– Юрка, иди сюда. А ты точно ей сказал, что я пришёл? – недоумённо спросил Костя у аппетитно жующего яблоко мальчишки.

– Сказал. Но они там ругаются, – небрежно пропищал Юрка.

– А Алиса услышала, ты уверен?

– Услышала. Но она больше всех кричала.

– Подожди, не убегай. Неси бумажный листок и ручку, я записку Алисе напишу. Будет тебе две конфеты, завтра, – попросил Костя.

Юрка согласился, послушно выполнил поручение. Вернувшись из дома Тулаевых, куда он, считаясь полусиротой и местным беспризорником, забегал без лишних стеснений, принёс письменный ответ от Алисы.

«Костя, извини. Марат вернулся из армии, он у нас. Давай встретимся сегодня вечером в восемь на танцплощадке. Всё расскажу потом. Алиса», – прочитал записку Костя.

Холодок прикоснулся к онемевшим устам Кости. Ай, да Марат! Ай, наглец! Не успел приехать, повидать родных, друзей и близких, и сразу ввалился в дом Тулаевых. Что нужно делать в подобной крайне неприятной и даже несколько опасной ситуации? Этого Костя не знал, что предпринять не соображал, отчего мысли растеклись, а нервы, трепеща до ломоты в суставах, тянулись стальными струнами. Тоже идти в дом, куда его никто не приглашал, устраивать там скандал или драку? Нет, это делать нельзя. Тем более, что физически Марат, наверняка, сильнее, да и перед родными Алисы нельзя падать в грязь лицом. Нужно довериться интуиции и благоразумию Алисы, пусть она выпутывается из этой переделки, которая, если по чести, ею же и создана. Костя в свою очередь решил посоветоваться с друзьями, как быть.

*

Танцы на Васильевке гремели на весь Вольный. Небольшая круглой формы огороженная со всех сторон высокими вертикальными решётками площадка с бетонной сценой-ракушкой могла вместить не более пятисот плотно прижавшихся друг к другу человек, но собиралось на танцевальные вечера, по сезонным подсчётам зевак, больше тысячи. Молодые люди разных возрастов – школьники и студенты, дембеля и новобранцы, семейные и холостяки, длинноволосые и стриженные наголо, в джинсах-клёш и тренировочных брюках, в цветастых рубашках, коротких кримпленовых юбках, длинных ситцевых платьях, кожаных туфлях на высокой платформе, босоножках и даже в кедах – сбредались на Васильевку со всех окраин города.

Каждый шёл со своими благородными или не очень целями. Кто подраться с парнями других районов, кто познакомиться с девушкой, кто встретить старых друзей, послушать игравших и певших «вживую» популярных местных музыкантов, показать себя или посмотреть на других. Васильевская танцплощадка одновременно была и боксёрским рингом, и выставкой современной моды, и местом для иногда важных, эпизодами нужных, но в том числе и не самых желательных, но неизбежных встреч. И уже в последующую очередь – это была крупная городская точка, где молодёжь могла действительно потанцевать и насладиться музыкой.

Напротив входа на танцплощадку располагался летний кинотеатр, собранный из крашеных в зелёный цвет сосновых досок и тяжёлых буковых брусков, служивших колоннами как в зрительском зале, так и на высокой выступающей террасе, где располагалась касса. От органично пристроенной к центру фасада кирпичной кинобудки наискосок через парковые насаждения закручивался выложенный железобетонными затяжками тротуар, ведший к каменному зданию шахтёрской столовой, ателье и профсоюзной библиотеки. Территория перед кинотеатром освещалась мощными прожекторами, свет которых не пробивался сквозь густые кроны многолетних клёнов и акаций.

Именно в этом тёмном месте, за углом перед входом в столовую, и условились встретиться друзья Костика – Мишка и Олег. Сам же Костя по предварительной договорённости с ними должен был привести на танцплощадку Алису, танцевать с ней весь вечер, изображать удовлетворение и радость на лице, но в случае, если там появится Марат, а жил он фактически за кинотеатром, вызвать его на разговор «один на один». Только не у всех на глазах, а в сторонке, где, словно совершенно случайно, Марата ждала бы группа Костиной поддержки. Мишка хоть и невысок, лениво двигался, но был крепко сложен, легко подтягивался на турнике пятнадцать раз, никогда не уходил от мальчишеских стычек. Олег – тот и вовсе два года ходил в боксёрскую секцию, владел крепким ударом, лучше всех в школе играл в волейбол. Иными словами, шансов против них двоих у Марата не было никаких.

Один вопрос не успели обсудить друзья – это куда девать в этот момент Алису? Вдруг она со своим импульсивным характером вмешается в разговор «один на один» и испортит весь вечер, подразумевающий «науку» Марату? Костя решил оставить эту проблему для разрешения, как говорят, непосредственно на местности.

Ровно в восемь вечера Костя купил входные билеты и занял позицию у скамейки на террасе кинотеатра, откуда просматривалась вся танцплощадка и подходные пути к ней. Музыканты в ракушке уже пробовали звук гитар и барабанов, певец попугаем басил в свистящий конденсаторный микрофон «рас-рас-рас», со всех сторон бурлящими потоками текли весёлые и шумные людские толпы. Обычно Алиса, назначая встречи, всегда приходила вовремя. Но не в данный вечер. Что-то случилось, но что – заморочливый вопрос, на который у Кости ответа не находилось.

Нервы срывали все запертые изнутри засовы. Через полчаса танцплощадка грохотала и ревела, разрисовывая ночное пространство вспыхнувшими лучами цветомузыкальной установки. В этом штормящем море из движущихся людей, мелькающих бликов и оглушающих звуков уже невозможно было отчётливо различить лица. Но это лицо, появившееся у широких решётчатых ворот танцплощадки, не узнать было невозможно. Да, это был он, Марат Аипов, высокий, подтянутый, с чёрными, ровно выстриженными, усами, одетый в широко расстегнутую на груди военную форму со знаками отличия, чёрными погонами, белым аксельбантом и сдвинутую на затылок необычно высокую фуражку. Рядом с Маратом, пытаясь перекричать громкую музыку, размахивала руками Алиса. Она смотрела на террасу, Костя поймал её взгляд, но он был пустым, ледяным и отрешённым.

Такой разворот событий угадать было никак невозможно. Костя почувствовал слабость в ногах, которые отказывались подчиняться воле. Но нужно было сделать шаг, чтобы перед тем, как Марат и Алиса пройдут с билетами контроль и утонут в воронке танцплощадки, успеть задать ей вопрос. Возможно, последний вопрос в их длиною в десять лет, но таких коротких отношениях.

– А-ли-са! – что есть сил, крикнул Костя. Она резко обернулась, оглянулся и Марат. На его лице растянулась пренебрежительная ухмылка, полная уверенности и самодовольства. Весь ранее разработанный с друзьями план рухнул в пропасть бессилия. У Кости пропал голос, он хотел крикнуть «Вернись», но вместо этого из глотки вырвался бессвязный рокот. Тогда Костя развёл в стороны руки, словно корабельный сигнальщик, задавая любимой вопросы: «Что произошло? Почему? Как ты могла?» Но Алиса не остановилась и не ответила, она лишь приложила к губам указательный палец, дистанционно посылая Косте сигнал «Тише!» или «Замолчи!».

Напрягая последние силы, шатаясь и жадно цепляясь руками за кусты и деревья, Костя шагнул на аллею, ведущую к столовой. Нужно было быстро всё сказать друзьям, которые наверняка заждались. Никакого самостоятельного решения в голове не рождалось.

– Ну, что? – раздался из темноты голос Мишки.

– Всё, – хрипло ответил Костя и тяжело рухнул на ступени столовой. – Всё. Всё. Всё. Она с Маратом Аиповым.

– Кто, она? Алиса что ли? – громко и испуганно переспросил Олег.

– Да. Алиса. Пацаны, хочу выпить, пошли отсюда. Потом расскажу. Где можно достать вина? Или коньяка. Или водки, – почти шёпотом проговорил Костя.

– В кабаке можно, в ресторане «Донбасс», у официантов втихаря взять, батя всегда брал, – буркнул Олег. – А у тебя башли есть?

– Да есть немного, отец оставил расчётные, когда уезжал…

– Тогда пошли, лишь бы дали. Пусть Мишка возьмёт, у него морда обезьянья, сойдёт за тридцатилетнего, – громко захохотал Олег.

– Но-но-но, попрошу морды не касаться, – рыкнул Мишка, потом обстоятельно добавил: – Что-то я не понял, так мы харю Марату бить будем или нет?