Пока помойные крысы грызли кончики пальцев и мочки ушей остывающего тела юного Томми, другая потенциальная жертва бросилась спасать свою собственную проколотую иглой кожу, хотя и от совершенно другого хищника.

К счастью, мет, который Ричи выкурил час назад, предоставил его измученным мышцам достаточно химического адреналина, и он мчался по темному лесу достаточно быстро, чтобы удрать от преследователя. Струйки мерцающей в лунном свете слюны линиями тянулись от его нижней губы к груди потрепанной футболки. Парень захныкал, из его глаз хлынули слезы, влага смешалась с потом, который словно масло сиял бисеринками на лбу, висках и щеках. По пути Ричи потерял ботинок, и теперь его ноги тяжело били по влажной почве с асимметричным бум-плюх, бум-плюх, пока он убегал от монстра, потому что это был именно монстр.

Ричи успел его разглядеть.

Когда он заковылял подальше от лучей слабого огня из бака, чтобы посрать под деревом, как животное, то зашел слишком далеко, повернулся и понял, что заблудился. Ему было все равно; в лагере ничего не осталось. Горстка порошка, что они поделили между собой, давно закончилась, и Ричи не хотелось снова попасть в лапы этого жирного ублюдка Джерри, с которым он мирился только потому, что это его жена-шлюха отсосала дилеру за жалкие четверть грамма, которую они так жадно скурили. Нет, он беспечно бродил, а под конец упал на землю под сенью пахнущей ванилью сосны, где смеялся просто так и грезил о треснувших звездах, рассыпающих бриллианты.

Ричи пришел в себя через несколько минут, когда что-то твердое ткнулось ему в руку.

Затем в грудь.

Затем постучало по голове, будто резиновым молотком.

Парень резко сел, готовый дать отпор обидчику,– сразу сжавшись и готовясь к насилию из-за выработавшейся привычки после многих лет тяжелой жизни на улицах,– и обнаружил, что смотрит в большие желтые глаза. Тяжелые веки прищурились, будто существо изучало его. Оно поднялось с корточек, черные конечности раздвинули скользкую внешнюю оболочку, которая, подобно мягким круглым пластинам, прилипала к телу, закрывая вывернутую голову.

Ричи закричал, и когда тварь потянулась к нему, он отшатнулся, закричал еще раз, в панике бормоча какую-то чушь. После нескольких неудачных попыток он, наконец, встал на ноги. А потом развернулся в темноту и побежал.

Существо последовало за ним.

Иногда Ричи слышал, как оно приближается – то слева, то справа. Ему и в голову не приходило, что эта тварь, возможно, играет с ним, ведя к месту назначения. В гнездо. В пещеру для убийств, где лежали кости сотен жертв, сухие и хрупкие.

Он осмелился оглянуться в поисках, но дерганные, одурманенные наркотиками глаза не заприметили ничего, кроме армии серебристых деревьев.

И ни одного следа преследователя.

Ричи развернул лицо вперед как раз вовремя, чтобы увидеть, как низко свисающая ветка, толстая, как взрослая анаконда, метнулась к его глазам. На долю секунды он осознал, что обзор заслонил витиеватый узор коры, а затем его голова озарилась белым светом; раздался сильный хруст, когда переносица врезалась в ветку, и все еще двигающиеся ноги взметнулись вверх, из-за чего он вытянулся по горизонтали и рухнул на спину. Ричи застонал и заморгал, а когда поднес руку к лицу, то почувствовал, что нос слабо болтается, а кончик сдвинулся в сторону. Сломался. Внутренний скрежет смещающихся хрящей совпал с более глубокой, оглушительной болью, которая пронзила голову, пропитав и без того ослабленный мозг густым сиропом сотрясения мозга.

Позади хрустнула ветка, и в тело снова влился адреналин страха, на время расчистив мешающие мысли в мозгу, и этого хватило для экстренной выдачи соответствующих команд слабым, дрожащим конечностям: «Двигайся, твоюжмать! ШЕВЕЛИ ЗАДНИЦЕЙ, РИЧИ!»

Ричи зашевелился. Он поднялся на колени и пополз вперед, тяжело дыша, как собака, искривленный нос был плотно зажат, в голове стучало, как в барабанной бочке.

Парень продирался сквозь одни ветви, пригибался под другими и выбежал на небольшую поляну. Окруженный деревьями, он не увидел ни расчищенной дорожки, ни неоновой вывески с надписью «ВЫХОД». Осмелился взглянуть на луну – огромный глаз ночного неба, выпученный от ликования, наблюдал, как бедный, бездомный, зависимый от метамфетамина Ричи бежит, спасая свою жизнь. «Какого хрена ему нужно?» Парень почувствовал жар слез и подергивание губ, предвещавшие бурные рыдания. Он подавил эмоции, пытаясь собраться с духом. «Оно меня не достанет,– хныкал его разум.– Ричи ему не дастся!» Парень продрался сквозь очередной участок подлеска высотой по пояс и густого, как шиповник. Сломанная ветка вонзилась в ступню, проколов носок и кожу. Горячая молния пронзила ногу. Ричи снова упал и взвыл.

Щелк.

Его голова дернулась назад, чтобы осмотреть окружающие деревья.

– Оставь меня в покое, ублюдок!

Его крики были молитвой – то, что он проклинал, нельзя было так просто уговорить или отпугнуть. Ричи сделал несколько глубоких вдохов и попытался встать. Нога посылала сильные сигналы боли, но он мог на ней прихрамывать. Ковыляя вперед, он заметил, даже несмотря на панику, что почва как будто изменилась. Он посмотрел вниз и увидел, что прокладывает путь через полосу расчищенного леса, а земля была утрамбованной и гладкой.

«Твою мать! – завопил мозг от яростной надежды.– Это же гребаная дорога!»

Ричи проковылял еще несколько ярдов, деревья редели на его глазах, дорога изогнулась, и он увидел свое спасение. Затененное строение совсем неподалеку. Упрямый укол человечности, застрявший среди раскинувшегося, забытого богом леса.

Дом.

– Эй! Помогите мне! – попытался он закричать, но его лицо было так изуродовано, а страх настолько заполонил сознание, что с разорванных губ сорвалось невнятное: «Э! Пмхт ме!»

Ричи преодолел участок земли, отделяющий линию деревьев от дома, быстрым, хотя и с запинками, бегом. Позади себя он услышал какое-то движение. Ближе. Быстрее. Это нечто приближалось…

Заставляя себя не думать, не оборачиваться, парень перепрыгнул через три ступеньки на крытое крыльцо, позволив телу врезаться в дом. Он поднял кулак и постучал в дверь.

– Эй! – закричал Ричи, в горло залилась кровь, практически душа его. Он нагнулся, сплюнул кучу красной жижи на крыльцо и вытер дорожки от слюны голым предплечьем. Закашлялся, оперся щекой о дверь и хрипло пропищал: «Пожалуйста…» в плесневелую дверь.

Вернись к нему обоняние, Ричи почувствовал бы запах разложения. Запустения.

Постепенно кусочки головоломки соединились в его сознании. Он отступил на шаг и в ужасе уставился на дверь. Затем повернул голову, увидел заколоченные окна, расположенные в шахматном порядке вдоль фасада дома, и облупившуюся краску. Ричи присмотрелся к двери повнимательнее, пока паника перерастала в глубокий страх, и понял, что там висел ржавый замок на провисшей скобе между дверью и рамой.

– Заброшенный,– тихо сказал он, и в груди расцвел зародыш смирения. Впервые за много лет Ричи мыслил с абсолютной ясностью.

Деревья зашуршали.

Ричи повернулся. В кости просочился неподдельный ужас.

Повсюду были птицы.

«Воро`ны,– подумал он.– Или во`роны». Он так и не выучил хренову разницу. Земля была усеяна ими, как черной стружкой. Они прыгали, каркали и хлопали крыльями в его сторону.

Неподалеку, сразу за стаей птиц, из-за темных деревьев, густой завесы черных листьев, вышла фигура. Если бы он уже не знал, то мог бы принять ее за женщину в халате. Но Ричи увидел вблизи то чудовищное, невозможное, чем оно было на самом деле, и тогда смирился с правдой.

Здесь, под конец, пришло понимание. Ясное и леденящее душу.

Он постучал пальцем по ржавому висячему замку, запиравшему дверь заброшенного домика, и понял, что сделал именно то, чего от него хотели. Пока парень наблюдал, как существо движется к нему сквозь море птиц, как все они расступаются, словно Чермное море, давая проход существу, он мог бы поклясться, что оно выглядело довольным. Может, даже радостным. Так можно чувствовать себя после тяжелого рабочего дня; такой приятный треск открывающегося холодного пива и закат с видом на веранду – настолько же прекрасные и удовлетворяющие, как послевкусие от лучшего секса во вселенной.