– Боишься заснуть, малыш? - промурлыкала генета, возникая у каменной скамьи. - Оттягиваешь нашу встречу?

Молодой сорбир рассмеялся, эхо гулко разнеслось под сводами пещеры:

– Ты забавная, Урсула! Забавная маленькая бестия. От тебя пахнет мускусом!

Она оскалилась, встопорщив усы.

– Как от твоей высокомерной подружки? Только она поливает себя духами, а у меня всего лишь специальная железа под хвостом. Балор-страдалец, может, я тоже вызываю в тебе нескромные желания? – И генета протянула высоким голоском: – О да, Арман, еще, сильнее!

Шанвер так ржал, что сталактиты, свисающие с потолка фойе, грозили обвалиться:

– Прекрати, комедиантка ты хвостатая…

Настроение было великолепным, самочувствие бодрым, Арман велел фамильяру удерживать невидимость и отправился к себе. Нужно сменить успевшую высохнуть, но пропитанную морской солью одежду. В кармане библиотечный пропуск для Пузатика, Арман передаст пластину за ужином. Невероятно хотелось есть,такого аппетита он давно не испытывал. Нет, лучше встретиться с братцем после, на зеленом этаже оватов. Кто знает, может неподалеку от Эмери окажется одна своенравңая мадемуазель, с которой сорбир не прочь продолжить пикировку и подписать фактотумский контракт.

Мадам Информасьен сообщила своим бесцветным голосом, что гидравлика портшезной шахты нарушена, и что студентам рекoмендуется воспользоваться коридором.

Арман хохотнул, для монсиньора все это работало великолепно, и размашисто зашагал в открывшийся в стене проход.

– Чую запах мужского желания, – бормотала Урсула, плетясь где-то позади, - отчетливый запах. Не от тебя, малыш, хотя твой тоже присутствует.Свежая кровь и мускус… Ο, за поворотом тебя ждет сюрприз: писклявая Мадлен утешает какого-то мужчину. Что? Ты даже не ревнуешь?

В фойе Цитадели Равенства на мраморной скамеечке сидели его друзья: Бофреман с Брюссо, у последнего был расквашен нос, нет, даже не расквашен, поломан, свернут на сторону. Кровь уже остановилась, и Мадлен бормотала лечебный фаблер, орошая лицо Виктора какой-то жидкостью из пузырька. Заклинание было небрежным, и зелье, в которых Мадлен разбиралась гораздо лучше, чем в мудрах, помогало мало.

– Что произошло? - Шанвер быстрым шагом приблизился, отвел руку девушки, сплел заклинание. – Балор-отступник, ты криво срастила хрящ!

Брюссо всхлипнул, выпустив из ноздрей два розовых пузырька:

– Я говорил, что подожду до лекарей.

– Они тебе понадобятся, - хохотнул Арман. - После того, что успела наколдовать наша дама.

Мадлен обиделась:

– Сами разбирайтесь!

Ее фрейлины, Анриетт с Лавинией, присели в реверансах:

– Маркиз Делькамбр.

Арман рассеянно кивнул в ответ.

– И ктo же тебя так отделал, дружище?

Ответила де Бофреман:

– Неужели трудно догадаться? Разумеется, эта проклятая простолюдинка из Анси!

Хохот де Шанвера заставил вздрогнуть всех присутствующих:

– Катарина Гаррель? Свернула? Тебе? Нос?

Виктор открыл рот, чтоб оправдаться, но Мадлен властно подняла руку:

– Не напрягайся милый,тебе нужно немедленно к лекарям. Пажо, дю Ром, сопроводите нашего калеку. Ах, Брюссо, не время демонстрировать стойкость. Я прекрасно сама расскажу Арману о произошедшем. Ступай, милый.

И Виктор, забросив обе руки на плечи верных фрейлин, поковылял по коридору, как будто, в дополнение к носу, Катарина Гаррель переломала ему и все қонечности.

– Информасьен, – прозвенело в воздухе, - время ужина.

Бофреман наморщила носик:

– Не желаю видеть в столовой эту демоницу, боюсь, не выдержу и наброшусь на нее с кулаками. Бедняжка Виктор… Какая удача, дорогой, что мы с тобой договорились нынче поужинать у меня.

Арман об этом абсолютно не помнил, наедине, так наедине, сейчас он был голоден и желал услышать подробности драки, сорбир предложил невесте руку,и они отправились в дортуары филидов, пользуясь возникшими в стенах проходами.

Лазоревые жили по двое, разумеется, те, которым не удалось добиться личной спальни. Мадлен де Бофреман это удалось. Подробностей Шанвер не помнил, кажется, Мадлен сначала назначила своей соседкой одну из фрейлин, а потом велела девушке переехать. Значит, где-то двухместную спальню делят между собой три филидки, зато Бофреман наслаждается уединением.

В комнате сильно пахло мускусными духами, невидимая Урсула чихнула, Арман грозно нахмурил брови и сделал вид, что чихнул сам.

– Ты простужен, любовь моя? Ах,ты же сражался с океанцами, защищая Дождевые врата. Мой герой! Как все прошло? – Мадлен открыла ящик комода. – Примешь лечебное зелье?

От зелья Шанвер отказался, о сражении не рассказал, сославшись на клятву Заотара. Впрочем, его дела прекрасную филидку сейчас интересовали мало. Она привычным минускулом зажгла свечи и сдернула со стола льняную салфетку:

– Извольте откушать, маркиз.

Шанвер приступил к трапезе. Нечего особенного Мадлен не подготовила, просто велела кому-то принести блюда из столовой. И, кажется, те, что остались от обеда. Но, как уже неоднократно упоминалось, маркиз Делькамбр был чудовищно, демонически голоден. Поэтому еда доставляла ему наслаждение. В голень вонзились острые когти генеты. Пришлось делиться, незаметно сбросив со стола несколько ломтей мяса и сыра, которые пола не достигли, буквально исчезнув в полете. Это было забавно, но смешок удалось подавить, зелье «ха-ха» веселящие свои свойства несколько утратило.

Невеста сидела напротив, рассеянно вертела в руках вилку, отблески свечей путались в ее волосах красноватыми всполохами.

– И что же там произошло у Брюссо? – напомнил Арман.

Мадлен вздрогнула, как будто вопрос вырвал ее из дремы или отвлек от важных размышлений, холодно улыбнулась:

– Этoт болван оступился и ударился носом о створку портшезной решетки.

Урсула под столом фыркнула, Мадлен, решив, что звук издал молодой человек, продолжила:

– Да, соглашусь, вполне дурацкая ситуация, в которую мог попасть только наш дуpачок. Ты же знаешь Виктора, он влюбчив как весенний кот и так же невоздержан в связях. Это его и подвело, в который раз.

– Почему же Брюссо винит во всем Катарину? Да и ты, дорогая, говорила, что это малышка Кати своротила нашему приятелю нос.

– Разумеется, вина лежит на Гаррель! Сначала я изложу ситуацию со своей стороны, как я ее наблюдала. Эта… мадемуазель явилась на урок к мэтру Скалигеру, вообрази, без чулок. Уже потом стало понятно, что и прочим бельем девица не озаботилась. Но обо все по–порядку. Все время занятия Шоколадница кривлялась, бросала на Виктора страстные взгляды, не забывая, впрочем, одаривать вниманием и остальных мужчин. Мэтр Скалигер, перед которым она сидела, бесстыдно приподнимая юбку, чуть не сгорел со стыда…

Шанвер отложил столовые приборы. Прочим бельем не озаботилась? Значит, когда они с Катариной беседовали в библиотеке…

Урсула вонзила в него когти, намекая, что прекраснo чувствует запах мужского возбуждения. Арман тряхнул ногой:

– Продолжай, Мадлен.

– У меня было несколько вопросов к учителю, после урока я задержалась, чтоб их задать. Представь, мы с фрейлинами идем к портшезу, кругом не души, остальные студенты успели разбрестись по своим делам. И что мы видим? Де Брюссо… – Мадлен прелестно покраснела от смущения, но хлестко продолжила: – Виктор упoтребляет Шоколадницу прямо на полу у колонны!

В груди де Шанвера разверзлась огненная бездна.

– Продолжай, - сказал он безжизненным голосом.

– Гаррель заметила нас первой, хотя юбки были у нее на голове, завизжала, брыкнулась. Вскочивший на ноги Виктор оступился и расквасил себе нос. Ты побледнел, милый? Да, ужасная сцена. Хлещет кровь, Пажо с дю Ром почти в обмороке, я сама вот-вот лишусь чувств, Шоколадница вопит, что немедленно пожалуется монсиньору, Виктор пытается ее урезонить, обещает продолжение связи, клянется в нежных чувствах. Это Гаррель немного успокоило, и она, кое-как оправив платье, уезжает в портшезе.

Бофреман горестно вдoхнула: