У Серёги в голове пропищал сигнал о включении от Инессы.

Сразу же стали слышны ругательства Дэ Хена. Которые он применял независимо от того, хорошо ему или плохо.

Как только он расправился с едой, Серёга спросил:

— Ну как?

Он серьезно посмотрел на Серёгу и спросил:

— Где ты это достал? Че за пищевые добавки сюда подмешали?

Серёга засмеялся.

— Нет, это тебе Уна передала, в резервации люди сами все готовят из натуральных продуктов, я еще когда во Франции их еду попробовал, сначала никак не мог понять, почему там все такое вкусное! Тут все тоже натуральное.

— А еще есть? — перебил его Дэ Хен.

— Нет, куда в тебя только влезает? Три сэндвича сожрать и еще просить. У них на самом деле еды не так много, как у нас, да, она вся нереально вкусная, но ее немного, и относятся они к ней очень бережно.

— Конечно, будь у меня на ужин такое мясо, я бы к нему тоже относился очень хорошо! — Пыхтел кореец, выковыривая небольшие кусочки мяса, застрявшие в лопухе.

— Да не, Хэнчик, ты пока не понимаешь, там просто, чтобы добыть этот кусок мяса, надо еще его поймать, разделать, приготовить, а ты пошел в магазин, купил и сожрал! Вообще нет проблем!

— Да-а, — уважительно протянул Дэ Хен. — На такое я точно не способен. А мы чего, тут у сортира так всю ночь и проведем?

— Так я, когда приехал, был еще не включен, а хотелось дать тебе попробовать настоящей еды, извини, на кухню, где стоят камеры, я это протащить не смог бы, так что пришлось звать тебя сюда.

Серёга взял лопух, в который был завернут сэндвич, и спустил его в унитаз.

— Хэнчик, пока мы тут стоим, я еще хотел тебе сказать, ты охрененный друг, и я рад, что мы столько всего пережили вместе, спасибо тебе за помощь.

— Чего? Я не понял, а ты что, помирать собрался? Зачем ты мне такие вещи говоришь?

— Скорее всего, завтра для меня все в этом мире поменяется, ну, или совсем закончится, хер его знает. Уна говорит, что гора плохие знаки подает, у меня тоже какие-то странные предчувствия, а может быть, это я ее наслушался, но внутри, вот тут, — он похлопал себя по груди, — какие-то очень странные ощущения. Да еще, представляешь, по дороге домой мне казалось, что за мной следят.

— Вот, конечно, ничего не скажешь, Серёженька, сколько я тебя знаю, умеешь ты в дерьмо по самые уши вляпаться! Кстати, про дерьмо! — засиял Дэ Хен. — Я сегодня на камеру такое делал! И если ребята, которые за тобой подглядывают, не полные извращенцы, то им нужны будут крепкие нервы, чтобы досмотреть это до конца, — захохотал он.

Серёга сглотнул, стараясь гнать от себя какие-либо фантазии о том, что тут мог творить кореец.

— Ты там убрал за собой? — напрягся Серёга.

— Ну что ты, дурачок? Конечно, убрал! Если бы я этого не сделал, сейчас…

— Бля! Хэнчик! Стоп! — взмолился Серёга. — Остановись! Давай без подробностей!

— Ну ок! Ладно тебе! Я все понял, чего шуметь так! Хочешь, я завтра с тобой поеду, если там кто на парковке будет, шоу какое-нибудь не для слабонервных могу устроить?

— Нет, оставайся дома, если что, потом хотя бы можешь попробовать сказать, что ты вообще был не в курсе, что со мной происходит!

— Так это правда! Нет, как будто я понимаю, что в твоей красивой, но дурацкой башке творится! Да и вокруг! Мне правда очень любопытно и интересно! Но я ни хера не понимаю.

— Ладно, пойдем ложиться, завтра, возможно, все решится для меня, а потом поговорим и о тебе.

— Так, блядь! На ночь глядя еще и интриговать вздумал? — надулся Дэ Хен.

— Слушай, давай завтра, как я из резервации вернусь, поговорим! Хорошо? Пока все равно ни хера не готово. Иди ложись.

— Ну ладно, — ворча и обиженно сопя, кореец вышел из ванной.

Серёга постоял под душем законные десять минут и лег спать.

Утром он вынырнул из очередного кошмара. По щекам и шее были размазаны слезы.

Снилось, что он, как в лаборатории Блейка, привязан скотчем, только не к столу, а к кресту, даже голова так же примотана и закрыт рот. Из порезанных рук и ног в большие серебряные чаши стекает кровь, а голые люди с головами животных по очереди подносят к нему спящих детей, встают перед ним на колени, своими звериными зубами раздирают их плоть и пьют кровь. Он висит распятый на кресте, сердце рвется от боли, он пытается кричать, но не может, и только из глаз текут слезы. Оплакивать этих детей — это все, что ему остается.

Проснувшись и осознав, что это сон, Серёга упал обратно на кровать, скрутился в позу эмбриона и, зажав руками голову, начал стискивать ее до боли. «Что это? Почему я? Когда эти кошмары прекратятся?» От всего, что он видел во сне, было сложно отойти и в реальном мире. Он лежал так, пока не услышал фирменную барабанную дробь Дэ Хена в дверь.

Открыв ему и показав пальцем подождать одну минуту, он отправился в ванную комнату, единственное место, где не было камер и можно спокойно стукаться головой об стену, включив Инессу, прервав ее утренний сон.

Выходя, он чуть не врезался в корейца, который стоял так близко к двери ванной комнаты, что практически подпирал ее.

— Что с тобой? — не здороваясь, спросил он.

— Доброе утро, Хэнчик, — буркнул Серёга.

— На хер мне твое доброе утро? Что с тобой? Ты когда мне сегодня с утра дверь открыл, у тебя взгляд был как у тех сумасшедших, которых спецслужбы забирают!

— Хэнчик, пошли завтракать заодно и поговорим.

Зайдя на кухню, Дэ Хен сразу уселся на стул возле окна, за прошлый день уже облюбовав это место.

Серёга на несгибаемых ногах отправился включать их новомодную кофемашину, которая одновременно могла сделать и латте Дэ Хену, и американо ему.

Забрав чашки и присев за стол, он признался:

— Почти сразу, как я прилетел в Калифорнию, меня по ночам начали мучить кошмары, да такие, что поверь, лучше их не рассказывать.

Он сделал глоток горячего кофе и только сейчас начал приходить в себя, чувствуя, как зажатое тело начинает расслабляться.

— Ну, понятненько, — протянул кореец. — Видок, конечно, у тебя был как у ходячего безумного мертвеца. А пожрать-то у нас что-нибудь есть? А то я вчера, кажется, все, что было в холодильнике, съел.

— Сейчас посмотрю, что у нас осталось, — сказал Серёга. Заглянул в холодильник, там было абсолютно пусто. Дэ Хен куда-то дел даже остатки порошкового лука. Просто так их сожрать было сложно, он помнил это по своим ощущениям, когда собирался к Ребекке и съел пару ложек. Заглянул в кухонный ящик, где стояли пищевые добавки, среди них затерялись три йогурта с неограниченным сроком годности. Он поставил их перед Дэ Хеном.

— Все тебе, я есть не хочу.

— Ну, конечно, — не удержался кореец. — Если бы меня кто-то кормил тем, чем тебя кормят в резервации, я бы тоже такую дрянь не ел, — распаковывая первый йогурт, пыхтел он. — Но мне таких деликатесов и не видать! — все причитал он, доедая последний йогурт.

— Слушай, сможешь сходить купить пожрать, пока меня сегодня не будет? — спросил у него Серёга.

Дэ Хен прищурил один глаз.

— А машину оставишь?

— Нет, как я, по-твоему, доберусь до резервации?

— А как я, по-твоему, доберусь до магазина? — парировал кореец.

— Ну, я, когда в этом районе бегал, до ближайшего магазина добирался за двадцать минут.

— И что? Ты предлагаешь мне по этой жаре бежать до магазина? А еще, учитывая не твою скорость, а мою, это может занять час или два, если, конечно, меня не прихватит раньше сердечный приступ! Даже если я каким-то чудом доберусь туда, как я потащу обратно все, что купил? Я бы так не возмущался, но мне машину как у тебя не предлагали! Даже пусть не такую крутую, но хоть что-то! А то единственное транспортное средство, которое у них там в «Ридж» осталось, это ржавый велосипед скучного болотного цвета, да еще, кажется, без переднего колеса! Бери, Хэнчик! Пользуйся! Суки! — верещал уже кореец.

— Хорошо, сейчас позавтракаем, поедем вместе в магазин, купим пожрать, чтобы ты тут не помер от голода. Договорились?