Председатель КГБ Владимир Семичастный решительно отрицал и возмущался, когда смещение Хрущева называли заговором. Он писал: «…все были готовы снять Хрущева. Поэтому я утверждаю, что не было никакого заговора!», все прошло в полном соответствии с уставом КПСС, да и вообще, «пленум его избрал — пленум его и освободил»[570]. С ним не согласен Петр Шелест, занимавший тогда должность первого секретаря ЦК Компартии Украины: «Ведь, откровенно говоря, мы совершили гнусную политическую подлость, исподтишка, путем заговора и интриг, приставив к виску Н.С. Хрущева “политический револьвер”, принудили его пойти в отставку. Все, как было при дворцовых переворотах»[571].

Ю.В. Андропов на приеме в посольстве Болгарии по случаю 1100-летия славянской письменности

Май 1963

[РГАКФД]

Хрущев еще не прибыл с юга для решающего разговора на заседании Президиума ЦК, намеченного на 13 октября, а Брежнев и его люди уже поторопились собрать в Москву членов ЦК на пленум. Как свидетельствовал Михаил Соломенцев — в то время второй секретарь ЦК Компартии Казахстана, ему, как и другим членам ЦК, позвонили утром 13 октября и дали команду прибыть в Москву к утру 14 октября для участия в пленуме[572]. Учитывая разницу во времени с Алма-Атой, можно быть уверенным, что в это время Хрущев еще даже не сел в самолет для вылета в Москву. Что тут сказать — налицо слаженный и заранее продуманный план. Все просчитали.

Ю.В. Андропов на встрече с вьетнамской делегацией

1960-е

[ФСО]

Обид на Хрущева у членов Президиума ЦК, конечно, накопилось немало. Он бывал бестактным, мог отпустить грубую шутку по адресу своих коллег. Но Андропова не задевал. Не на что было обижаться Андропову. Хрущев его ценил.

Личный листок по учету кадров Ю.В. Андропова

Позднее 1947

[РГАНИ. Ф. 5. Оп. 108. Д. 2. Л. 8–8 об.]

Летом 1964 года Хрущев уже что-то чувствовал, но был уверен в себе, в своей незаменимости и даже рискованно шутил на коллективных обедах с членами Президиума ЦК и на заседаниях. Согласно дневниковым заметкам, которые вел Брежнев, на обеде 7 июля, критикуя коллег, Хрущев бросил:

«Надо разойтись, если не понимаем друг друга. Я свое отработал — пойду на пенсию, буду ловить рыбу»[573]. Все это сопровождалось бранью, записывает далее Брежнев. Через месяц на заседании Президиума ЦК 19 августа Хрущев, делясь впечатлениями о своей поездке по стране, возвращается к теме: «Видимо, мне надо уходить на пенсию, не мешать — молодым»[574]. Как будто провоцировал, приглашал заговорщиков к действию. В конце концов накаркал себе отставку и пенсию.

Ю.В. Андропов, Д.Ф. Устинов, Тодор Живков и Л.И. Брежнев на Внуковском аэродроме

16 августа 1963

[РИА Новости]

У Андропова было не так уж много дел, напрямую связанных с Брежневым. До июля 1964 года Брежнев возглавлял Президиум Верховного Совета СССР, заняв этот пост в 1960 году после отставки Ворошилова. Разумеется, когда поездки совершались в социалистические страны, Брежнев, будучи во главе делегаций, опирался на помощь отдела ЦК по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. В этом отделе готовились все необходимые материалы, согласовывались сроки поездок и круг вопросов для обсуждения с лидерами «братских партий». С июня 1963 года Брежнев одновременно занял пост секретаря ЦК, став вторым после Хрущева человеком в стране. И тут у него уже было гораздо больше соприкосновений с Андроповым. В дневниковых записях Брежнева это нашло свое отражение. Хотя и немногочисленные, но есть упоминания Андропова: 29 июня 1963 года он записывает его фамилию в связи с просьбой лидера Монголии Цеденбала дать ему тексты выступлений Суслова, Пономарева и Андропова на июньском пленуме ЦК; 1 июля записывает впечатления от собрания московского партактива по итогам пленума ЦК: «Московский актив прошел хорошо, выступил т. Андропов, хорошо приняли выступление — одобрили деятельность ЦК, Президиума, тов. Хрущева»[575]. В том же году фамилия Андропова мелькает в дневнике Брежнева еще несколько раз — в связи с подготовкой поездок космонавтов по социалистическим странам и как одного из лиц, должных встречать польскую делегацию во Внукове.

Ю.В. Андропов на переговорах с Я. Кадаром в Будапеште.

5 марта 1964

[РГАКФД]

Правда, тут после фамилии Андропова Брежнев поставил два вопросительных знака[576]. Может быть, не знал, где Андропов — в Москве ли, на отдыхе? В следующем, 1964, году появляется еще одна запись: «Кадар — просил, чтобы во главе делегации был тов. Андропов — по обмену опытом»[577]. Вопросы такого уровня были вполне в компетенции Брежнева. Так и решили — Андропов был направлен в Венгрию в качестве главы делегации партийных работников и 5 марта 1964 года вел переговоры с Кадаром.

Президиум митинга советско-польской дружбы

Москва. 15 апреля 1964

[РГАКФД]

Также Брежнев записывает 9 января 1964 года о звонке Хрущева, который посоветовал встретить прибывающего в Москву Ульбрихта ему и Андропову[578]. На публичных мероприятиях Андропов, конечно, не в первой линейке советских лидеров. Но во втором ряду уж точно. На митинге советско-польской дружбы в апреле 1964 года в обстановке ликования и подъема все аплодируют и Андропов тоже. Фотография запечатлела и навсегда сохранила этот момент и атмосферу события. Но как аплодирует Андропов! Он весь подался вперед, рукоплещет с энтузиазмом, заражая других восторгом.

После отставки Хрущева для Андропова наступили тревожные дни. Один за другим освобождались от должностей секретари ЦК. В ноябре 1964 года из Секретариата ЦК выбыл отвечавший за сельское хозяйство Василий Поляков, в марте 1965 года — отвечавший за идеологию Леонид Ильичев, в сентябре того же года — отвечавший за организационно-партийную работу Василий Титов. Из не входивших в состав Политбюро секретарей ЦК сохранили должности лишь Петр Демичев, переброшенный с химии на идеологию, Борис Пономарев, возглавлявший международный отдел ЦК, Александр Рудаков, возглавлявший отдел тяжелой промышленности ЦК, ну и Андропов. Кардинальная чистка Секретариата ЦК его не затронула. Брежнев в конце концов убедился в надежности Андропова.

Любопытную догадку высказывал Федор Бурлацкий, работавший в отделе ЦК у Андропова. В самом конце декабря 1964 года поздно вечером его вызвал к себе в кабинет Андропов. Бурлацкий поразился «необычайно печальному и удрученному выражению его лица»[579]. Андропов сидел, опустив глаза, пребывая в раздумье. Бурлацкий, не удосужившись даже выслушать, зачем его пригласил Андропов, заговорил о своем уходе из отдела ЦК на журналистскую работу. Андропов был неприятно поражен, он смотрел на Бурлацкого «каким-то змеиным взглядом несколько долгих минут и молчал»[580].