— Слушай, первая хорошая новость от тебя за все время! Если, конечно, эти неизвестно кто не пришлют нового неизвестного Миро и не начнут дальше сливать мою кровь неизвестно зачем! Ладно, пока! Надеюсь, ты будешь прав. Серёга хлопнул его по плечу и вышел на улицу.
Билл оказался прав, на следующее утро Серёге на почту прилетело письмо, что проверка по обнаружению остаточного этилового спирта в его крови завершена, он может спокойно отдыхать в своем законном отпуске, но, сука, опять с этой приписочкой «До особых распоряжений».
Всю оставшуюся осень, зиму и наступившую весну Серёга каждый вечер бегал в резервацию. Благодаря Полю и Софи начал неплохо говорить и понимать английский.
Однажды через Поля он спросил у Софи, можно ли ему составить им компанию на ночных прогулках. Она согласилась. Так что каждый вечер они с профессором сначала изучали грамматику, а потом, когда темнело, выходили на улицу и там дожидались Софи. Хоть на улицах не горело ни одного фонаря и ни черта не было видно, так что Серёга первое время, пока не выучил маршрут, все время на что-то натыкался, она все равно выходила к ним в шляпе с большими полями, скрывающими ее лицо.
Софи прекрасно разговаривала на русском и английском. Так что у Серёги была отличная языковая практика. Софи оказалась очень милой, начитанной девушкой с тонким юмором, смысл которого, правда, не всегда сразу доходил до Серёги, но она ему все подробно объясняла, и они потом еще долго смеялись над ее шутками и его восприятием.
Жизнь, казалось, вошла в новое, достаточно спокойное русло, и совсем не хотелось вспоминать все, что происходило в начале прошлой осени.
Дэ Хен и Анжела вернулись из отпуска уже по отдельности, разругавшись там в хламину. Так что утренние забеги корейца на чашечку кофе восстановились, правда, теперь Серёга старался выпроводить его до начала утреннего отключения Инессы, чтобы спокойно пару часов посидеть позубрить новые слова.
И вот в середине мая, когда все с нетерпением ждали результатов Всеконтинентального конкурса вин Citadelles du Vin, с утра раньше обычного затарабанил Дэ Хен.
Пока Серёга натягивал штаны, чтобы пойти открыть дверь, на почту уже посыпались письма с ругательствами от корейца: «Сукин ты сын! Вставай скорее! Сколько можно спать!»
Серёга наконец справился со штанами и побежал открывать.
— Что случилось? — спросил он, распахнув дверь, забыв даже поздороваться.
На пороге стоял Дэ Хен. В какой-то розовой волосатой шубе и темных очках, хотя на улице еще и солнце толком не взошло.
— Ну приветик! Так и будем на пороге разговаривать? Или, может, на кухню позовешь?
— Прости, ты не только в дверь ломиться стал, но еще и писать, я думал, у тебя что-то случилось.
— Случилось, Серёженька, не только у меня, но и у тебя тоже! — как обычно, начал интриговать кореец, проходя на кухню и забираясь на свой любимый барный стул.
— Так, и что же у нас с тобой случилось? — начал напрягаться Серёга.
— А то самое Серёженька случилось! Мне тут птичка на хвосте новость принесла, что Билл, оказывается, на конкурс выставил бутылку из винограда, собранного лично твоими рученьками, и теперь весь Бyp-cюp-Жиpoнд гудит, что это лучшее вино столетия! Нет, мы, конечно, всегда были крутыми, но чтобы так! Это ты мне лучше скажи, как так получилось? Все из-за того, что ты при сборе слушаешь своего, как там его, гребаного Моцарта?
Серёга вздохнул.
— Да не, Моцарт-то тут при чем?
— А хер его знает, только я думаю, что это все грозит нам глобальными изменениями.
И тут Серёге на почту прилетело письмо, что ему сегодня вместе с личными вещами надо явиться в Шато к 12:00, откуда его перенаправят в Калифорнию на винодельню «Ридж» для дальнейшей работы сборщиком винограда. Он переслал это письмо на почту Дэ Хену и, пока тот плакал, причитал и проклинал всех на свете, принес на кухню французско-английский словарь, выдрал из его задней части пустой лист для заметок и ручкой стал писать записку для Поля.
От увиденного узкие глаза корейца стали круглыми, как два маленьких блюдца.
— Это что такое ты делаешь? — спросил он, пялясь на Серёгу.
— Хэнчик, будь другом, сделай для меня одно очень важное дело! Я тебя очень прошу, через три дня забей в навигаторе точку начала резервации, чтобы тебе проще было добраться. Сгоняй туда на велике к семнадцати часам.
— Ты чего, совсем ебанулся? — перебил его Дэ Хен. — Я туда в жизни не поеду! Я-то знаю, что там происходит! Хочешь, чтобы мне башку разорвало?
— Нет, не хочу! Тебе границу переходить не надо, я тебе дам вот эту записку, ты к ней привяжи чего-нибудь потяжелее и просто закинь на их территорию. А через три дня нужно будет приехать туда еще раз, в это же время, тебе перекинут ответ. Что, так сложно с земли записку подобрать? Территориально ты ничего не нарушаешь.
— Нет, несложно, — буркнул Дэ Хен в ответ.
— Хорошо, — продолжил Серёга. Тогда, как прочитаешь, пришли мне содержание письма на почту, а записку потом лучше сожги, ок? Я никогда в жизни не стал бы тебя впутывать во все это, но мне больше некого попросить.
Дэ Хен сидел молча, думал о чем-то своем, периодически цокая языком.
В мозгу у Серёги защелкало, давненько уже он с утра не бился головой об стенку, но сегодня отключаться никак нельзя было.
Он попросил корейца подождать, зашел в ванную, шарахнул затылком по кафелю, подождал перезагрузки и пошел обратно в кухню.
— Ну хорошо, ради тебя я сделаю это! Только ты уверен, что голова Дэ Хена останется на месте?
— Да, бля, уверен, ты, главное, не лезь на их территорию, там везде таблички понатыканы, так что дальше, чем можно, не проедешь.
— А кто за письмом придет? — спросил кореец, пальцем тыкая в свою пустую чашку и требуя третий кофе за утро.
Серёга засмеялся.
— Ну, ты же любопытный до жопы, значит, останешься и посмотришь.
Серёга с профессором еще зимой договорились, что если что-то случится и он будет отсутствовать больше трех дней, то постарается кого-нибудь отправить с запиской, а мальчишки каждые три дня будут прибегать к границе резервации к семнадцати часам и ждать новостей.
— Ох, Серёженька! Какие только глупости люди не совершают ради дружбы, любви и из-за своего любопытства. А тут бинго! Два в одном! Ладно, сгоняю. А что в записке-то написано, можно посмотреть?
— Да открывай, конечно.
Кореец развернул листок, записка явно была написана на английском, что очень его удивило, программа в секунду перевела, и он прочитал:
«Дорогой мой учитель! Как вы и предполагали, английский наверняка мне понадобится, 19 мая я улетаю на винодельню “Ридж” в Калифорнию. Прийти проститься, к сожалению, не было возможности. Мое письмо вам передаст мой лучший друг Дэ Хен.
P. S.: Поль, спасибо за все, передавайте от меня огромный привет Софи. Надеюсь, еще когда-нибудь увидимся.
С уважением, ваш ученик Сергей Ушаков».
Дэ Хен быстро прочитал записку, поднял на Серёгу глаза и в упор спросил:
— Серёженька, а ты вообще кто? И какие такие учителя у тебя могут быть в резервации? Как ты, блядь, вообще туда попал? — уже визжал Дэ Хен, переходя в Серёгиной голове на ультразвук.
— Хэнчик, слушай, хлебни кофе, успокойся. Кто я такой, а точнее, что со мной не так, я постараюсь выяснить в Калифорнии. А на территорию резервации я попал случайно, у меня просто каждый день с утра и вечером происходит отключение программы, я могу спокойно обходиться без нее. Когда я на территории резервации, Инессы со мной нет. И, как видишь, голова вон на месте! Мне в то время, когда она отключена, даже лучше, — честно признался Серёга. А вино это, которое Билл выставил на конкурс, с добавлением моей крови.
Дэ Хен сидел, схватившись руками за свою большую голову, и раскачивал ее то в одну, то в другую сторону.
— Ой, божечки ты мои! Вино с кровищей! Фу, гадость-то какая! А ты вообще не человек, а терминатор какой-то, оказывается. Что же это, люди добрые, на свете творится. Слушай, я, может, сплю, и этот кошмар мне просто снится? Ну-ка ущипни меня. Хотя нет, не надо, вдруг я от тебя заражусь, и у меня тоже отключение программы начнется! А я без нее, в отличие от тебя, точно не выживу! Ох! — продолжал стонать и тарахтеть Дэ Хен. — Вот скажи мне, как пятьдесят девять человек, уважаемых, между прочим, во всем мире дегустаторов, могли прошляпить твою кровищу в вине? Хочешь сказать, что они все дураки? Да?
