— Понял. — кивает водитель: — садитесь на ближайшие кресла, вот тут. И ведите себя тихо.

— Это нарушение моих прав, — говорит Косум, как самая старшая из нашей группы, видимо решив взять на себя ответственность: — и я буду жаловаться. Везде. В прокуратуру. В парламент. Премьер-министру лично напишу.

— Жалуйтесь, — безразлично пожимает плечами водитель: — только после операции. А пока сидите тихо, хорошо? А то я на вас наручники надену и кляп в рот вставлю.

— Вы такое и правда можете? Это же насилие над личностью! — спорит с ним Косум, но мое внимание привлекает щелчок в ухе.

— Нашла! — раздается голос Бьянки: — ордер на проведение спецоперации в Сейтеки. Выдан восемь часов назад, времени чтобы подразделение из Токио привезти — в обрез. Основание для проведения спецоперации — решение суда закрытым заседанием. Что именно там произошло я не знаю, судебные документы через сеть не передают, судебная корреспонденция старым способом, все на бумагах. Но зато известно имя заявителя, того, кто предоставил доказательства и написал заявление. Это — Зрячий!

— Чего⁈ — невольно вырывается у меня и Косум замолкает, уставившись на меня. Потом поясняет: — я говорю, что он права не имеет! У нас в Японии — Конституция есть! Они власть узурпируют!

— Да, да… — машет рукой водитель: — дамочка, вы имеет полное право жаловаться хоть самому Императору.

— Да, это Зрячий. — подтверждает голос Бьянки у меня в ухе: — не знаю, чего именно он собирается добиться… скорее всего тебя подставить. Но откуда он знал, что ты туда именно сейчас выдвинешься, да еще и восемь часов назад? И… кстати, он тоже тут, в Сейтеки. Я вижу его имя в списке пассажиров, он вылетел сюда пять часов назад. Я… извини, но я не понимаю, что происходит. Я уже связалась с юристами, вас вытащат оттуда, как только будет возможно, но пока подразделение действует в режиме радиомолчания. До конца операции никто не знает где они и что с ними… а если я сейчас направлю к вам юристов…

— Не надо. — бормочу я: — пока все нормально. Вот только машина…

— Именно! — поднимает палец Косум: — машина моя на улице осталась! Незапертая, между прочим! А ну как стырят что? Или наоборот — подбросят⁈

— Не бойтесь, — отвечает водитель: — камеры везде. Да и квартал оцепили, все под контролем. Ну и… городишко у вас тихий. По крайней мере — был раньше.

— Я и сама этот город в последнее время не узнаю. — ворчит Косум: — что происходит?

— На камерах движение! — снова голос Бьянки в ухе: — начался штурм особняка! Спецназ преодолел ворота, охранники уложены мордами вниз, никто не оказал сопротивления!

— Говори со мной, не молчи, — прошу я, обращаясь к Косум: — пожалуйста.

— Я говорю, — отзывается Бьянка в наушнике: — они очень быстрые, уже внутри здания! Выстрелов не слышно, там, где я вижу — все сдаются. Никакого сопротивления. Нет, погоди! Да, выстрелы! Три выстрела и очередь из автоматического оружия! Сейчас я камеру разверну… а, черт!

— Так я и говорю… — отвечает мне Косум, косясь на водителя: — что права не имеют.

— Что случилось⁈ — спрашиваю я, не обращая на Косум внимания.

— Электромагнитный импульс. Камеры сдохли. — говорит Бьянка: — но датчик Ши-тян — начал двигаться! Отслеживаю с дрона над поместьем… да, ее выносят. Да! Она жива! Ее несут на носилках.

— Слава Богу, — говорю я: — об остальном подумаем потом.

— Странный у вас малый, — говорит водитель, всматриваясь за стекло: — сам с собой говорит…

— Он еще и не то может, — отзывается Косум: — а вы права не имеете…

Глава 21

Человек, у которого в руках молоток — будет считать любую проблему гвоздем. Так было всегда и именно от этого я всегда предостерегал окружающих. Мыслите шире — говорил я, не давайте загнать себя в тупик силовых решений. И вот, он, результат — я сам попался на эту удочку. У меня в руке был молоток, по большей части выкованный ненавистью Натсуми и гениальностью, граничащей с безумием — Бьянки. Как там говорил Лаэрт — «предательский снаряд в твоей руке, наточен и отравлен гнусным ковом… король, король виновен…»

И я словно марионетка на ниточках — взял в руки этот молот и отправился вершить справедливость, нести возмездие во имя Луны. Вот так просто меня на понт взять оказалось. Да, я был загнан в угол важностью проблемы, стрессом от пропажи Ши-тян и в голове уже мелькали картинки как Зрячий ее привязал и насилует… хотя черт с ним, с насилием, с ней порой Бьянка такие вещи творит, что ей тяжело в учении легко в бою будет. Я боялся, что ее убьют или покалечат, все же во время своих забав Бьянка черту никогда не переходит, хватает у нее адекватности и знания анатомии, но Бьянка хорошего ей желает, а Зрячий? Эмоциональное давление — раз. Это первый фактор, который вынудил меня принять решение из разряда «молоток в руке — лупи по проблеме сильнее!». Второй же фактор — ограниченность во времени. Цейтнот, действия в условиях дефицита времени для планирования, обдумывания, всего этого корпения ночами над картой с карандашом и чашкой крепкого кофе. Мало времени и огромное давление — вот ключевые факторы. Именно так и всучивают свои «выгодные предложения» мошенники всего мира — им нужны вы в состоянии стресса и недостатка времени. Потому что сроки «выгодного предложения» истекают вот прямо через пятнадцать минут, и осталась последняя единица товара на складе и вот-вот закроется биржа в Макао!

И я все это знал. Но… все равно купился. Все равно подпоясал чресла взял в руки молоток и «никогда не падали, куя, на броню Марса молоты циклопов, так яростно…», да, Билли, промахнулся я. И если бы не «особый» ящик Косум, если бы не сочетание удачи и того, что всем вокруг на нас было в общем-то плевать — сидеть бы мне сейчас в полицейском участке… то есть я и сейчас сижу в полицейском участке, но совершенно в ином статусе. Нас в общем отпустили и Косум уже уехала на своем автомобиле (что было особенно важно) пообещав вернуться и забрать меня. Просто Макото-сан пригласила меня побеседовать и даже кофе с плавающими маленькими зефирками в автомате у полицейского участка мне купила. Чтобы не скучал, пока она там какие-то дела уладит.

Так что я сижу в кабинете какого-то полицейского начальника, которого Макото согнала с насиженного места, сижу и смотрю в стенку. И рефлексирую. Бьянка в моем ухе уже отчиталась что Ши-тян в больницу привезли и что ничего с ней серьезного нет, что она от госпитализации отказывалась, однако врачи настояли, чтобы эту ночь провела в палате — на всякий случай. Так же она сказала, что Натсуми в «Логове» на стенку лезет и волосы на себе рвет. Совсем потеряла членораздельную и выразительную речь, а на попытки ее урезонить — шипит и плюется. Так что не у одного меня стресс. Говорит, что была готова приказать дронам полицию атаковать, потому как про «особый» ящик Косум знать ничего не знала и полагала что все, замели меня. Но по здравом размышлении решила, что из тюрьмы побег устроить будет даже легче и романтичнее. Потому что нет способа отметить год со дня встречи лучше, чем совместный побег из пенитенциарного учреждения. На мое резонное замечание, что года еще не прошло — она не менее резонно заметила, что пока меня бы осудили, пока в тюрьму направили… как раз годовщина бы и вышла. Свои представления у нее о романтике, да.

В обычное время я бы обязательно на это внимание обратил и даже пошутил бы в тему, но сегодня я нахожусь в состоянии самокритичном, самокопанием и анализом занимаюсь. Разобрал свое нутро до блестящих деталек и выставил на солнышко сушится, а сам хожу рядышком и все бормочу — «да как так-то⁈». И ответа не нахожу.

— Такахаси-кун! — в кабинет входит Макото-сан, в руках она несет два бумажных стаканчика из местного «Старбакс», ставит их на стол. Она все в том же офисном прикиде, только тяжелого бронежилета на ней больше нет. Блузка у нее расстегнута на две пуговицы сверху, под глазами мешки, да и в общем вид усталый и потрепанный. Понимаю ее, если она за эту операцию отвечала, то там работы невпроворот теперь, одних рапортов и отчетов на два тома писать придется. Собирать рапорты и отчеты от каждого бойка подразделения, просматривать записи с нагрудных камер, брать показания у очевидцев и свидетелей, у обвиняемых и самой Ши-тян, а также у заявителя… никак в голове не укладывается, что всю эту малину сдал именно Зрячий. Зачем? Чтобы себя обелить? Но ведь он так всю свою организацию в дерьме вывалял! И так у них рыльце в пуху после «резни в Сейтеки», так еще теперь и похищение! «Обществу Божественной Истины» после такого не отмыться, японцы народ консервативный и традиционалисты, они шум не любят, если скандал, то уже лучше подальше держаться. Ведь как они тут все думают — «то ли он украл, то ли у него украли, но история нечистая». В стиле «ложечки то нашлись, но осадочек остался». Неважно, виноват он лично в происшествии или нет — достаточно упоминания имени в связи со скандалом или преступлением. Вон Юрико до сих пор от имени Арису Казутсуги отмыться не может, хотя и не виновата она ни в чем, это ж ее отец финансовую пирамиду основал, не она лично. И дочь за отца не отвечает, однако в здешнем обществе это не так. Есть такая тут поговорка — «лучше кость сломать, чем имя». Если на нормальный язык перевести, без цветистых метафор, то это значит — лучше быть покалеченным, чем репутацию себе испортить. А репутация штука такая — вроде бы и не делал ничего предосудительного, но если имя твое часто треплется, да еще рядом с сомнительными происшествии… такая вот репутация только для одного типа людей хороша — для интернет-селебрити, вроде Бьянки. Для серьезных же людей это почище смерти. И Зрячий, как японец до мозга костей, как умный человек и чертов манипулятор — не мог этого не знать. Такое вот не забывается.