Мы попали в тяжелое положение на начальных этапах восстания вследствие предательства Симона Цорроса. Нам стало известно, что кто-то среди нас или связанный с нами выдает информацию врагу. Я уже писал об аресте Эстер Разиель и ее мужа, а также об обнаружении и захвате радиопередатчика Иргуна в их доме. Волна арестов по всей стране, последовавшая за арестом Эстер Разиель и ее мужа нисколько не удивила нас. Арестовывались люди, широко известные своими взглядами. Впрочем, они даже и не делали попытки скрыться от британских властей. Больше всего поразило нас, что англичане обнаружили радиопередатчик Иргуна на квартире Разиелей без особых затруднений и длительных поисков. Кроме того, у нас даже не было времени вывезти радиопередатчик в более безопасное место. ’’Поэтому, — заключили мы, — арест Эстер и ее мужа является результатом деятельности провокаторов”. Мы начали тщательно следить за Иудой, продавшим Иргун за тридцать сребренников. Через некоторое время следы привели нас к Симону Цорросу.
Прежде чем я расскажу о Цорросе, я должен упомянуть о том впечатлении, которое произвели массовые аресты не столько на население Ишува, сколько на само подполье. Так как восстание находилось лишь на начальном этапе развития, шок от первого удара оказался потрясающим. Я не находил себе места. Работа валилась у меня из рук. Я постоянно ловил себя на том, что думаю об обездоленных семьях, особенно о тех, где были дети.
На нас начали оказывать давление. Все просили нас предпринять все возможное и невозможное для того, чтобы обезопасить и освободить всех арестованных и особенно Эстер Разиель. С давлением пришли разброд и шатание в наших рядах. Неужели мы имели право заставить наших бойцов и их семьи страдать? Было ли у нас право подвергать опасности их свободу и жизнь? Могли ли мы быть уверены, что наша борьба принесет желанные плоды? Кто никогда не представал перед страшным судом совести, тот никогда не поймет весь ужас таких мук.
Мои друзья, как могли, помогали мне. Они говорили вслух то, что нашептывал мне мой внутренний голос: ’’Разве не все мы готовы пожертвовать ради торжества правого дела своей свободной жизнью?” Мои друзья говорили: ”А не станут ли те, кто остался на свободе, узниками британских тюрем и лагерей? А не окажемся ли все мы заключенными за колючей проволокой? Где же выход?”
Эта внутренняя борьба, которая началась в первые годы восстания, закончилась лишь с нашим выходом из подполья. И это было естественно. Мы не нуждались в легендах о ’’людях со стальными сердцами”. Где нет душевных мук, господствует черствость. Атрофия естественных человеческих чувств не является доказательством сильного характера, хотя внутренний конфликт разгорался с новой силой с каждой новой жертвой. Мы не подчинились давлению. Мы отказались от попыток освободить узников. Мы говорили нашим друзьям: ”Мы наймем адвоката. Мы будем помогать оставшимся на свободе семьям по мере наших сил и возможностей. Однако мы не пойдем с официальными или полуофициальными прошениями к врагу. Мы не сделаем никакой попытки освободить даже Эстер. Не будет никаких переговоров или сделок с англичанами об освобождении заключенных. Нет войны без страданий, нет восстания без арестованных, нет победы без жертв. Мы должны справиться с испытаниями. В противном случае, враг найдет нашу ахиллесову пяту и окажет на нас еще большее давление, постараясь купить нас, соблазнить, подчинить своей воле и деморализовать”.
Мы не отступали от этого принципа. В ходе восстания из наших рядов, в результате облав и арестов, были вырваны сотни и тысячи лучших бойцов. Однако мы никогда не испытывали позора дня ”29 июня”* или его последствий...
*8 мая 1946 года британские власти арестовали целый ряд руководителей организации Ишува и Еврейского Агентства, а также группу других официальных лиц, которые, в конечном итоге, выкупили свое освобождение, дав обещание отвести силы Хаганы от активного участия в борьбе еврейского народа.
Как и в любом подполье, в наших рядах оказался предатель. Цоррос фактически никогда не был членом Иргуна. Некоторое время он работал в денежном фонде, из которого Иргун получал финансовую помощь. Это-то и свело Цорроса со многими бойцами Иргуна. Трудно сказать точно, когда Цоррос установил контакты с британской разведкой и стал ее платным осведомителем. Цоррос был отчаянным игроком. Он был всегда стеснен в средствах, и кажется, вдобавок ко всему, был трусоват. Начав однажды скольжение по наклонной плоскости, он продолжал все дальше и дальше катиться в пропасть. Когда он передал Сикрет Интеллидженс Сервис координаты местонахождения радиопередатчика Иргуна, он был уже в крепких тисках разведки. Несколькими неделями позже Симон Цоррос передал главе еврейского департамента британской разведки Катлингу список имен, описание внешности и адресов многих людей. Среди других в списке оказалось и имя Якова Меридора.
Получив список активных бойцов Иргуна, Катлинг пребывал в приподнятом настроении. Он был уверен, что ликвидировал Иргун. Катлинг написал обстоятельный доклад и передал его своему начальству в Иерусалиме, Каире и Лондоне. Хваленая британская разведка потирала руки. Перед их внутренним взором представал дождь отличий и наград, сыпавшихся, как из рога изобилия. Им и невдомек было, что копия этого списка уже попала в наши руки. Англичане и понятия не имели, что мы знали абсолютно все, что они знали о нас. Мы тщательно исследовали список. Мы приняли на вооружение новую систему безопасности. Нам нанесли жестокий удар, но мы вскоре оправились. Катлингу пришлось убедиться, что его радость и ликование были преждевременными. Вышестоящее руководство в Лондоне было разочаровано.
Тем временем мы судили и рядили, как же поступить с предателем. Мои товарищи требовали казни, и это было справедливо как по законам военного времени, так и по суровому закону подполья. У подполья нет тюрем и лагерей, где могли бы содержаться наши враги. Как бы там ни было, я выступил против казни Цорроса, ибо опасался непоправимой ошибки. Я потребовал доказательств, так как не мог поверить, что еврей может так низко пасть. Я ошибся. Время показало мою неправоту, и я признал свою ошибку.
2
Шаблонное мышление не раз заводило англичан в тупик. Провокаторы Сикрет Интеллидженс Сервис так и не смогли проникнуть в ядро Иргуна. До некоторой степени англичане стали жертвой собственной лживой пропаганды. Англичане старались представить нас в глазах остального мира ’’террористами” и изуверами. В нашем иерусалимском штабе англичане при обыске отыскали две мои фотографии. Одна из них была действительно похожа на меня. Другая, моментальный снимок, снятый у базарного фотографа, красовалась на моей солдатской книжке. Она напоминала меня весьма отдаленно.
И все же, когда англичане натравили на меня целую свору детективов и ищеек, истратив на мою поимку тысячи фунтов стерлингов, они избрали для распространения мою вторую фотографию. Почему? А потому, что первая фотография напоминала, как бы она ни была плоха, хоть немного человеческое лицо. Так как это была моя фотография, она не была изображением Аполлона, но и не вызывала резко отрицательного отношения ко мне у тех, кто ее видел. Первая фотография изображала заурядную личность, но вторая... она почти подтверждала дарвиновскую теорию о происхождении человека. С нее взирала физиономия уголовника. ’’Физиономистика” — это наука для невежд. Я как-то слышал об эксперименте, проведенном в США. Человеку, который мог ’’читать по лицам” показали несколько десятков фотографий. Он тщательно исследовал их, рассматривая то под лупой, то просто на глаз, и избрал из общего числа определенные ’’типы преступников”. В конечном счете ’’преступники”, которых он отобрал, оказались всемирно известными актерами, актрисами, писателями, профессорами, изобретателями, в то время как настоящие убийцы и воры были отнесены к разряду ’’сугубо положительных” типов. Однако британские эксперты, даже если они и слышали об американском эксперименте, руководствовались лишь своим неведением и невежеством. Фотографии ’’террориста”, которые они распространяли по всей Палестине, были действительно отвратительны и наводили ужас на тех, кто их видел. Вот уж поистине уголовник! Когда английская ежедневная газета, выходившая в Каире под названием ”Мидл Ист Мейл”, опубликовала на своих страницах мою другую фотографию, изображающую меня стоящим у колыбели моего сына, держа в руках игрушечного тряпичного слона, ее редактор был подвергнут служебному взысканию. Правда, эта фотография была тоже весьма далека от оригинала, но бедняге-редактору вменили в вину то, что он поместил мою фотографию с ребенком. Подобная фотография могла вызвать сочувствие у сердобольных читателей.
