— Закончили? — спросила она транспортников.

— Да… Да… Готово… — пришли ответы.

— На базу, построение то же, — скомандовала она.

В том же темпе доползли до базы. Уже темнело. Кэсс вновь разозлилась. Второй день из семи, отпущенных ей на расследование. Ну и когда она будет заниматься всей этой ерундой? Сейчас упасть бы в капсулу, и пусть автомат приводит в норму все ее отрицательные эмоции и снимает постоянное ощущение напряжения. Но закончит он к утру, там, скорее всего — новый вылет. И где найти время для анализа и сопоставления?

Стискивая зубы, чтобы не сделать и не сказать что-нибудь лишнее, Кэсс прямо из кабины обменялась данными с диспетчерской. Нет, третьего вылета им не собирались давать. Послеполетная разгрузка и отдых.

— По капсулам, встречаемся в баре, — перевела это для своих Кэсс.

Сама она поразмыслила и пошла следом, тоже к медикам, но в капсулу не нырнула — выловила ближайшего медика и при виде его поняла, что с ней и впрямь что-то не в порядке. Привычная бледно-голубая накидка вдруг резанула по глазам, словно светилась в мягком дневном свете медкорпуса чем-то враждебным.

— Прогоните-ка мне основные тесты… — стараясь говорить вежливо, попросила Кэсс. Хотелось сдернуть с медика эту слепящую глаза накидку, она щурилась и пыталась перевести взгляд на что-нибудь еще, но все предметы приобрели омерзительные радужные ауры.

Медик облепил ее тело паутиной датчиков, детекторов и контактов, поднес к виску штекер медицинского тестера.

— Я сама… — вырвала она из рук штырь, вставила в висок, морщась от ощущения, что в голову плеснули голубоватого едкого ментола. Не любила она, когда это делает кто-то другой. Медику, впрочем, было все равно — у господ пилотов было множество мелких заскоков, и он уже давно к этому привык, не спорил, предпочитая игнорировать все то, что не мешает ему осуществлять свои обязанности.

Перед глазами прыгали то цветные геометрические фигуры, то какая-то полная невнятица, потом возникали пейзажи, натюрморты, абстрактные композиции, иногда по рукам или ногам пробегали смутные и непонятные ощущения. Все обследование шло полным и вполне привычным ходом. Потом перед глазами закрутилась спираль, гипнотизируя, заставляя заснуть, и Кэсс с удивлением куда-то провалилась, в черное и вертящееся.

— Это что-то новенькое, — сказала она, открывая глаза и чувствуя себя на удивление прилично.

Медик усмехнулся.

— Вы бы почаще к нам заглядывали. Этому новенькому пятьсот лет завтра в обед. Я снизил вам агрессию и провел базовый антистресс. Но результаты очень неутешительные. Нервное истощение, стресс и все прочее. Не рановато? — спросил медик укоризненно. — Плюс нарушения режима, как водится. Если бы вы не пришли сюда добровольно, я бы подал рапорт.

— И на том спасибо, — усмехнулась Кэсс. — Вы подайте, подайте, я не возражаю. Возьмите данные по тому, как гоняют вторую эскадрилью — и подайте. Мне интересно, что вам ответят.

Медик отошел куда-то в невидимую для лежащей Кэсс часть кабинета, пощелкал там клавишами, хмыкнул.

— И подам, — послышался его недовольный голос.

Кэсс усмехнулась — сколько же служб, и каждая считает себя главной. Техники, медики, эсбэшники, и все считают, что их рапорты, докладные записки и личные жалобы способны что-то изменить. Формально — к претензиям Медслужбы все обязаны прислушиваться со вниманием. Практически же — штаб может отправить все эти претензии в утилизатор. Одеваясь, она размышляла, какая судьба постигнет рапорт этого медика. Хотелось бы узнать. Надо бы не забыть заглянуть сюда через пару дней.

В баре было многолюдно — пилоты, техники, кто-то из медиков, незнакомые лица случайно заглянувших сюда десантников, сгрудившихся за отдельным столиком. Видимо, ошибившись заведением, они чувствовали себя не особенно уютно.

Своих Кэсс увидела сразу — восьмерка оккупировала столик возле самой импровизированной стойки бармена, и на столе уже громоздились бокалы, пустые, полупустые и пока еще полные. Кэсс подсела к ним, взяла ближайший стакан, уставилась в него, рассматривая серый металл стола через отливающую сиреневым и розовым опалесцирующую жидкость. Говорить не хотелось не только ей — почти все молчали, только Ристэ и Эрти по обыкновению перебрасывались шутками. Выпью пару-тройку коктейлей и завалюсь спать, подумала Кэсс. Розово-сиреневое содержимое бокала оказалось слишком слабым и слишком сладким, она выпила его залпом, слегка морщась от отвращения, взяла следующий, на этот раз с чем-то золотистым и пряным. Хотелось надраться и уснуть прямо под столом, но это было нереально. Антистресс, устроенный ей мрачным медиком, помог лишь отчасти — все равно оставалось ощущение, что она бродит по картонной театральной декорации, плоской и пыльной. Очень хотелось распинать эти декорации ногами, повалить и поджечь, чтобы пламя очистило их, выжгло пыль и плесень.

Напряженная тишина заставила ее поднять голову. У стола стоял Эскер с бокалом в руке.

— Вы позволите? — галантно кланяясь, спросил он лично Кэсс, словно бы игнорируя всех остальных.

Кэсс кивнула, хотя хотелось ей не позволять, а послать подальше.

— Чем обязаны, штаб-капитан? — утомленно и без вежливой радости в голосе спросила она.

— Давайте без чинов? — обаятельно улыбнулся он ей и всем остальным. — Просто Эскер.

Пилоты без восторга переглянулись между собой, но промолчали.

Кэсс еще раз кивнула, без чинов — так без чинов. Она подметила, что штаб-капитан предпочитает обращение по имени, а не по фамилии. Должно быть, неловко чувствует себя с фамилией Валль[4] среди Лальяда — родственников Императора, Эррэсов, Алонна и прочих весьма звонко звучащих аристократических фамилий, злорадно подумала Кэсс. И никакой высший допуск, никакие светские манеры тут не помогут — не вышел родом, да и все тут. А вот не надо было идти служить в СБ! Глядишь, и пожаловали бы титулом за подвиги на поле боя. И гордились бы потомки пращуром, положившим основу новому славному роду военной аристократии.

— Что вы думаете, господа офицеры, об этой операции? — вальяжно, словно на каком-нибудь салонном приеме, спросил Эскер. Но на явную провокацию никто не повелся.

— Думать — дело штаба, — с зевком сказала Ристэ, поднимая голову. — Наше дело — исполнять.

— Не согласен, — широко улыбнулся Эскер. — Разве от понимания офицером приказа не зависит успех его выполнения?

— Кого — его успех? Офицера или приказа? — вяло поинтересовался Истэ, большой любитель грамотной речи.

— Приказа, разумеется. Успешность выполнения приказа. Влекущая за собой успешность офицера, — вновь улыбнулся Эскер, и Кэсс подумала, что если он не перестанет улыбаться, как в рекламе средства для полоскания зубов, то рано или поздно получит стаканом по этим самым зубам. От кого-нибудь.

— Извините, но какое отношение понимание конкретного приказа имеет к мыслям об операции в целом? — подала голос Сэлэйн. Браво, подумала Кэсс. Очень правильно заданный вопрос.

— Разве конкретный приказ не нужно воспринимать как элемент общей операции и оценивать его с этих позиций? — хохотнул Эскер.

— Оценивать приказ? — задумчиво произнес Истэ Анки. — Что-то интересное вы изволите излагать, Эскер…

— А что, собственно? — засмеялась в голос Ристэ. — Берешь приказ, и ставишь ему оценку. Отличный приказ, или там удовлетворительный. Или неудовлетворительный… И идет он, бедный, к маме, и жалуется, что синюю галочку за контрольную схлопотал.

Тут уже рассмеялись все, включая Кэсс. Впрочем, она была предупреждена, что эсбэшник любит косить под дурачка.

— Какие-то пресные коктейли… — пожаловался Эскер, допивая свой бокал и глядя внутрь, словно пытаясь найти там клад.

— Обычные коктейли для боевой операции, — пожала плечами Ристэ. — Разрешенные.

— Увы, увы. Эх, отдал бы сейчас все за стакан хорошего, выдержанного коньячку…

— Коньяк — стаканами? — изобразила на лице «придворный ужас» Эрин, как будто не она в некоторых случаях могла пить его и стаканами, и из горла, да хоть из форменного ботинка — лишь бы наливали.