Вспоминается диалог из одного перестроечного фильма:

– О чем ты мечтаешь? О зимнем пуховике? Вот, бери и мечтай о чем-нибудь великом.

Молодой человек, получивший неожиданный подарок, застывает на месте в состоянии полнейшего шока. На его лице словно крупными буквами написано: как жить дальше?

А ведь это действительно непросто: добившись какой-то цели, понять, куда двигаться дальше и зачем. И не все на это решаются. Некоторые приходят к выводу, что гораздо проще до бесконечности колотиться головой в привычную стенку.

Нужно искать, но не смей найти. Всю жизнь для меня было загадкой, почему передо мной ставилась цель, вроде бы давалось средство для ее достижения, но при этом как теперь говорят, нацеленность на результат активно не приветствовалась.

Это можно было заметить, как в большом, так и в малом. Мне дали образование – хотя, заслуга здесь наша общая: без моих стараний тоже ничего бы не получилось. Филфак университета, это звучит гордо! Следующая цель была тоже ясна: найти работу по специальности – уважаемую и хорошо оплачиваемую. Для этого есть, как теперь говорят, ресурсы: свежее образование, молодость, привлекательная внешность и много хороших качеств.

Но тут мой курс принялись активно менять. Даже не думай идти в гиды-переводчики, там не та моральная атмосфера, научат плохому и так далее. О том, чтобы учиться синхронному переводу, нечего и думать, в фирму берут только своих, нечего и пробовать…

Список, почему еще не начатое дело обязательно должно закончиться неудачей, занял бы не одну страницу.

Бесспорно: можно сделать над собой усилие и отключиться от этого негативного программирования, настроиться на победу. Можно раз, можно два, но, когда тебе постоянно жужжат в уши: не лезь куда не надо, устройся на маленькую скромную должность, где будешь сидеть и тихо что-то кропать. Это мне, амбициозному юному Овну, только–только вылетающему во взрослую жизнь! Увы, рядом не нашлось мудрого взрослого, который сказал бы, что маленькая должность это только начало – первая ступенька, средство набраться умения и опыта. А потом, с новыми силами с новым свершениям!

На должности лаборантки, где я проработала все студенческие годы, зарабатывался не опыт, а комплексы. Даже то, что отстаивать себя я в итоге научилась, не особенно изменило картину.

Маленький голый человечек

Посреди толпы в ежовых шубах

От страха корчится

(стихи тоже мои)

Несовпадающие миры.

Одновременно со всеми вышеизложенными событиями в моей жизни происходили такие же отчаянные попытки обзавестись друзьями, кругом общения и достойным положением в школьном, а затем студенческом и рабочем коллективе.

Так получилось, что до школы общения со сверстниками у меня почти не было. Поэтому я не знала, как с этими самыми сверстниками себя ведут, как и во что играют, как и о чем говорят. А если добавить к этому представления о жизни, внушенные старшими родственниками и почерпнутые из детских книг – добрых и правильных, но имеющих мало общего с реальными живыми детьми 70х годов 20 века – картина получается и вовсе не внушающая оптимизма.

Вот со взрослыми общения было достаточно – единственный ребенок на несколько семей. Я знала, что они старшие, а я младшая, а значит надо слушаться, уважать и так далее.

А вот как общаться с равными, не было ни малейшего понятия. И что это за непонятные люди?

Разумеется, контакт не заладился с самого начала. Снова я переживала и на полном серьезе спрашивала у старших, чем так отличаюсь от остальных людей. Почему со мной не хотят дружить, смеются и называют разными грубыми словами.

То, что говорилось в ответ, не помогало, а скорее, наоборот. Очень-очень наоборот.

– Они глупы и примитивные, а ты из хорошей интеллигентной семьи.

– Они просто тебе завидуют. Оставайся такой же хорошей.

Сейчас мне самой с трудом верится, но слова старших были для меня абсолютной истиной. И я старалась изо всех сил. А когда ситуация становилась вовсе неприятной, уходила в себя. Никого из этих неприятных непонятных индивидуумов в моем мире не было.

И в результате все становилось только хуже.

– Скажите, что бы хотелось вам самой? – спросил семейный психолог, которого позвали родители, которых эта ситуация не на шутку обеспокоила.

Мой ответ поверг его в изумление.

– Что я должна хотеть? Пожалуйста, научите меня быть нормальной и современной, такой как все вокруг.

– Я спокойна и уверенна в себе, – пытался внушить психолог, поняв, что обычные методы со мной не действуют. – Я имею ценность сама по себе.

– Зачем вы говорит неправду?! – хотелось мне выкрикнуть в ответ. – Я не имею никакой ценности, об этом знают все, и вы в том числе.

У тебя это не по-настоящему

Таков был обычный вердикт, налагающийся на мои любимые занятия, влюбленность, влияние друзей. Для меня же из этого последовал вполне логичный вывод: это не по-настоящему и это мое. Значит, я не настоящая. Не настоящее и значит мое.

Я мучилась от этой раздвоенности. А слова старших, которые нередко использовались в качестве решающего аргумента, повергали меня в ужас – черный, запредельный как перед зубным врачом в семидесятые.

– Я расскажу твоим друзьям, какая ты на самом деле!

Друзьям, которые появились у меня с таким трудом! Тем, кого выбрала я и кто выбрал меня. Людям, которыми я дорожила как собственной жизнью.

Чтобы они появились, я выдержала настоящую борьбу. Стараясь контролировать и эту сферу моей жизни, старшие пытались навязать мне подруг по своему вкусу или тех, от кого не нахватаешься чуждого влияния и домашнего уклада. Не обязательно плохого, просто противоречащего «генеральной линии».

Мне, балансирующей в глазах одноклассников от определения «странная» до «ненормальная», очень хотелось общаться и дружить с теми, кто обладает авторитетом в классе. И к тому же мое положение в коллективе было – в одном шаге от места изгоя. И совсем не хотелось свалиться в эту пропасть.

Мне же упорно навязывали в подруги девочек именно из той самой категории.

– А вот я всегда подходила к тем, с кем никто не хочет дружить! – говорилось в ответ на протесты. – Мне было безразлично чужое мнение. Одинокая, самодостаточная!

…Слово «самодостаточная» для меня и сейчас спустя много лет является почти ругательством. А предложение встретить праздник одной встречается с бурным негодованием.

Меня оберегали от дурного влияния, а для этого не поощряли контактов с одноклассницами, с которыми так хотелось подружиться. Яркие, уверенные в себе, такие непохожие на меня… Этих одноклассниц постоянно развенчивали в моих глазах, вышучивали, ругали меня за неправильные предпочтения.

И анализировали, анализировали, анализировали.

Как правило после того, как за одноклассницей, которая пришла ко мне в гости, закрывалась дверь, на меня тут же вываливали самую развернутую ее характеристику. Остановить этот словесный поток было невозможно.

Навязать мне в подруги тех, дружить с которыми никто не хотел, у старших так и не получилось. Меня можно было убедить отказаться от желаемого, но взять то, что не хочется – это уж нафиг!

Шли годы, я все больше убеждалась, что не такая как сверстницы. Они уверенны в себе, общительные, веселые, пользуются уважением, а я не пойми что.

Родственники и немногие знакомые, которые бывали у нас, ни о чем таком не догадывались. Во мне по-прежнему видели книжную девушку, оторванную от мира и умилительно несовременную.

Романтичная и поэтичная – такой легче управлять. Не пропадет под чье-то дурное влияние, не вырвется в дурную компанию.

Так держать.

Остальное не имеет значения.

Ценность абстрактная и реальная.

– Ты ценная, прочувствуй же это наконец! – пытались мне внушить на все лады.