Белым высвистом яркой рябины,
Седым вороньём.
Раззадорилось в угол плечо
Расплескать кадку искрами в ночь.
Тропы звёздные петь горячо,
Губы лопались – помнят воочь[169].
И бояриться в души мятежно летела молва.
Светлели ковши,
Отвагой кипели —
Как повольницей[170] грозно ожил
Берег.
Где вы были, когда рвы-разрывы
Роднили иглой нездешней,
И рубахи глубокий вырез
Стал тесен?
Робели в рассвет гремучий
Вверить поводьям участь,
Спешились зори-сны
Казнить…
Сгинули ночью чёрной
Жечь листопадом чёлны,
Удел скитать.
Прощать всегда —
Кто же вплёл…
Июнь 1991 г.
Как любил
Вечер бросался в ноги тебе,
Жадный, за пядью пядь,
Буйство лесов, угар степей
В горсть обуздать.
Смелый в ладонях угли держал,
Звал голоса.
Крылья стрекоз, века Стожар[171],
Трут и кресало.
Где аукали долю ухари —
Там посмеешь знать.
Приходи ко мне теплотой камней,
Обручами сна.
Кольца горячие пьют ручей,
Жаждой помолвлены.
Звон высек в скалах плеск очей —
Горе Луны.
Ивы шептали покой земной,
Стрежень молвой пугал.
Искры сулили свет иной
Плетью закала.
Зори росные,
Дарит сизый дым
Зеркала-берега.
Околесицей,
Белой лестницей
Пропадать в облака.
И не петь цветы
У прогалины —
Отцветут без меня.
Как тебя любил,
Знают горький ил
Да молва-Иня.
Где проплакали
Грозы пахари —
Осень жалит осой,
Лишь седой упрёк
Гонит поперёк
Пеленать стон лозой.
Июнь 1991 г.
Досталось
Мне достались искрами
твои густые очи.
Грозы эхом рыскали
Июль напролёт
Сверить молнией оплёт
Робеющих вотчин.
– Иди-ка ты, мил человек,
Душу не трави!
Слабый выдох паданиц[172]
Кроил размах полотен,
День урочил: «Падай ниц —
С пелён не пойти».
Выстудил горячий тын
Поднять парус лодей,
Сечь вёслами вычуры вех
В зарево равнин.
А ты пришёл взять всё тёплым,
Звать свистом добрым,
Но пусто вокруг:
Взору темнеет дно
Тиной веки укрыть,
Щеки упрятать в ил.
Горько, горько знать истому!
Запах дома в кулаках
Просит вернуться,
Смять в недоуздок
Скулы косые ремнями древними,
Бронзой одеть
Юный задел мятежный.
Зреет печаль уёма[173].
Судит разлив окоёма,
Жалят обиды вести:
Радость испуг заневестил, —
И выдали даром.
Слёзы рвёт плетью
Ветер столетий
Выголить локоть,
Держать одиноко
Огонь.
Июль 1991 г., Москва
Вслед за мной
Гулял до срока,
Не чуял око,
Игрался в травах пьяной молитвой.
Угроз не ведал,
Лукавил веткой,
Стрелой лохматил сумраки рытвин.
Нашёл в ночи
Исход начин,
И поплыла голова…
Ладонью вытер
Горячий выдел,
Тебе в колени бросился плакать.
Искал защиты,
Да криво шиты
К разгару лета саваны блага.
Рассудит гон
И Солнца луч вдогон
Мимо тебя и меня…
Только вовсе не иметь
Дольку рёваных примет —
Сгинуть поклоном навеки,
Зорить[174] вернуться чужим.
Смехом искры унесёт,
Эхом лопнет горечь сот.
И не окрасятся веки
Пляске знакомых ужим.
Волосы по плечам,
Набело отбренчал,
Сон, что был с тобой.
Утром иду искать
Омут, где пьёт тоска
Пыл моих обойм.
И в завитке коры
В чёрную гроздь сгорит имя.
Примет ватага лбов,
Кто забывал любовь дымом.
Кто идёт вслед за мной?
В звёзды берегом
Ясный вперился взглядом.
В блеск воды высок,
Ждут его висок рядом.
Август 1991 г., р. Онон, Забайкалье
Ветреный дым
Пыльный месяц в устах твоих
Мне напомнил весну двоих,
Как пропали рассветом за реку.
Обещай в зори выткать путь,
Догоняй смех, печаль забудь —
Ухватить вдохи-охи за руку.
Мне не успеть к тебе —
Залпом не пить степей,
Взгляд затуманить твой,
Рвать тетивой
Понапрасну.
Стрелы мои не в цель,
Сердце поёт не в цень.
Дышат в затылок мне крики:
«Умней шапкой красной».
Где-то плачем светлеет след,
Зазывает беду узреть
И урочит лукавить заново.
И легко занозить себя
Воевать волоок запясть[175],
Торопиться в объятья названым.
В ночь девчу[176] уводить
Кромкой седой воды:
Кто на расправу скор,
Робкий укор
Не заметит.
Горько сулит изъян
Ведать осколки сна.
Шёпот неведомый,
Ветреный дым
Красить медью.
Октябрь 1991 г., Забайкалье
Перья по реке
Не собрать рукавом
Перья по реке.
Не обнять луковый
Полдень налегке.
Осталось прежним ждать
Звона звёзд в поход ночной:
Сломить края щита,
Пеленать волной речной
Рассвет усталый…
Заплести в косы троп
Все упрёки глаз.
Уронить сны в сугроб,
Как бывал горазд:
Бросать добычу в гон,
Пить горстями синий дым,
Прощать костры рукой,
Замерзать в узор слюды.
Небесным даром —
Мимо голосов,
Что звали: «Балуй!
Балуй без стыда,
Жги свистом алым!»
Свататься в уста
Росой студёной.
Безмятежно
Звать покоем,
Отрешённо
Перстень грел мизинец…
Октябрь 1991 г., Забайкалье
Не знал
Вот не знал, не думал, не гадал,
Что мне остаться одному,
Не утонуть и не пропасть среди потока —
О́ка вынесла меня,
А я вчера овражно, взглядом влажным
Ждал июнь.
Верил – юн:
Свет неверный, блеск далёкий
В сумерках горячих.
Птицей лёгкой, криком зрячим
Замерзал в чужих ладонях,
Ворожил узлами жил,
Ночей добычу звоном бросил.
Осень бурым запеклась
На рукавах широких, гнали сроки
Уберечь воли речь —
В сон умыться, в зной оплавить
Сеть морщин – следы охоты яростной.
Как разбился хрупкий дар,
Суетой прохохотал
Детские восторги, не собрать осколки целым.
И не в силах местью сирот
Злые толки вынести плечам.
Кто увлёк игриво
Обниматься пыльной гривой,
Вольной песней в зов небес
Стрелой царапать солнца веки?
В эхо голос бирюзой
Кроит узор, глухим селом
Излом лелеет мудрый…
Торопил покой сердитый
Выпить горечь одеял.
Замерзал набегом дикий,
