– Но это же несправедливо! – изо всех сил доказывала я. – Я старше их, а, следовательно, должна быть авторитетом для них и вообще я уже не маленькая.

Взрослые дружно высмеивали все мои попытки добиться справедливости. Для них я по-прежнему принадлежала к разряду младших. Наравне с остальными младшими.

В нашей семье я чувствовала себя зависшей между взрослыми и детьми, не принятой ни теми, ни другими. Как в сказке про Алису – то слишком маленькая, то слишком большая. Слишком большая, чтобы играть в детские игры и рассчитывать на снисходительное отношение старших. И слишком маленькая, чтобы быть принятой в мир взрослых. Мир, который те от меня ревниво оберегали.

Как сказали бы в современной статье, у меня не было группы, где я бы являлась своей. Среди родственников и друзей, с кем наша семья поддерживала отношения, моих ровесников не было. Не с кем общаться и не на кого ориентироваться. И не от кого получать подтверждение, что я действую правильно, что двигаюсь куда нужно.

Единственное, что стало возможно в такой ситуации, это снова уйти в себя. В книги, фильмы, в свои фантазии. За это я сразу получила репутацию романтической поэтической барышни, витающей в облаках и не замечающей ничего вокруг. Чудачкой, над которой можно безнаказанно подшучивать, подтрунивать и т.д.

Младшие с радостью и детской вредностью включились в веселую игру. Их никто не останавливал. Зато останавливали меня, когда я пыталась проявить недовольство. Это сейчас столько пишут о праве сердиться, не быть милой и уступчивой. А тогда старшим казалось, что таким образом они восстанавливают справедливость, защищают более слабых.

«Я уйду через дырку в занавеске». Эта фраза, многократно написанная моим почерком, была уже после переезда обнаружена среди старых бумаг.

Задним числом я испугалась за свой рассудок.

«Вы для меня одинаковые».

Велика ли разница в пять лет? Между взрослыми она даже не заметна, но когда тебе десять лет, а младшей пять? Тебе пятнадцать, а ей десять?

Прав у нас было одинаковое количество, вместе с тем, мне следовало служить хорошим примером. Когда у младшей в свою очередь начались подростковые бунты, оказалось, что виной всему… мое дурное влияние. Пыталась стать взрослой, теперь и ей хочется того же самого. А сидела бы тихонько в углу, играла в куклы…

Ей можно, а тебе нельзя

Будь скромной: не высовывайся, не требуй ничего для себя. Младшая выхватила что-то буквально из-под рук? Хи-хи, кто смел тот и съел.

Сердишься? Какая ты смешная и некрасивая. Настоящая баба-яга.

Щедрость – надо делиться. Вспомним конфету, разрезанную на пять ломтиков.

Не было и понятия, что свое надо защищать. Да и откуда ему взяться?

Еще в семидесятые писали о следующем эксперименте. Двое его участников вели диспут. Присутствующие сперва поддерживали одного из участников, а другого грубо обрывали, высмеивали и тд. Разумеется, первый напоминал павлина, а второй – мокрую курицу.

В какое-то время поддерживать начинали второго участника. Первый краснел, бледнел. Его речь становилась все более сбивчивой, а доводы – неубедительными.

Наши детские ссоры и отношение к ним родителей напоминали мне гладиаторский поединок, когда один противник в доспехах и вооружен, а другой безоружен и ограничен в движениях.

Сейчас в эпоху интернета мы все знаем о манипуляторах, токсичных отношениях и границах личности, которые можно и нужно беречь. Для меня же каждая крупица информации приобреталась ценой потраченных нервов и времени, которое можно было бы потратить на что-нибудь более полезное.

Вот один из таких очень выстраданных выводов. Фраза «ты не понимаешь, обычные правила здесь не работают» – верный признак того, что с вами собираются поступить ну очень непорядочно.

Когда для одних правила, а для других сплошные исключения, это не нормальная ситуация. А в качестве картины мира и вовсе никуда не годится.

К вопросу о спортивной злости.

Дети, не ссорьтесь! Ты ж старшая будь умней, уступи. Подрастающие щенки и котята в игровой форме борются, меряются силами. Человеческие дети тоже. Если это пресечь, неизбежно теряется что-то важное.

В моем случае результатом стала ненависть к соревнованиям. Любым. В школе на уроке физкультуры худшим кошмаром было:

– Разбились на четыре колонки и по очереди выполняем задание. Кто быстрее?

Все начинали вести себя как дикари – орать, свистеть, выкрикивать грубые слова. А еще предстоит бежать или прыгать.

Не лучше дела обстояли дома. Желая привить этот самый дух соревнования, а заодно и спортивную злость, папа принимался подначивать.

– А вот мы с младшей тебя победим, обгоним, обставим! Эх ты, неумеха, отстающая!

Да, предательство. Да, авторитета у младших мне это не прибавляло.

А главное: результат оказался противоположным желаемому. Я возненавидела спорт. Зачем идти туда, где меня обгонят, обставят, да еще и высмеют? Лучше тихо сяду в уголке и займусь рукоделием.

Прошло больше четверти века, и я записалась в секцию айкидо, которую с перерывами посещала около десяти лет. Именно потому, что соревнований там нет в принципе.

Тогда от меня ждали, что я поступлю как многие, в старых книгах и фильмах: человек, который слышит в свой адрес насмешки и критику, стиснув зубы, начинает всем доказывать, что он не является неуклюжим неумехой, а совсем даже наоборот.

Но чтобы что-то утверждать, нужно осознание: я не такой, они все неправы. А откуда ему взяться, этому сознанию, когда взрослые, которым ты абсолютно доверяешь, твердят совсем другое? Да, я верю вам, я именно такая. Но тогда зачем мне ваш спорт, для чего лезть туда, где, – вы же сами говорите – мне будет только хуже? В мире много разных занятий, не мешайте мне выбрать себе что-нибудь другое. А в свои игры играйте с кем-нибудь другим – обгоняйте, обставляйте в полное свое удовольствие. А я не соревнуюсь, понятно?

Делай как я. Не как я делаю, а как говорю.

Вот это до сих пор для меня остается загадкой. На словах от тебя – многословно, красноречиво и предельно убедительно – требуют некого набора качеств, порицая за их отсутствие. В моем случае в их число входили самостоятельность, смелость, практичность, деловая хватка и некая доля стервозности. Последнее именовалось «встроенность в современную жизнь».

Вроде все хорошо, если бы не одно «но». Получать или развивать в себе эти качества категорически не поощрялось.

Самостоятельность и практичность – откуда они возьмутся, если дома не дают даже зажечь плиту чтобы разогреть суп или все решают за тебя. Точнее, для проформы спрашивают, то ты хочешь, к примеру, надеть на семейный праздник, а потом всячески критикуют твой выбор и продавливают свое.

Или за столом, когда выговаривают за обжорство, тут же восхваляя кого-то из родных с хорошим аппетитом и чуть ли не силой заставляя все доесть причем, обязательно с хлебом. «Для кого трудились хлеборобы? И для кого я старалась?!»

Из этого органично вытекает следующий пункт. В чем-то старшие вводят жесткие правила, которым нужно следовать. И тут же сами демонстративно их нарушают. Или объявляют необязательными для кого-то из домашних. Например, когда до шкатулки с хрупкими мамиными украшениями запрещено даже дотрагиваться и вдруг видишь эти драгоценные предметы в руках у младшей сестры, которая по возрасту еще не умеет обращаться с ними аккуратно. Но она же нездорова, что ты цепляешься к каждой мелочи…

Или от тебя требуют каких-то поступков, причем требующих значительных усилий и жертв. Приходится в чем-то «наступить на горло собственной песне». Например, получив приглашение в веселую молодежную компанию, что случалось не так часто, едва ли не со слезами отказываешься. Уж поздно, приличные девушки в такое время по гостям не ходят. Если пойдешь, те же самые люди не будут тебя уважать. И как вы думаете, что я слышала на вопрос, правильно ли я поступила? Молодец, я горжусь тобой? Все правильно, ты у меня умница? Как бы ни так!