Август 1937
[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 66. Л. 8–10]
Можно догадаться, зачем Андропов ездил в Москву — к Евдокии Флекенштейн. Не исключено, что, помимо желания взять у бабки какие-то бумаги и справки, у Андропова были в Москве и свои комсомольские дела. Может быть, по начальству ходил, завязывал знакомства в ЦК ВЛКСМ. А вот был ли его летний отпуск 1937 года безмятежным, сказать трудно. Самое интересное, но и опасное время в Рыбинске он, кажется, не застал. Вовремя отсутствовал. А после отпуска окунулся в самую гущу. В последних числах августа на городской конференции комсомола его избрали в бюро Рыбинского горкома комсомола и утвердили заведующим отделом пионеров. Гроза прошла за месяц с небольшим до конференции. Разоблачили «троцкистскую шайку, пробравшуюся в Рыбинский горком ВЛКСМ». Об этом раструбила газета Ярославского обкома комсомола[202].
Поддавала жару и центральная комсомольская печать. Заголовки передовиц «Комсомольской правды» куда как выразительны: «До конца выкорчевать вражескую агентуру в комсомоле», «Выкурим врагов из всех щелей». Это была мощная артподготовка перед публикацией материалов состоявшегося 21–28 августа 1937 года IV пленума ЦК ВЛКСМ и доклада Александра Косарева «О работе врагов народа внутри комсомола».
Автобиография Ю.В. Андропова
1948
[РГАНИ. Ф. 5. Оп. 108. Д. 2. Л. 22]
Бурные события лета 1937 года не помешали, а, наоборот, помогли Андропову карабкаться наверх. Став членом бюро Рыбинского горкома комсомола, он выдвинулся на третью ступень карьерного роста. А вскоре, в сентябре 1937 года, перебрался в Ярославль на должность заведующего отделом учащейся и студенческой молодежи обкома ВЛКСМ. Для Юрия Андропова 1937 год стал судьбоносным. Он рос в должностях как бы вопреки репрессиям. Или благодаря? Ведь и на городском, и на областном уровне появлялись вакансии.
Есть свидетельства того, что у Андропова были влиятельные заступники. Или кураторы. В одном из очерков об Андропове есть любопытные сведения. Автор пишет: «Как рассказывал мне один из ветеранов ГБ, в середине 30-х комсомолец Андропов, скорее всего, из-за страха, что начнут копаться в его подретушированной биографии, начал сотрудничать с НКВД»[203]. Так это или не так — теперь уже трудно проверить, но дальнейшие изгибы судьбы Андропова и его поразительная политическая живучесть наводят на подобные размышления.
Репрессии 1937 года не обошли и аппарат Ярославского обкома комсомола. Головы летели одна за другой. В июне 1937 года первый секретарь обкома комсомола Борис Павлов вроде бы пошел на повышение. Его выдвинули первым секретарем Ярославского горкома партии. Но недолго он пробыл в новой должности — арестовали 29 сентября. Сменивший его в обкоме комсомола в июне Александр Брусникин задержался в руководящем кресле и того меньше — его сместили в октябре и назначили на незаметную должность в облисполкоме. Ну и понятно, арестовали 8 января 1938 года.
Кампания разоблачения «врагов народа», проникших в комсомол, набирала обороты. Осенью арестовали второго секретаря обкома комсомола Анну Смирнову, тогда же взяли и редактора областной комсомольской газеты, и ряд работников обкома ВЛКСМ по обвинению в принадлежности к «право-троцкистской молодежной организации»[204]. На второй областной конференции ВЛКСМ в октябре 1937 года была принята резолюция, клеймившая бывших руководителей обкома: «Главным методом своей подрывной работы враги народа избрали метод политического и бытового разложения молодежи через пьянку, приятельские отношения к подбору кадров. Используя руководящие посты в комсомоле, враги народа привели работу большинства комсомольских организаций на грань развала»[205].
Андропов выступил в прениях и показал себя во всей красе. И ведь знал, о чем надо говорить: «Наша областная комсом[ольская] организация, как это уже известно, была засорена врагами народа. Руководство областной организации было также засорено врагами народа. Я не буду говорить то, что здесь уже говорили, но факт, что все бюро обкома комсомола, за исключением одного Брусникина, посажено, так как развивало враждебную деятельность»[206]. После такого ударного зачина Андропов взялся рассуждать на знакомую тему — как «враги народа» срывали дело «обучения и воспитания молодежи». Например, в Рыбинском педагогическом училище один из педагогов ратовал за то, чтобы из «педагогики изгнать политику», а учет успеваемости не контролировали, устроив проверку лишь раз в семестр[207]. Андропов не обошел стороной и другие учебные заведения, где среди педагогов имелись родственники репрессированных и те, кто сам ранее подвергался репрессиям. А в школе № 1 в городе Ростове допустили «фашистскую лекцию, которую читал фашист»[208]. По поводу этого лектора Андропов с возмущением сообщил: «…мы поставили вопрос в обкоме партии, что нужно заняться вопросом о пребывании его в партии. Нет никакого сомнения, сигналы имеются налицо»[209].
Андропов разговорился, его время истекло — попросил еще пять минут. Дали. Андропов продолжил: «Товарищи, я не имею больше времени для того, чтобы перечислять вам факты вредительских действий врагов народа», а затем плавно перешел к самокритике, задав сам себе вопрос о том, что же сделал он сам как заведующий отделом учащейся молодежи. И ответил: «…я с самого начала сказал, что мы новое руководство обкома комсомола, в частности, я как руководитель отдела учащейся молодежи, работал плохо, я это полностью признаю, но я должен сказать, что я работал в обкоме комсомола всего 16 дней до облконференции»[210]. И далее о том, что участок работы для него новый, встретился с «большими трудностями», выезжал по сигналам для проверки учебных заведений. В общем, «не для оправдания», а так, для сведения присутствующих посетовал на объективные сложности.
Но, главное, Андропов обрушился на единственного уцелевшего в ходе прошедших арестов секретаря обкома комсомола:
«Еще хочу сказать о том, что т. Брусникин критиковал нас в своем докладе, критиковал огульно, сказал, что отсиживаются в кабинетах, а почему он не проанализировал наши ошибки, не показал, почему мы плохо работали, для того чтобы новое руководство учло наши ошибки и работало лучше.
По отношению Брусникина хотелось бы сказать несколько слов. Во-первых, по существу самого доклада — мне кажется, что в докладе т. Брусникин больше говорил о своем отношении и выгораживал себя. О своих ошибках областной конференции, сидящему активу он говорил мало, в его докладе этого не было видно, он очень много говорил о том, что до некоторой степени выгораживает роль секретаря обкома комсомола, в частности, т. Брусникина. А у т. Брусникина несмотря на то, что он говорил о том, что имеет некоторые заслуги в части разоблачения этой сволочи, которая работала в обкоме комсомола, имеется вместе с этим и целый ряд больших недостатков»[211].
И далее о том, как Брусникин лишь под давлением обстоятельств вынужден был разоблачать прежнего руководителя обкома комсомола Павлова. Андропов говорил довольно сбивчиво, но действенно. Песенка Брусникина была спета. С комсомольской работы сняли, и его будущий арест был предопределен. Только дело времени.
Конференция завершила работу 22 октября 1937 года. Первым секретарем обкома комсомола года был избран Потап Попков. Он до этого успел месяц с небольшим поработать секретарем горкома комсомола в Рыбинске. Юрий Андропов был избран в состав бюро обкома комсомола и утвержден в должности заведующего отделом учащейся молодежи[212]. Новый руководитель обкома комсомола свою комсомольскую карьеру начинал там же, где и Андропов, — в Рыбинске, и теперь они оба вышли на высокий областной уровень.
