приходилось делать это только на заднем сиденье внедорожника, а мне приходилось ждать снаружи? Или когда у нас была та квартира в городе, и я работал по ночам, пытаясь проспать твои утренние сексуальные выходки.

Я посмеиваюсь в свой стакан с водой, когда слышу тихие шаги из спальни.

— Что вы, мальчики, все еще делаете?

Изабель выходит из коридора в своей пижаме, откровенных шортах и узкой майке, сквозь ткань которой видны торчащие соски. К этому моменту я преодолел всякую ревность по поводу Дрейка. Он уже видел Изабель в нижнем белье. Было немного трудно избежать этого, когда мы жили вместе в течение тех нескольких коротких лет, прежде чем он начал строить наш новый дом.

Но когда она наклоняется над прилавком, улыбаясь нам, а ее сиськи прижаты друг к другу и практически свисают из топа, я напрягаюсь.

— Значит, у тебя был веселый вечер, не так ли? — она дразнит его. — Я слышала двух девушек?

— Ты не ослышалась, — отвечает он с гордостью в своем тоне. Он улыбается ей, его взгляд твердо установлен на ее лице. Я могу только представить, какой подвиг силы ему нужен, чтобы даже не бросить взгляд на ее декольте.

— И они не утомили тебя? — она спрашивает.

— Изабель… ты думаешь, я не справлюсь с парочкой двадцатитрехлетних?

— Ты достиг возраста. Не могу больше тусоваться с этими девочками из женского общества, — отвечает она с саркастической улыбкой.

— О, я бы справился со всем женским обществом.

Она смеется. — Я уверена, что сможешь, Дрейк.

Тем временем я прислонился к холодильнику, наблюдая, как они ходят туда-сюда, легкая ухмылка тронула мои губы. Я мог бы смотреть, как эти двое продолжаются так вечно. Мы с Изабель можем шутить и смеяться вместе, но у нас никогда не будет таких игривых отношений, как у нее с Дрейком.